Страница 3 из 10
Поскольку высмеивание находится на грани этически допустимого, можно предположить, что оскорбительный юмор воспринимается обществом как уместный только в самый критический период истории; исследователи придерживаются мнения, что в «нормальные» периоды такой жанр вряд ли допустим [Демьянков 2002]. Вопрос об уместности язвительной иронии, колкости и грубости в адрес оппонента в современном мире остается открытым, но подобные примеры встречаются в речах политиков все чаще. Умело использованная ирония делает политический дискурс более ярким, насыщенным и убедительным, а ироничный политик владеет искусством манипулирования общественным мнением лучше, чем оратор, обходящийся без иронии.
1.3. Иронические политические жанры и их особенности
О разнообразии политических жанров уже упоминалось в п.1.1. Существуют различные классификации политических жанров. Так, опираясь на деление первичных и вторичных речевых жанров М.М. Бахтина, применив их к жанрам политического дискурса, Е.И. Шейгал определила, что «первичный дискурс образуют жанры институциональной коммуникации, составляющие основу собственно политической деятельности: речи, заявления, дебаты, переговоры, декреты, конституции, партийные программы, лозунги и т. д., а жанры бытового общения выступают по отношению к ним как вторичные. Вторичные жанры политического дискурса можно определить как «разговоры о политике»; они носят респонтивный характер и представляют собой комментирование, обсуждение, интерпретацию, одним словом, реакцию на действия» [Шейгал 2000(b): 269].
По классификации Ж.В. Зигманн, политические жанры представлены иерархической структурой, возглавляет которую гипержанр: гипержанр «программные документы», включающие такие жанры, как «программа», «манифест», «устав»; гипержанр «предвыборная агитация», в который входят жанры «предвыборная платформа», «политическая реклама»; гипержанр «политические дебаты» [цит. по: Каримова 2006: 38].
Проводя стратификацию политического дискурса по субъектам политической деятельности, исследователи выделяют общественно-институциональную коммуникацию, коммуникацию между институтом и гражданином и коммуникацию между агентами в институтах [Шейгал 2000(b)]. В первом случае разграничивается коммуникация по линиям «институт – общество» (она представлена жанрами лозунга, призыва, декрета, плаката – в качестве обезличенных «высказываний институтов» или жанрами указа, публичной речи – как высказываний политических лидеров) и «общество – институт» (жанры петиции, обращения, листовки, наказов избирателей и т. п.). В дискурсе политиков-профессионалов можно выделить особую область – речевые жанры, субъектами которых могут быть лишь лица, занимающие самые верхние этажи в политической иерархии, например, руководители государств: это такие жанры, как инаугурационная речь, послание парламенту о положении дел в стране, прощальное обращение президента и др. В коммуникации между агентами в институтах выделяются внутренняя (служебная переписка, закрытое заседание) сфера и публичная сфера, в которой реализуются жанры переговоров, парламентских дискуссий, партийной программы, программной речи на съезде партии и др. В качестве одного из возможных критериев стратификации политического дискурса можно назвать отнесенность жанра к тому или иному событию политической жизни, которое может быть циклическим (выборы, инаугурация, съезд партии, церемония патриотического праздника, ежегодное выступление президента с посланием парламенту), календарным (встреча депутата с избирателями, парламентские слушания, визит политического деятеля) или спонтанным (митинг, политический скандал, референдум).
Фольклорное понимание политического дискурса предполагает подход к нему как к вербальной культуре, охватывающей весь этнос, элементы которой обнаруживаются в самых разных социальных и профессионально-бытовых слоях общества. Слагаемые этого дискурса разнородны: канцелярит и мат, анекдот и политический скандал, слухи и лозунги, частушки и т. д. Словом, это то, что исследователи называют неформальной политической коммуникацией [Базылев 2005: 9], которая разнообразна и с трудом поддается классификации.
Для данного исследования представляют интерес те разновидности политического дискурса, которые предполагают широкое использование иронии. Прежде всего, это политическое интервью, политический анекдот, политическая пародия, политическая карикатура и некоторые другие.
По мнению некоторых исследователей, ирония способна проникать во все речевые акты и почти во все речевые жанры, подобно тому как она может проникать во все виды тропов, сплошь и рядом образуя ироническую метафору, ироническую метонимию, гиперболу, литоту и сравнение [Ермакова 2014: 75]. Говоря об иронии в английском дискурсе, в частности, в политическом, мы исходим из предпосылки, что ироничность является особенностью коммуникативного стиля англичан (это проявляется в частотности употребления иронии и разнообразии ее функций). Для английской лингвокультуры применение иронических, самоиронических, саркастических высказываний актуально и естественно. Напротив, ситуации, когда ирония находится под запретом, делают англичан беспомощными и уязвимыми.
Что касается русской коммуникативной культуры, то, по нашим наблюдениям, здесь ирония употребляется значительно реже, чем в английском дискурсе, и ее использование обусловлено характером и темой общения. Тем не менее русский политический дискурс, так же, как и английский, часто содержит значительное количество иронических и юмористических высказываний.
Как уже было отмечено, характер политического дискурса может меняться в зависимости от жанра, социального статуса говорящих, культурного уровня и национального колорита. Собеседники одного социального статуса могут допускать достаточно острые нападки друг на друга, выдвигать обвинения, открыто критиковать. Мы наблюдаем подобную тенденцию и в российских политических дискуссиях, и в английских парламентских дебатах, и в американском политическом дискурсе.
1.3.1. Публичное выступление
Публичное выступление политического деятеля – это речь, произнесенная перед аудиторией в условиях непосредственного контакта между оратором и слушателями. Естественно, в современном мире любое значимое событие становится предметом трансляции/репродукции в средствах массовой информации. Однако политическая речь, передаваемая в средствах массовой информации, а особенно – специально предназначенная для СМИ, обладает своими отличительными особенностями и дополнительными параметрами воздействия, которые подлежат отдельному рассмотрению. За счет средств массовой коммуникации привлекается более широкая аудитория, на которую направлено речевое произведение; использование обширного потенциала технических средств становится очень значительным мультиплицирующим фактором массового воздействия. Существенные отличия связаны и с процессом визуального восприятия: человек, находящийся непосредственно в зале/аудитории и слушающий оратора, оценивает его через призму собственной субъективной перцепции, под своим углом зрения, в то время как показ публичного выступления по телевидению уже означает монтаж и интерпретацию реального события, расстановку дополнительных акцентов. Для того, чтобы характеризовать протекание политического/речевого действия в условиях прямого непосредственного контакта с аудиторией, необходимо принимать во внимание условия протекания этого действия и особенности аудитории. Исследователи разделяют гомогенные и гетерогенные целевые группы [Юдина 2004: 173]:
1. Целевая группа может представлять собой гомогенное образование (группа единомышленников). В этом случае, как правило, речь произносится в закрытом помещении, а количество участников встречи ограничено.
2. Целевая группа – гетерогенная:
а) закрытое помещение, число участников ограничено (например, парламент);
б) количество участников не ограничено (например, обращение по радио/телевидению).