Дети луны

Ярко желтый диск луны на небосводе казался огромным глазом какого-то животного. Не каждую ночь увидишь светило в ореоле рассыпающихся искр высокого костра. Ночь была звездной и теплой, не смотря на время года. Место казалось задымленным, но на самом деле по влажной траве стелился молочно-белый холодный туман, забираясь в кроны деревьев и обрамляя овраги и небольшие пруды, словно живыми рамками, переливающимися серебром и медью.

Костер был сложен таким образом, что с виду напоминал шалаш с высокими сводами, внутри которого жил совершенно собственной жизнью саблезубый оранжево-красный огонь, периодически вырываясь за пределы своего жилища, чтобы облизать туманный полок.

Вокруг костра собралось немало людей, в основном дети от шестнадцати до двадцати пяти, если навскидку. Ведьма, которая связала ей Шарлотте руки крепкой бечевкой, располагалась на высоком тесаном камне слева от писательницы. Говорить было нельзя. Как только Шарлотта попыталась узнать, что происходит, она тут же получила тонким прутом по щеке и с тех пор она сидела тихо и смирно.

Щека горела, скорее всего на нем остался небольшой след от удара прутом. Но никто не обращал внимания на то, как было Шарлотте, дети вокруг были заняты тем, что бегали вокруг костра и собирали сухие листья и ветки.

- Довольно! – наконец, заговорила зычным голосом ведьма и дети, угомонившись, расселись по разные стороны от костра.

Вилма сидела по правую сторону от Шарлотты и зорко следила за тем, чтобы пленница не делала попыток убежать. Шарлотта и не делала, она понимала, что в этом случае может не дожить до рассвета и воспринимала все в достаточной степени серьезно и болезненно.

Не смотря на то, что писательница не понимала намерений всех этих людей, а они в свою очередь и не объясняли ничего, перед тем, как наступила полночь, один из подростков, которого Вилма назвала Тимоти, принес Шарлотте плошку с кашей и какой-то напиток в глиняной посудине. Парень был смущен и молчалив, замкнут и не смотрел Шарлотте в глаза. Вилма объяснила это тем, что он винит себя в том, что из-за него могут погибнуть двое других детей, которых схватили констебли в городе и теперь скорее всего казнят.

Тогда есть хотелось ужасно, поэтому Шарлотта даже не подумала о том, что ей могут что-то подмешать в еду, для того чтобы она либо болтала без умолку, либо вообще замкнулась в себе. Она подумала об этом только когда ее садили около костра. Она не чувствовала, что ей что-то сыпанули в пищу, не было никаких неприятных ощущений после ее принятия. Однако страх, который сковывал все сильнее, был гораздо хуже любых ведьминых снадобий.

Сперва ведьма произнесла какую-то речь на неизвестном языке, похожим на позднелатинский и бросила что-то в огонь, чтобы костер разгорелся ярче и охотнее. А уже затем, она обратилась к своим верным помощником, четко проговаривая каждое слово:

- Сегодня на нашу жизнь слова покушаются те, кто не знает даже самого значения этого слова. Они пытаются запереть нас в рамки несуществующих канонов и законов, когда самый страшный закон для всех живущих на земле – закон природы, они просто игнорируют его. Знайте, что если прольется кровь наших с вами братьев и сестер, но на рассвете мы казним того, кто станет немым посланием для невежд пытающихся управлять нами, детьми луны!

Шарлотта нервно сглотнула, стараясь не паниковать. Но весьма трудно удержаться в рамках хладнокровия, когда при тебе говорят о том, что ты представляешь для кучки ведьминых отродий всего лишь жертву во славу природного естества.

- Если прольется наша кровь, мы ответим на нее кровью незамедлительно! И пусть это послужит уроком для тех невежд, которые ошибочно полагают, что мы стерпим подобное. Да!!!

- Да!!! – словно отразилось эхо других детских и подростковых голосов и прошло канонадой по притихшему ночному лесу, поднимаясь в высь, где далеко-далеко за равниной спит холодный рассвет.

Шарлотта и раньше читала про бесовские танцы ведьм и развращения малолетних. Сейчас же она осознала, что может все это увидеть наяву и даже, поучаствовать в этом. Как преднамеренная жертва, а не как гость на этом пиру.

- Вставай! – едва не вывихнул Шарлотте руку Кадо, резко дернув на себя ее связанные руки. – И молчи, ежели не хочешь чтобы тебе изуродовали лицо.

Шарлотта поджала губы, пытаясь не заплакать. Сильно жгло щеку и руки, крепко перетянутые веревкой, но просить развязать, все равно что молить о прощении. Она ничего не сделала такого, чтобы молить своих похитителей.

- Я присмотрю за ней, – вдруг сказала Вилма, перехватывая у Кадо ее связанные руки. – Лучше преподай Тимоти урок смелости, а то того и гляди всех нас продаст за кусок румяного каравая.

Спорить Кадо не стал, очевидно потому что дочь ведьмы имела свои преимущества в этом таборе ребятни. Мальчишка лишь презренно бросил на Шарлотту огненный взгляд и пошел прочь, к костру, где уже веселились остальные.

- Спасибо, – вымолвила все же Шарлотта, опасаясь, что сейчас последует удар прутом.

Но Вилма, которая была ростом выше на несколько дюймов, лишь пожала плечами и повела юную писательницу за собой.

Они ушли весьма далече от костра и плясок. Лес здесь казался непролазной гущей ветвей и трясины. Идти было тяжело, ноги проваливались в мох по щиколотку, а то и по колено, но Вилма не сбавляла темпа, когда наконец они вышли к залитой лунным светом небольшой опушке на берегу темноводной реки.

- Садись, – указала Вилма на небольшой, но крепкий коренастый пень, возле обрыва.

Сама она присела на поваленной дерево и начала говорить:

- Мать Земля стала для нас домом, здесь в этом лесу. Мои братья и сестры не хотят никому зла. Они просто хотят здесь жить. Но жестокий правитель вашего города, обещал всех нас казнить только затем, чтобы мы не развращали их детей и не вливали в их головы дух свободы. Он не понимает, что свобода нужна для счастья, а те люди, в городе не живут счастливо, они боятся и этот страх заставляет их разрушать нашу жизнь, до основания. Ты окажешься тем человеком, кто даст понять вашему правителю, что он ошибается.

- Нет, – резко возразила Шарлотта, на миг осмелев и впившись взглядом в молодое лицо Вилмы. – Если я умру, вас всех ждет казнь. Рано или поздно вас всех найдут и убьют. Никакого милосердия к вам никто не проявит. И уверена, что это будет правильным решением, потому что вы уподобились им самим, делая себя объектом охоты, но никак не благородного сосуществования.

- Ты говоришь ложь! – ответила Вилма. – Мы не можем простить казнь невинных...

- И поэтому сами хотите стать палачами?!

Вилма резко вскочила на ноги и Шарлотта отпрянула, ожидая удара по лицу. Но девушка лишь ближе подошла к пленнице, чтобы заглянуть в ее глаза и понять что-то свое.

- Что же ты предлагаешь? – наконец поинтересовалась она.

Юная писательница взглянула поверх головы дочери ведьмы, на серебристую дорожку лунного света скользящего по спокойной глади реки. Полной луны сила...

- Я предлагаю поступить как люди Земли, благородно и милосердно. Не отвечать кровью на кровь, и злом на зло. А показать другую сторону людей, живущих рядом с природой, любящих ее, воспринимающих ее как часть своей жизни.

- Это трусость...

– Нет, это уважение к земле и ее жителям. Всем жителям даже тем, кто сам еще не знает, что он дочь или сын земли.

Они замолчали, смотря друг на друга. Шарлотте подумалось, что девушка перед ней совершенно другая, нежели те дети, которые подчинялись ведьме. Не потому что они были как рабы, а потому что ведьма их кормила и защищала. А Вилма... Она пыталась ее слушать и внимать. Мыслить самостоятельно и менять точки зрения. Шарлотта уважала таких людей, которые могли изменить свое мнение и рассмотреть другие способы сосуществования. Наверняка в их таборе это считалось чуть ли не трусостью и мягкотелостью, но в современном обществе это достойно восхищения.

- Ты говоришь как одна из нас, – после долгого молчания произнесла Вилма, не сводя глаз с Шарлотты. – Почему ты думаешь, что людям в городе может быть дело до того, кто мы? Они нас знать не хотят, они повесят Лили и Бейба на рассвете, даже не разбираясь в том, что не они совершили эти преступления.