Дети луны

====== 1. Легенды ночи. ======

Лунный свет падал и вгрызался в темную майскую ночь, словно голодный волк в кусок мяса, со славной охоты, не оставляя и кровинок на прошлогодних, еще не успевших разложиться, листьях. Он казался медным, но был бледен и тягуч, словно лечебный настой из трав, приготовленный по древним колдовским рецептам старого ведуна. Он переливался на уже достаточно распустившихся листьях клена и багульника, который едва-едва начал свой рост ввысь.

Слишком много новых запахов приносил ветер весной, поэтому нюх обострялся и слух становился ярче, а звуки – резче. Все, что нужно было весной – слушать и слышать, чувствовать и ощущать, наслаждать и желать. Лес дышал. Полной грудью. Вбирая в себя свежесть и соль, песок и травяную смесь радужных колец луны, обрамлявших ночное светило, словно ореол.

Хлюпанье копыт в грязи разорвал тяжелый сумрак, который опустился на городок Хэмпшир, что в тридцати пяти милях к востоку от Саутгемптона. Ночью здесь творилось такое, о чем шепотом передавалось из уст в уста, но реальные факты не знал никто, включая законного шерифа этих мест – Томаса Ригли и его молодого помощника из Лондона – Николаса Харпера.

- Не успели до темноты, – сухо произнес извозчик, сплюнув в сторону и одернул поводья своего коня. – Мэйсон, гляди во все глаза, черт тебя побери, иначе ящик самого дорогого шотландского виски будет нам причащением Господним, во веки вечные.

Он перекрестился и глянул на своего напарника, который сидел рядом, держа в руках ружье. Они оба знали, что лучше им поспешить, иначе злые силы орудовавшие в это время в окрестностях Хэмпшира растерзают, и от них даже косточки не останется. Они верили в это, в эти кровавые легенды и в то, что ни шериф Ригли, ни мэр Хэмпшира Сэр Брэд Ридинг, ни сам Господь Бог не помогут им в схватке с тьмой этих мест.

Мэйсон, конопатый и долговязый мужчина, не был когда-то так же суеверен, как его напарник – Стокс. Но после нападения на местного кузнеца и его дочь. После того, как шериф Ригли выловил из реки Хьюли их почившие тела. После того, как никто уже почти два года ничего не может сделать с убийствами, которые происходили в окрестностях города... После всего этого, Мэйсон стал верить в темные силы, которые способны на все, чтобы отобрать у тебя самое ценное – жизнь. Мэйсон никогда не был святым, но он никогда никого не убивал, поэтому всегда храбрился, что не струсит перед тьмой. Но он и никогда не ведал, а какая она, тьма. Настоящая, кровожадная, ненасытная. Когда стали распространяться слухи о “Детях Луны”, Мэйсон не поверил ни единому слову газетчикам, но когда кузнец отправился к праотцам, а шериф Ригли заявил, что понятия не имеет, что делать, стало ясно, что жителей Хэмпшира защищать некому, поэтому они сами должны встать на свою защиту.

Но именно после убийства кузнеца, в город приехал законник из Лондона, молодой Ник Харпер и у жителей появилась хоть капля уверенности в том, что детектив найдет убийц и накажет их по всей строгости английских законов того времени.

Однако время шло, а результатов так и не было.

- Тпрууу... – прошептал Стокс коню и тот остановился.

Вокруг была непролазная тьма ночи и даже фонарь, что висел на повозке с правой стороны, ничерта не освещал путь вперед.

- Я ни рожна не вижу. А ты?

Мэйсон прищурился. Вроде никого. Однако страх уже забрался в голову, сердце и душу. Он еще не хозяйничал там, а сидел смирно и ждал своего часа. Оба извозчика переглянулись, через пару секунд услышав резкие характерные звуки шагов по травяному покрову.

- Ты же сказал, что этой дорогой быстрее и безопаснее! Мудак, твою мать! – выругался Стокс. – Если мы попадем в переделку, это будет на твоей совести.

Мэйсон недоумевал, почему они должны попасть в переделку на пустой ночной дороге, где никого нет, да и быть не может. Все это пустые бредни и городские легенды, которые разносили беззубые старухи и пугали ими малых детей, но никак не двух сильных и крепких мужиков. Совсем нет.

Однако, когда звуки стали невыносимо громкими в глухой непролазной тишине, Стокс не выдержал и хлестанул коня плеткой так, что он встал на дыбы, громко заржав, а затем рванул с места, едва удерживая извозчиков и повозку целыми.

- Ты что, сбрендил, твою мать! Стокс! Мы разобьемся, вдоль дороги куча булыжников...

Только он сказал последнее слово, ржавое колесо, как по приказу чиркнула о близлежащий на обочине дороги камень, высекая разноцветные искры, а затем, следующий камень, разнес другое колесо в щепки и повозка вместе с извозчиками и всем содержимым взлетела в воздух.

Мэйсон слышал только скрежет и крик Стокса, а потом почувствовал боль в ноге и увидел перед собой яркие огненные блики факела. Вынуть нож, который он припас заранее на случай, если на повозку нападут, он вынуть не успел. И закричать не успел. Стокс лежащий ничком и претворившийся мертвым, наблюдал, как неизвестная тень, в странной одежде забрала жизнь его напарника, оставив на его месте изуродованный труп. Эта тень не посягала на спиртное, что извозчики везли из Хэмпшира в Нью Мадер. Она бы и Стокса убила, если бы знала, что он жив. Стокс умер тогда, на пути в Нью Мадер, вместо него в Хэмпшир вернулся совсем другой человек, не помнящий кто он есть.

Огненный рассвет слепил глаза, но Шарлотта старалась увидеть все красоты окрестного города Хэмпшир, куда судьба забросила ее, конечно, не просто так. Амбиции ли вели ее или желание покорить то, что покорить до нее не удавалось никому, знал разве что один Господь. Впрочем, в него Шарлотта Ди не верила никогда. Может поэтому слово стало для нее не Божьем провидением, а чисто выгодным соглашением на долгую службу в газете “Круизер”, в которой она трудилась не покладая рук, уже весьма приличное время.

Повозка, в которой ехала Шарлотта, была набила людьми под завязку. Напротив нее ехали двое джентльменов, которые всю дорогу читали газеты, а потом дискутировали на разные темы. Справа сидела пожилая дама с книжкой, а слева молодой плотник, который всю дорогу спал. Шарлотта была единственной, которого интересовал пейзаж за окном. В любом случае, больше делать ей в дороге было нечего. И хотя, она взяла с собой пару книжек и писчую бумагу, писать и читать в таком шуме и гаме повозке – это себя не уважать. Ее труд это сплав тишины и трудоспособности, а здесь постоянно внимание было приковано к кому-то из пассажиров повозки.

- Следующая станция, конечная, мэм? – спросил молодой плотник, возраст которого судя по мальчишескому лицу и отсутствие хоть каких-то манер, был совсем не велик, и вряд ли превосходил собственный возраст Шарлотты.

- Да, – опередил ее джентльмен, сидящий напротив. – Хэмпшир конечная станция, что весьма странно, ибо за этим городком в тридцати милях на восток, есть еще один город – Брамсен. Говорят, его основали индейцы.

- Чепуха! – рассмеялась пожилая дама, отложив книгу. – Я слышала, что именно там живут ведьмы. Которые выходят на охоту по ночам и съедают тех, кто проезжает ночью через их город. Даже косточек не остается. Так что вы, милочка, – обратилась она к Шарлотте, – берегите свою душу и свою девственность.

Мужчины переглянулись и замолчали. Шарлотта же прикрыла глаза, вспоминая о том, что она должна с чего-то начать писать свой роман, иначе она его так и не напишет. И если она хочет писать о людях, самое время найти хорошего колоритного персонажа. Пожалуй в повозке таких нет, значит, возможно, этот персонаж найдется в самом Хэмпшире.

Как она хотела хотя бы раз написать о том, что реально волновало ее сердце. О женщинах ее окружения, о чувствах, которые ни коим образом не переплетаются с тем миром, в котором правят бал мужчины, и именно мужчинам принадлежит этот мир и даже такая профессия, как писатель. Именно мужчины заявляли ей, что для того, чтобы написать роман, нужно сперва выйти замуж и рожать детей, а уже потом садится за роман. Эти мужчины никогда не знали, что такое рожать детей и заниматься семейным уютом. Для них семья – это законный бизнес, а жена – это рабыня, которая обеспечивает мужу надежный тыл и репутацию в обществе, где все подчинено обычным и привычным вещам. Шарлотта обычной никогда не была, возможно поэтому она и стала журналисткой, чтобы доказать прежде всего себе, что может противостоять мужчинам и делать что-то даже лучше них. Но увы, в умении любить, мужчины всегда превосходили начинающую писательницу, именно это злило и раздражало Шарлотту. Ей всего двадцать пять, а она никого, никогда не любила по-настоящему, и даже не знает существует ли это чувство в реальности, или эти мифы и сказки тех же мужчин.