Страница 4 из 5
Однажды, когда отец Иоанн был сильно болен воспалением легких и лежал почти в забытьи, супруга его сидела около кровати и горько плакала. Открыв глаза, отец Иоанн посмотрел на нее и сказал: «Не плачь, Лиза, Бог даст, поправлюсь, а если нет – Бог и добрые люди не оставят тебя. Я никого не оставил, и тебя не оставят».
В 1857 году отцу Иоанну представилась возможность быть законоучителем в Кронштадтском городском училище. Отец Иоанн считал для себя такую возможность даром Божиим, так как для ревностного и образованного пастыря трудиться на ниве молодых сердец и сеять в них семена слова Божия было огромной радостью.
В 1862 году открылась в Кронштадте классическая гимназия. Когда ему было предложено взять на себя в этой гимназии преподавание закона Божия, то это вызвало в нем неподдельную радость.
Отец Иоанн пишет о том, сколько благ и даров имеет священник от Господа. Их-то не должно удерживать; образец – природа: Солнце не удерживает в себе одном свет, но изливает его на Землю и на Луну. Тем более пастыри не должны своего, или, лучше, Божия, удерживать в себе, но обильно изливать свет своего ума и знания на других, особо если речь идет о юных душах.
Обращаясь к учителю, наставляющему юные души в истинах веры и благочестия, отец Иоанн говорит, исходя из личного опыта: «Ты преподаешь детям закон Божий!.. Больше всего берегись делать из Евангелия учебную книгу: это грех. Это значит в ребенке обесценивать для человека книгу, которая должна быть для него сокровищем и руководством целой жизни. Страшно должно быть для совести разбивать слово жизни на бездушные кусочки и делать из них мучительные вопросы для детей. Приступать с речами о евангельских словах к детям и вызывать у них ответы – для этого потребна душа чуткая к ощущению детской души. Но когда приступают к делу с одной механикой программных вопросов и ставят цифровые отметки за ответ на вопрос, иногда неловкий и непонятный ребенку, вызывая волнения и слезы, грех принимают себе на душу экзаменаторы, и можно сказать о них: не ведают, что творят с душой ребенка».
«Если дети могут не слушать закона Божия, то только потому, что он преподается так же, как и всякий другой предмет, то есть с легкой сдержанной скукой или с холодной добросовестностью. Такое преподавание убивает Евангелие, заставляет учеников видеть в словах этой книги слова, которые нужно выучить, а при этих условиях, конечно, дело погибло». Сам он передавал слова Христа именно как завещание Учителя – Бога. Его голос, лицо – все говорило, как дороги, как святы, как нужны для жизни эти заветы, и дети, слушая, слагали слова сии в сердце своем (Лк. 2, 51).
При образовании чрезвычайно вредно развивать только рассудок и ум, оставляя без внимания сердце; на сердце больше всего нужно обращать внимание: сердце – жизнь, но жизнь, испорченная грехом; нужно очистить этот источник жизни, нужно зажечь в ней чистый пламень жизни так, чтобы он горел и не угасал и давал направление всем мыслям, желаниям и стремлениям человека, всей его жизни. Общество растлено именно от недостатка христианского воспитания». В формировании личности сам он проявлял большую последовательность и терпение: «Учение невольное, буквальное, не приносит пользы… Надо приучать добровольно учиться, надо учить размышлять о том, что говорят».
У отца Иоанна не было неспособных. Его беседы усваивались навсегда как сильными, так и слабыми учениками. Внимание отца Иоанна направлялось не столько на то, чтобы дети запомнили, сколько на то, чтобы пленить души их в послушание христианским заветам, наполнить их теми святыми образами, какими была полна его душа.
Огромную пользу, радость и утешение для себя получал любвеобильный пастырь, когда ему доводилось помочь людям духовно или телесно, не исключая и той пользы, которую он приносил как педагог-душепопечитель.
В замечательной книге «Христианская философия» отец Иоанн писал: «Сколь сладостно работать Господу искренним сердцем! Какой мир, какая сладость, легкость, простор на душе при сердечной молитве, чтении слова Божия, делании добрых дел! Сколько духовной нетленной сладости, покоя и блаженства находится в исполнении воли Божией, благой, святой, премудрой, нетленной, вечной и блаженной! Столько много, что от этого блаженства любомудрые христиане и христианки претерпевали с радостью всякие мучения, изнурение плоти, деннонощные молитвенные стояния, всякие насмешки, огорчения и озлобления, гонение от людей и от бесов и всякие иные злострадания, и не обманулись в своей надежде – получили вечные блага и вечные блаженства».
Однажды на слова одного петербургского протоирея: «Вы так утомляетесь, батюшка, совсем не даете себе покоя», – отец Иоанн отвечал: «На что мне покой, друг мой! Покой наш будет там (он указал на небо), если только заслужим здесь. Да и может ли пастырь быть покоен, когда еще не все овцы глас его слышат, а некоторые и слышать не хотят, другие же стонут и сами умоляют о помощи. Пастырю ли покоиться, дремать, когда их погибель не дремлет».
Значение пастырства и священства в понимании и сознании отца Иоанна было необычайно велико: «Что это за высокое лицо – священник! Постоянна у него речь с Господом и постоянно отвечает на его речь Господь; что ни треба, что ни молитва, то ответ на нее Господа. Как при находе страстей не помнить священнику, что страсти низки, нечисты, особенно для него, чтобы допускать их до своего сердца, которое всегда должен наполнять всецело един Иисус Христос. Священник – ангел, не человек; все житейское он должен далеко оставить за собою».
Есть у него и более дерзновенные слова о священнике: «Он, по словам отца Иоанна, посредник между Богом и людьми (…) со властью вязать и решать грехи человеков, священнодействовать для них животворящие и страшные тайны, обожаться и других обожать через них». Великие полномочия, данные священнику, возлагают на него и великую ответственность за святость литургии и Таинства Евхаристии. «Священнику прежде всего и более всего, – пишет отец Иоанн, – нужно стяжать благодать Божию… любовь евангельскую; она нужна ему каждую минуту, каждое мгновение… Но особенно нужна ему любовь при совершении Божественной литургии, которая вся есть таинство бесконечной Божественной любви к роду человеческому… Во время литургии священник весь должен быть объят любовью к Богу и ближним, искупленным Кровью Христовою».
Достичь такой любви можно только на пути самоотречения, очищения своей души. «Какое чистое сердце, чуждое всякого житейского пристрастия, должен иметь священник, чтобы быть ему вместилищем и носителем Божественной любви, любви святой, пламенной ко всему человечеству… чтобы приносить Богу бескровную жертву о всем мире».
Отец Иоанн неоднократно напоминал о нравственных требованиях к священнику: «Ты представитель веры и Церкви, о иерей, ты представитель Самого Христа Бога, ты должен быть образцом кротости, чистоты, мужества, твердости, терпения, возвышенного духа. Ты делаешь дело Божие, и ни перед чем не должен падать духом, никому не должен мстить, раболепствовать, а считать дело свое выше всех дел человеческих».
В редкие минуты отдыха отец Иоанн брал в руки перо и изливал на бумаге все, чем жила и дышала его душа. «Моя жизнь во Христе» – так называл он свой дневник. «Все содержащееся в нем есть не что иное, как благодатное озарение души, которого я удостоился от всепросвещающего Духа Божия в минуту глубокого к себе внимания и самоиспытания, особенно во время молитвы. Когда мог, я записывал эти благодатные мысли и чувства, и из этих записей многих годов составилась теперь книга».
Отец Иоанн был глубоким мыслителем, великим духовным пастырем и учителем Церкви. Его творения составляют около 4,5 тысяч печатных страниц.
Вера отца Иоанна была живой, деятельной; она влекла к бедному, нуждающемуся люду, побуждая его помогать бедным не только словом молитвенного и нравственного ободрения, но и материальными средствами. Горя любовью к Богу и ближним, он с самого начала своего священства служил делу благотворения – сначала в малой степени, без определенной системы, давая все, что имел. Он не разбирал, что привело человека к нищете и падению, а подавал потому, что человек нуждался.