В видении Бога

– Давайте пойдем в Карви, – сказал он Рамдасу. – Это всего в четырех милях отсюда, к вечеру мы успеем вернуться.

Теперь Рамдасу не пристало спрашивать зачем. Его дело было лишь подчиняться. Посетив притягательную чайную, они отправились в путь. Когда они шли по узкой тропинке на крутом склоне холма, Рамдасу пришлось следовать по пятам за баньей, и он услышал исходящий от него шмыгающий звук и сдавленный стон. Рамдас одним прыжком опередил его и заглянул ему в лицо. Банья плакал.

– Что случилось? – спросил Рамдас.

Вытирая слезы и судорожно всхлипывая, банья с тяжким вздохом признался:

– Я сильно переживаю за жену и детей. Я ведь сбежал, ничего не сказав им. Они, наверное, очень волнуются и страдают из-за моего отсутствия. О себе я не думаю, но из-за них сердце просто разрывается. – И банья горько зарыдал.

– Рамджи, но почему тогда ты не вернешься к ним? – спросил Рамдас.

– Вы же видели, я сжег почти все мосты. О, как прав был этот брадобрей! – Он с нежностью погладил коротенький хвостик на голове. – Действительно, все не так безнадежно. Я все еще могу вернуться к ним.

Провал миротворческой миссии

Они продолжили путь и добрались до Карви. Банья спешно направился к маленькому домику под тростниковой крышей рядом со станцией. Они вошли во внутренний дворик и сели на скамейку в нескольких шагах от дверей. Во дворе играли двое мальчишек. Банья стал делать им знаки, но его внешность столь разительно изменилась, что дети не узнали его и не обратили на него никакого внимания. Тогда он подозвал одного из мальчиков и прошептал ему на ухо:

– Скажи маме, что один человек хочет видеть ее.

Мальчик побежал в дом, и в это время банья раскрыл Рамдасу секрет задуманного предприятия. Это был дом сестры его жены. Он решил признаться ей во всем и надеялся, что с ее помощью ему удастся помириться с женой. Очевидно, что та устроит скандал, который может грозить выдворением из дома с требованием не осквернять впредь ее порога.

Мальчик вернулся и как ни в чем не бывало возобновил игру со своим братом. Разве может порядочная женщина пустить в дом незнакомого мужчину? Банья снова поманил племянника.

– Скажи своей маме, что пришел муж ее сестры, – сказал он ему тихо.

Мальчишка заморгал глазами и уставился на банью. Его толстощекое лицо расцвело в улыбке, он помчался в дом и, тут же вернувшись, сделал банье знак войти. Просиявший банья пулей влетел внутрь. Рамдас остался ждать. Прошло минут пятнадцать – банья появился на пороге. Он был похож на побитого пса. По его жалкому лицу было видно, какой неудобоваримой снедью угостила его свояченица. Должно быть, она не скупясь выдала все, что ему причиталось. В жгучем пламени ее языка его физиономия сморщилась и обуглилась.

– Ее язык остер как бритва. Ох уж этот женский язычок! – воскликнул банья со знанием дела. – Махарадж, – добавил он, приняв решение, – теперь мне все ясно. Я не пригоден для семейной жизни. А жизнь садху – просто мечта. Я никогда не вернусь домой. Зачем – чтобы получить такое же от второй сестры? Махарадж, давайте поскорее уйдем из этого неприятного места, – поторопил он Рамдаса.

Солнце перевалило зенит, и волчий голод снова стал терзать банью. Он разыскал закусочную, и они слегка подкрепились. Несмотря на то что его сердце раздирали противоречивые чувства, к Рамдасу он относился с неизменным почтением и большой добротой. Рамдасу было прекрасно известно, что весь спектакль разыгран Всевышним. Какой совершенный игрок!

На ночь они попытались найти приют в дарамшале, но она была переполнена и свободного места для них не нашлось. Они вышли на улицу. В небесах сияла луна. Ее прохладный мягкий свет озарял отдыхающий мир. Весь обширный двор сортировочной станции купался в ее приветливых лучах. Рамдас направился к воротам, банья – за ним. Во дворе лежали штабеля каменных плит. Рамдас устроился на одном из них, предложив банье занять другой, рядом с ним.

– Прекрасное место для ночлега, – бодро отметил Рамдас.

Банья крякнул, дав понять, что не разделяет его оптимизма. Он подозрительно косился на темные щели между камнями, но, увидев, что Рамдас уже растянулся во весь рост на своей плите, с жалобным верещанием последовал его примеру. Рамдас воззрился на яркую луну и темно-синюю бездну над головой. Зрелище околдовало и поглотило его. Внезапно банья испустил нечеловеческий вопль. Рамдас сел и посмотрел на него. С громким криком: «Змея, змея!» банья вскочил и, сорвав с себя дхоти – другой одежды на нем не было – принялся с неистовством вытряхивать его.

– Махарадж, эти плиты кишат змеями! Надо уходить отсюда, – сказал он.

Рамдас еще раньше заметил, что в укромных закутках между камнями поселились ящерицы.

– Нечего бояться, Рамджи, – успокоил его Рамдас. – Под камнями не змеи, а ящерицы. Они безобидны.

– Ох, – громко причитал он, – кем бы она ни была, но эта тварь ползала по моим ногам. Какое кошмарное ощущение я испытал!

– Не обращай внимания, ложись спать. Они совсем не страшные, – подбодрил его Рамдас.

Убедившись, что Рамдас не собирается менять место, банья свернулся на плите калачиком и с головы до ног укрылся дхоти. Ночью он два раза истошно кричал во сне: его продолжал преследовать ужас, недавно пережитый наяву. Но его первый вопль так напугал бедных ящериц, что они не решались выползать из своих норок и касаться существа, способного издавать такие чудовищные звуки.

Поскольку миротворческая миссия баньи с треском провалилась, утром они покинули Карви и отправились обратно в Читракут. После купания в реке они навестили излюбленную закусочную, порадовавшую их молоком и пури. День выдался жаркий, и для отдыха они укрылись в густой тени дерева на берегу реки. Когда солнце наполовину спустилось с вершины небес, Рамдас предложил подняться на холм Ханумандара и провести там ночь.

Садхуизм – это не шутки

Одолев больше ста каменных ступеней, они пришли к водопаду под названием Ханумандара. Здесь мощная струя воды била из скалы и с высоты около пятидесяти футов падала в водоем, укрепленный кирпичами и бетоном. У водопада была построена маленькая дарамшала. Место почиталось священным, поскольку, по преданию, здесь однажды останавливались Шри Рамачандра и Сита. Отсюда как на ладони открывалась широкая панорама Читракуты – земли мудрецов и святых: просторы долин, гряды высоких холмов, поросших пышной зеленью, гладкая лента бегущей реки. Сотни маленьких ашрамов, или кути, приютились на склонах холмов и у берегов реки, где до сих пор подвижники предаются покаянию.

От водопада шла тропинка в гору, и Рамдас сразу заметил ее. Он уже начал было взбираться вверх, как банья предложил:

– Махарадж, тут такая уютная маленькая дарамшала, может быть, мы переночуем в ней?

Но Рамдас не счел нужным отвечать и стал карабкаться по крутой тропе, банья, конечно же, за ним по пятам. Они поднялись к ровной площадке, где стояли две хижины и открытый навес. Рамдас вошел в одну из хижин и увидел там черную каменную фигуру, одетую в женские одежды, – очевидно, это был образ Ситы. Рядом с идолом сидел садху: он караулил паломников, чтобы собирать монетки, пожертвованные ими богине. Храм назывался «Сита-расуйе» – «Кухня Ситы», ибо легенда гласила, что Сита когда-то готовила здесь еду.

Вторая хижина была закрыта на замок. Банья сел под навесом, чтобы дать отдых усталым конечностям. Тропинка шла дальше вверх, и до вершины холма оставалась пара сотен ярдов. Со всех сторон подступал густой дремучий лес из огромных высоких деревьев.

– Рамджи, – сказал Рамдас банье, – это место лучше всего подходит для бхаджана, и мы останемся здесь на ночь.

Банья пробормотал, что ему не по душе эта идея и вообще он считает ее нелепой. Он продолжал ворчать, но солнце тем временем село и на холмы быстро спускалась ночная тьма. Садху вышел из мандира Ситы и увидел сидящего на корне дерева Рамдаса и банью, укрывшегося под маленьким навесом.