Страница 37 из 42
Доктор запускает обе руки в свои волосы и теребит и ерошит их.
– Нет! Это черт знает что! – Он постоял молча, а затем повернулся и пошел в перевязочную.
Зубовы встретили меня очень ласково. Генерал, точно извиняясь, что не может сообщить мне приятных новостей, всячески за мной ухаживал и обещал немедленно дать знать, как только сам узнает что-нибудь. После обеда я поехала на вокзал, где всякие новости приходят первыми. Там я увидела много военных всех чинов. Одни группами ходили по платформе; другие стояли и горячо о чем-то разговаривали. Один все время показывал на рельсы, куда-то по направлению Сарыкамыша. В одной из групп, в которой больше всего говорили и махали руками, я узнала офицера Кабардинского полка Завьялова. Я подошла и поздоровалась с ним.
– Вы откуда?! – удивленно спросил кабардинец.
– Я здесь неделю живу беженкой. Бежала из Сарыкамыша, как и все храбрые люди! А вы откуда? Почему вы здесь? – спросила я в свою очередь.
– Да я ехал из Тифлиса в полк, да доехать не успел. Вот и сижу тоже неделю уже. – Он расспросил обо всем, что я знаю о Сарыкамыше.
– Насчет доктора не беспокойтесь. Раз он поехал к нам – кабардинцы его не выдадут, – с гордостью сказал он.
– О, я верю, как и вы, что если муж с полком, то не пропадет.
– Нас, военных, много здесь набралось, хотим снарядить пулеметный поезд и попробовать прорваться в Сарыкамыш. Желающих смельчаков много, но комендант пока не соглашается. Все выжидает чего-то.
– А вы тоже едете с этим поездом?
– Я хочу очень! Сидеть здесь, когда полк там дерется, прямо невыносимо! Я за эти дни так изнервничался, что хоть пешком иди туда! Но мы надеемся получить разрешение от коменданта сегодня же.
– Когда вы смогли бы выехать, если он разрешит послать поезд?
– Сейчас же стали бы налаживать несколько платформ с пулеметами. Да у нас уже все почти приготовлено: пулеметы есть, тюки сена есть, платформы готовы! Только комендантское разрешение нужно. А мы были бы готовы в несколько часов и выехали бы к Сарыкамышу.
– Слушайте! Если вам это удастся сделать, дайте мне знать. Я с вами поеду! Буду раненых обслуживать!
Мы попрощались. Я пошла в госпиталь, где пробыла до поздней ночи. Там делали серьезные операции, и мне пришлось помогать доктору Михайлову.
На другой день, боясь, чтобы пулеметный поезд не ушел в Сарыкамыш без меня, я позвонила коменданту, генералу Зубову. Я знала, что он еще не дал своего согласия на посылку этого поезда. Но мне хотелось узнать, согласится ли он на это в конце концов или откажет этим храбрецам сделать попытку прорваться к Сарыкамышу.
– Я узнала, что вы посылаете пулеметный поезд, чтобы прорваться в Сарыкамыш. Разрешите мне ехать с поездом как сестре милосердия!
– Я еще не решил, когда этот поезд пойдет.
– Да? А мне на вокзале говорили, что скоро. Нет, про сегодня не говорили, но если я их хорошо поняла, назначено на завтра.
– Нет, нет! – снова слышу я в трубку. Но я решила ковать железо, пока горячо. – Там столько набралось храбрых добровольцев, что вам придется пустить огромный состав, а меня в качестве перевязочного передового пункта при них…
– Тина Дмитриевна, разрешите мне после того, как я сам побываю на вокзале, заехать к вам. Тогда я все вам объясню. А по телефону всего не скажешь.
Что мне делать! Неудобно было спросить, когда он приедет; а мне нужно идти в госпиталь. Наконец Гайдамакин пришел и сказал, что комендант приехал. Я спустилась вниз в зал. Генерал сидел в углу за столиком. При моем появлении он быстро встал и пошел ко мне навстречу: высокий, стройный, с красивым тонким лицом, поцеловав мою руку, он подвинул для меня стул и сел сам.
– Так вы серьезно хотите скорее ехать к мужу?
– Да, очень хочу. Меня неизвестность угнетает больше всего.
– А как же ваша работа в госпитале?
– Буду там работать! Там те же русские солдаты.
– Я должен предупредить вас, что эта поездка очень опасная! Мы послали небольшое количество пехоты в обход турок к Ново-Селиму[13], этот поезд должен помочь окружить их. Но эта операция может не удаться. Турки, несомненно, окажут сопротивление. Будут убитые и раненые, а может быть, и взятые в плен. Мы не знаем хорошенько, где и сколько турок! Кроме того, имейте в виду, что в Сарыкамыше нет никакого продовольствия; ни хлеба, ни других продуктов. Вам нужно запастись всем необходимым отсюда. На днях, может быть, завтра, я жду известий от группы, действующей в районе Владикарса. А теперь, Тина Дмитриевна, разрешите просить вас позавтракать со мной.
– Спасибо. Я сама очень хотела бы позавтракать с вами и послушать вас! Но из госпиталя уже два раза звонили, чтобы я скорее приходила, много раненых, и есть неотложные операции.
Сказав эту правдоподобную ложь, сама удивилась, как скоро я придумала отказ. Но я совершенно не была расположена к такому светскому завтраку. Что бы я ни делала, что бы ни говорила, но мой Ваня не забывался ни на одну минуту! Мне было не до любезных разговоров!
– Жаль! Я так хотел хоть немного забыться в вашем присутствии от этого кошмара.
– А как бы я хотела тоже забыть весь ужас, который я видела за эти дни!
– Ну, хорошо! Как только все с посылкой поезда наладится, я позвоню вам. Но опять повторяю, что ехать с этим поездом очень опасно…
– Все равно! Иногда неизвестность хуже смерти. Я очень хочу ехать. Если что-нибудь случится, например, турки расстреляют поезд, а нас возьмут в плен, я могу пенять только на себя! Спасибо, что сказали насчет хлеба и других припасов.
Мы распрощались самым сердечным образом, и генерал уехал. Я поднялась наверх в мою комнату и позвонила. Пришел Гайдамакин.
– Слушай, Гайдамакин! Мы едем в Сарыкамыш! Может быть, сегодня, а может быть, завтра. Нужно закупить как можно больше всякой еды. Если сможешь достать, купи окорок ветчины. Ведь Рождество скоро! Но сейчас генерал предупредил меня, что ехать опасно! Турки могут нас убить или взять в плен.
Гайдамакин стоит опустив голову и молчит. Потом говорит:
– Барыня! А что, если я поеду один?! Свезу барину провизию. А как всех турок наши заберут в плен или побьют, поезда опять заходят. Вы и приедете тогда. А вам здесь безопаснее. Комната у вас есть; хозяин хороший, да и знает нашего барина.
– Нет, Гайдамакин, я поеду! А ты пока иди, сделай все закупки и будь готов ехать во всякую минуту. Нас ждать не будут! Мы должны поехать на вокзал и сидеть там, как только я узнаю, что поезд пойдет. Возьми деньги, расплатись с хозяином.
– У меня еще есть много ваших денег. Хватит на все.
– Ну, хорошо, а я пойду теперь в госпиталь. Но если позвонят от коменданта и скажут, что поезд идет в Сарыкамыш, бери сейчас же извозчика и приезжай за мной в госпиталь.
Как только я пришла в госпиталь, меня позвали посмотреть на пленных турок. В большой комнате с решетками на окнах сидели пленные. Их было человек двадцать. Они сидели угрюмые и подавленные. На некоторых были шинели из тонкого серого сукна, не дающего никакого (так мне казалось) тепла. Другие в черных пальто; на ногах башмаки и обмотки.
– Кто они – солдаты или офицеры? – спросила я у одного из докторов, стоящих тут же.
– Говорят, офицеры! А по одежде скорее солдаты. Но самые обыкновенные люди, и совершенно не страшные! – сказал доктор.
Один из турецкой группы разговаривал с каким-то русским офицером. Переводчиком служил им доктор-армянин. Турецкий офицер заявил, что сопровождавшие партию пленных армянские солдаты по дороге изрубили около четырехсот человек турецких солдат и офицеров. В живых остались только эти двадцать человек. Он так был взволнован, когда рассказывал это, что руки у него тряслись. Чтобы скрыть свое волнение, он держал полы своей шинели и бессознательно перебирал пальцами.
– Мы так с пленными не поступаем. Обезоруженный враг – солдат – становится нашим другом! А нас обезоружили и по дороге перебили. Мы просим виновных наказать за эту бессмысленную жестокость.
13
16 (29) декабря 1914 г. к Ново-Селиму из Карса двигался гарнизон в составе 263-го пехотного Гунибского полка и 11 и 12-го Кавказских стрелковых полков, с 3-м Кавказским стрелковым артиллерийским дивизионом под командой начальника 3-й Кавказской стрелковой бригады генерала В. Д. Габаева, направленный генералом А. З. Мышлаевским для содействия войскам, сражающимся за Сарыкамыш.