Страница 6 из 19
– Разберитесь по отделениям и взводам. В каждом отделении должно быть одиннадцать человек: десять рядовых и командир отделения. В каждом взводе должно быть шесть отделений, в каждой сотне – четыре взвода. Ответственные за формирование – Попов Константин и Панькин Матвей. Времени даю – час.
Через час Попов доложил:
– Павел Петрович, формирование закончено. Сформировано семь взводов.
– Спасибо, Константин Дмитриевич, – одобрил Калинин.
– Рад стараться, – ответил Костя.
– Отряд, в колонну по четыре, взводными колоннами, дистанция – один корпус – становись! – подал команду Калинин.
Через малое время последовала команда «направо!»
– Господа казаки, кого рекомендуете в командиры отряда? – спросил Калинин.
Из строя выехал на два корпуса казак и громко сказал:
– Я, Попов Константин Дмитриевич, от всего отряда выдвигаю кандидатуру на пост командира отряда Калинина Павла Петровича.
– Все слышали?
– Все, – отозвался строй.
– Голосуйте клинками, – сказал Калинин.
Казаки выхватили шашки и, кружа ими над головами, кричали:
– Павел Петрович! Павел Петрович! – так продолжалось минуты три, потом все клинки были убраны в ножны.
В первом Пешенском хуторе разъехались по дворам: лошадей подкормить и самим поесть.
Ни в одном дворе не отказали в сене и овсе, ни одному казаку не разрешили развязать свои харчи:
– Слава Богу, пока есть что покушать и есть чем угостить людей, – отвечали хозяева.
Не обошлось и без чарки. Угощали старики и женщины. Хуторские казаки чистили старые и рубили новые проруби: надо будет напоить много лошадей.
Когда прапорщик Калинин выстроил свой отряд для похода, к нему подскакал всадник в зимнем обмундировании, при шашке:
– Павел Петрович, примите в свою часть, нас тридцать человек.
– Пристраивайтесь, степь широкая, места всем хватит.
Отряд тронулся взводными колоннами. В небо взлетела песня: «Ой, да взвеселитесь вы, храбрые донцы-казаки, честью и славою своей…» Эту песню знал каждый здесь присутствующий с детства. Женщины засморкались в концы платков, старики, положив бороды на костыли, прикрыв глаза, вспоминали свои походы, свои войны. Казаки служилого возраста также, прищурив глаза, осматривали всё кругом происходящее, но в отличии от стариков, они думали о другом.
Думалось им, почему я здесь, а не там, не в строю?
Из хутора Жукова Калинин послал разведку в сторону Михайловки. Вернувшись, разведка доложила, что Михайловка забита вооруженными казаками. Командует ими казак Усть-Медведецкой станицы, подполковник царской службы, бывший войсковой старшина Миронов Филипп Кузьмич, герой двух последних войн. Посоветовавшись с Поповым, Калинин решил в Михайловке не останавливаться.
Не успели выехать из Жукова, как отряд догнала полусотня казаков и пристроилась в хвост колонны. От группы отделился всадник на красивейшем дончаке-резваче и «прожёг» в голову колонны.
– Павел Петрович, мы с Пешенских хуторов, нас сорок восемь казаков. Примите в свой отряд. Я – вахмистр Лапшин.
– Принимаю. Сговоритесь с Поповым Константином Дмитриевичем, у него есть свободные люди. Создайте взвод и будете им командовать.
– Сделаю, Павел Петрович.
– Передайте Попову, чтобы он подскочил ко мне.
– Есть, – отозвался вахмистр Лапшин.
Покачиваясь в седле, прапорщик Калинин всё больше убеждался в том, что рано он ушёл из станицы. Можно было набрать казаков гораздо больше. Когда подъехал Попов и пристроился к Калинину, Калинин задал ему вопрос:
– Константин Дмитриевич, мы не рано ушли из станицы? И не вернутся ли нам назад?
– Если Вы располагаете денежными суммами в количестве ста тысяч, то рано. Надо вернуться и походить по Хопёрскому округу. Создать кавалеристский корпус и сходу напасть на немецкие части, стоящие под Ростовом. Зажать в клещи, да в такие, чтобы они, отвыкшие сопротивляться, бросали ружья и бежали к железным дорогам, а мы дадим нашим железным дорогам указание: вывести из строя все паровозы. Наши люди выполнят нашу просьбу, так как им надоело жить в пустоте, в безвластии. Немцы, бросая всё награбленное у нас, будут бежать домой ножками, да так, что пятки будут в задние места влипать. А мы будем подгонять, чтобы они бежали и днём, и ночью. Чтобы сонные бежали. А мы будем подгонять, подгонять, подгонять. Убивать не будем, в плен брать не будем, а будем гнать домой пеших, голодных и холодных. Тогда они внукам и правнукам своим закажут ходить в Россию.
Но если у нас нет денег на прокорм и пятисот человек, то ушли мы правильно и возвращаться нам не надо, а надо спешить в Зимники. Вот моё мнение, – сказал Попов.
– Спасибо, Константин Дмитриевич.
– Рад стараться.
– Константин Дмитриевич, не останавливая движения отряда, сформируйте две сотни по четыре взвода. Первой сотней я поручаю командовать Вам, а второй – вахмистру Лапшину.
Отряд Калинина в Михайловке втянулся в улицу, ведущую на юг. Вдруг из правого переулка выкатилась пустая арба и остановилась, загородив дорогу, прямо перед Калининым.
– Что за чепуха? Кому хочется повоевать? – выхватив клинок, крикнул Калинин. Казаки отряда взялись за шашки.
– Командира отряда прошу спешиться. Поговорить надо, – сказал казак, стоящий на арбе.
– Говорите, мы вас и в сёдлах услышим, – ответил Калинин.
– Куда путь держите? – спросил казак с арбы.
– Это военная тайна, а казаки военных тайн не разглашают.
– Мишка, Блинов! Ты чего взялся нас допрашивать? – закричал Егор Селезнёв, казак из отряда Калинина.
– Батюшки, Егор, Селезнёв? Ты откуда? – спросил Мишка Блинов.
– Я из дома. А ты, вижу, служишь? Под чьим знаменем службу ломаешь?
– Под знаменем героя двух войн, подполковника Миронова Филиппа Кузьмича, – ответил Блинов.
– Видеть не приходилось, а слышать – много слышал. Миронов – славный казак. А какого цвета ваше знамя?
– Красного.
– Так-так, – сказал Егор Селезнёв.
– В разговор вмешался Калинин.
– Повидались, друзья? Хватит. Принимай арбу, Блинов, – потребовал он.
Ночевал отряд Калинина во втором хуторе, южнее Михайловки. Хозяин рассказывал Павлу Петровичу: наши казаки, что за советскую власть, остались дома и записались у Миронова. А у него ни денег, ни одежды, ни обуви, ни харчей. Михайловские связисты говорили, что Миронов дал телеграмму Ленину, просит у него денег и даёт согласие воевать за советскую власть. Казаки, которые не записались у Миронова, ушли в Новочеркасск.
– Много ушло казаков? – спросил Калинин.
– Человек сто пятьдесят, – ответил хозяин.
Миронов Филипп Кузьмич[4], получив деньги от Ленина, решился на отчаянный шаг: он решил провести мобилизацию казаков Хопёрского округа по старым обычаям, то есть с конём и со всей справой. Этот закон знал каждый донской казак с детских лет. В приказе Миронов напомнил, что немцы, которых мы сами притащили на хвостах своих лошадей, топчут и грабят нашу землю, защитить которую, кроме нас, некому. Он приказал всем казакам Хопёрского округа явиться в Урюпинскую с конём и со всем снаряжением. Собрал Миронов чуть ли не стотысячную армию.
Старики и казаки-фронтовики Прихопёрской станицы перед призывом помирились. Они сожалели, что казаки-фронтовики не ушли с прапорщиком Калининым. Миронов обманул и стариков, и казаков: он призвал казаков защищать Тихий Дон от немцев, а сам увёл их воевать за Ленина и большивиков. Несколько казаков станицы Прихопёрской ушли к Подтёлкову, в станицу Казанскую, и там пропали: или были расстреляны, или погибли при взятии Новочеркасска. Несколько казаков ушли в дубраву, не желая участвовать в братоубийственной войне, которая, по их соображению, должна была вот-вот начаться.
Калинин, прощаясь с хозяином ночлега, спросил:
– Лично видел Миронова? Какой он?
– Как вас вот и сто раз. Миронов – среднего роста, среднего телосложения, усы чёрные большие, приветливый, герой из героев. Две войны сломал, вся грудь в орденах, ума не набрался. Как, скажи, в него сатана вселился. Ему бы Дон да нашу казачью свободу защищать, а он к жидам в услужение пошёл.
4
Миронов Филипп Кузьмич (1872–1921) – казак, Войсковой старшина, командир 2-й Конной армии. Убит в Бутырской тюрме. (Прим. ред.)