Завещание врага

Мало-помалу светало. Небо над Изворском, еще, кажется, минуту назад черно-звездное начало сереть и одновременно наливаться красным. Степа, оказавшись этому свидетелем, решил закурить вторую. Дом его стоял на господствующей высоте, и с крыльца открывалась панорама на большую часть города. Степа уже привык к этому виду, но сегодня он вдруг показался ему каким-то особенным. Изворск весь был двухэтажный с неизменными совковыми шестью сотками вокруг любого дома. Каждая свободная сотка, разумеется, была отдана под огород. Кроме того, всюду имелись свои несколько яблонь и вишня со сливой. Жители города по большей части нигде не работали, кроме своих приусадебных участков. С них и кормились.

Изворчане, числом около пятисот человек, редко выбирались за пределы своих владений. Делать это было, во-первых, – незачем , а во-вторых, впрочем, хватало и «во-первых». Многие из них, особенно те, кто помладше, никогда не были в отстоящем от города в пятидесяти километрах райцентре. И подавляющее большинство жителей никогда не выбирались за пределы района. Исключение составляли защитники отечества. Их государство порой зашвыривало даже и за границу. Вот они-то могли свидетельствовать – мир, который показывают по телевизору, – действительно существует.

Поглазев на спящие дома, Степа в который раз подумал, что его родной город давно уже пора переименовать в поселок. И правильнее бы еще – в вымирающий поселок. Мешает этому только лишь бурное прошлое этих мест. Город Изворск, как ни крути, лет на двести старше Москвы и, конечно, упоминается во всех учебниках истории. Когда-то Изворск был славной крепостью, одним из форпостов русских на западе. Были в его истории и осады, были и бесконечные хулиганские попытки ограбить его и сжечь к чертовой матери. Однако граница по окончании всех войн сколько угодно раз двигалась на Запад и никогда на Восток. То есть, Изворск никому не удавалось завоевать надолго. В старину, вероятно для многих, он был краем земли.

Таковым он оставался и поныне. Прежде всего для туристов. Древняя история могла бы, кажется, развивать городскую экономику, да только показать туристам в городе было совершенно нечего. Крепостную стену, башни бастионы, все старые каменные казенные строения по камешкам-кирпичикам растащили на хозяйственные и огородные нужды еще далекие предки нынешних изворчан. А три местных храма были снесены уже в двадцатом веке по решению революционного совета, которым командовал, конечно же, старый большевик-каторжанин. По слухам он приятельствовал в стародавние времена с самим Троцким, но звезд с неба не хватал, и фамилия его скорее всего уже бы стерлась в анналах нескучной российской истории, не будь она слишком знаменитой в наши дни. Знакомство с Троцким, сулившее поначалу отличный старт для карьерного роста, с определенного момента вполне могло обернуться крупными неприятностями, несовместимыми с жизнью. Старый большевик это понимал и боролся за существование всеми методами. Например, сносил церкви. Он просчитал, что хорошая статистика в борьбе с Богом поможет ему продержаться у кормила подольше. Так, кстати, и вышло, его взяли только в начале тридцатых. Говорят, что умирал он нехорошо. Товарищи из районного ОГПУ сперва пытали его, а после вроде бы даже посадили на кол. Все это слухи, конечно, но точно можно сказать, что у новых чекистов была потребность в своей хорошей статистике. Хозяин тогда уже потихоньку начинал спускать планы по сокращению персонала в соответствующие HR-службы своей корпорации.

Одним словом, нечего было туристам делать в славном Изворске. Если только они не хотели посмотреть на образцовый пример места, где ничего не происходит, а время почти остановилось. В этом смысле, может быть, и любопытно было бы заглянуть сюда какому-нибудь тридцатилетнему менеджеру-москвичу. Может быть, и удивился бы он, и вспомнил собственное детство, признав, что время в Изворске имеет совсем иную скорость, нежели в российской столице. Здесь существуют понятия «время до завтрака» или, скажем, «время для того, чтобы посмотреть телевизор перед обедом». Но и за такой экзотикой сюда никто не приезжал. Далековато. А в новостях по телеку город упоминался только в связке со знаменитой фамилией беглого российского олигарха и неутомимого борца с нынешней властью. Шестьдесят с чем-то лет назад он родился здесь в семье врага народа, коим числился его дед. Как раз тот самый старый большевик-троцкист.

Степан давно уже докурил вторую, а все стоял в задумчивости на крыльце. Никаких дел на сегодня не намечалось, и, значит, подъем можно отложить. Благо по случаю летних каникул Ленке в школу не надо. Степан улыбнулся про себя: кое-какие планы на сонную утреннюю Ленку у него имелись.

ГЛАВА 3

В стране чуть не бабахнуло. Новость удалось ухватить за хвост и в последние минуты снять с эфира. А ведь так славно прошла вся предыдущая неделя! Все получили благодарности. Хоронили Олигарха. Он скончался в Лондоне, в собственном доме, в окружении родных и близких. У России не стало врага с большой буквы «В». В последние годы за ним прочно закрепилось прозвище Герцман. Идеологически правильно похоронить в эфире этого неприятного человека было непросто. Хотя Концепция похорон давно уже ждала своего часа на всех телеканалах. В каждой информационной службе уже полгода как был заготовлен собственный большой сюжет-некролог. И текст этих сюжетов был утвержден на самом верху. Однако телевизионный эфир отличается тем, что его, во-первых, очень много, а во-вторых, его готовит такое количество людей, что в любую секунду туда может пролезть какая-нибудь поганка. Ну а слово, известное дело, не воробей, вылетит – не поймаешь. Но все прошло более или менее гладко. Главная задача по вбиванию еще одного гвоздя в гроб проклятых девяностых в целом была выполнена. И вот теперь такой кошмар! Реальная Хиросима! Даже ветераны информационных войн почувствовали себя сбитыми летчиками.

В очень большом кабинете, находящемся в здании в самом центре Москвы, на столе перед очень Крупным руководителем, по имени Сергей Сергеевич, лежал лист бумаги с русским переводом сообщения информационного агентства Reuters. Сергей Сергеевич уже в третий раз перечитывал текст, и осознание того, что произошло очень что-то скверное, от этого чтения только усиливалось.

«Сегодня утром в Лондоне было оглашено завещание опального российского Олигарха ….» – медленно читал он, – «на момент смерти его состояние оценено в 3.5 миллиардов долларов или 2.18 миллиардов фунтов стерлингов»… Трем своим сыновьям Олигарх завещал в равных долях 3 миллиарда долларов. Половина миллиарда, согласно воле усопшего, должна быть разделена поровну между жителями его родного города Изворска (Izvorsk, блин, Russia!), каковые на сегодняшний день имеют регистрацию в упомянутом Изворске.

Сергею Сергеевичу уже доложили о том, что это сообщение стало «мировой сенсацией номер один». Тысячи журналистов со всего мира обрывают в эти минуты телефоны в МИДе и пытаются всеми правдами и неправдами добиться аккредитации в Изворск.

Уже им была прочитана и крайне неприятная справка о том, что в Изворске проживают около пятисот человек, считая женщин и детей, большинство из которых давно нигде не работают, и многие, (ой, как многие!) из которых ведут асоциальный образ жизни. Согласно справке, к немедленной встрече с западной цивилизацией в лице иностранных корреспондентов или, там, адвокатов покойного, изворчане на сегодняшний день не готовы. Да и надо ли обманывать самих себя? К такой встрече они никогда готовы не будут.

Кроме того, уже состоялся у Сергея Сергеевича разговор по старомодному светлобежевому аппарату с диском с тем, кто высказался очень жестко в том духе, что «этого быть не должно», и «сделай что хочешь, иначе, сам понимаешь». Человек на другом конце «прямого» появлению среди дорогих россиян новых пятисот долларовых миллионеров был не рад и требовал плана действий.

В данный момент воображение Сергея Сергеевича легко рисовало ему одну за другой картины, как эти пятьсот Изворских миллионеров опустят Россию на мировом уровне, и что там вообще в этом гребаном Изворске начнет твориться, как только до туда дойдут новости. Еще можно было бы побороться, если бы дорогой покойник, который при жизни готов был удавиться за каждый доллар, сбросил бы на родину бомбу размером, ну 10 или 30, там, миллионов. Это можно было бы контролировать и, вообще, как-нибудь попытаться подойти к этому с юмором. Но пятьсот, – это уже ядерный взрыв.