Страница 5 из 12
– Я уверенна, что ты просто не правильно понимаешь его. Он заботится о тебе. И ты не права, он не считает тебя ребенком – иначе бы он не был к тебе так критичен.
– Я просто раздражаю его!
– Почему ты так думаешь?
– Ему тяжело видеть мое лицо…
– Не понимаю?
– Я похожа на его мертвую жену. Он очень любил ее и она, кажется, была совершенством. Если ты не против Мир, давай сменим тему.
– Извини, но я слишком любопытна. Что значит похожа?
– Я – практически ее сестра-близнец. Но, только практически. Она мне не сестра, ну совсем не сестра, надеюсь, ты понимаешь?
– Та понимаю, понимаю, рассказывай уже, – нетерпеливо требовала Мириэль.
– Просто она на меня похожа и все! Она стала жертвой Керта, который планирует восстановить власть Офиона на Олимпе. А Керт – думает, что влюблен в меня. Да, и Офион – мой пра-прадед. И мой дед Кронос сверг и отправил его в изгнание…
– Ты думаешь, что он винит тебя в смерти своей жены?
– Нет! С чего ты это взяла?! Он знает, что я не причем. Но ему мое лицо, видите ли – напоминает ее! Он меня даже поцеловал! Потому что думал, что я – она!!!
– Он нравится тебе, я имею в виду как мужчина?
– Мир! Это ты видишь его сорокалетним! А я семнадцатилетним подростком! Как мне может нравится, нечто, выглядящее слишком красивым юнцом и разглагольствующее как трехтысячелетняя информационно-воспитательная машина?!
– Слишком красивым юнцом? Это как? – улыбнулась Мириэль.
– Хочешь, я тебе покажу? Только учти в прошлый раз, обладательница «ясного видения» влюбилась в Има «по уши» и мне пришлось превратить его для нее в жабу.
– Хочу!
– Ты с ума сошла?
– Я древний эльфийка! Страдающая от неразделенной любви к друиду, умершему пять веков назад…
– И поэтому ты хочешь страдать от неразделенной любви к любимчику моего отца?! В него даже Афродита влюбилась. В него все влюбляются. Даже мой отец, но он его полюбил как друга, я так думаю, верней, просто надеюсь. Это его проклятие, ну или типа того. И я бы влюбилась, но я слишком разумна. В смысле, у меня чувства включаются только с разрешения разума. Ты все еще хочешь видеть его без иллюзии?
– Хочу!
– Ну, хорошо. В любом случае, я уже знаю, как превратить его в жабу без вреда для него. Не вижу проблем. Только Мир, если что, скажешь сразу. Пожалуйста, не вздумай умирать от любви к нему молча…
– Эт консидератум эст Пандора Вижинс кводнам тиби пуро корде эт пура люсе когетатионес. Все!!! Иди, смотри и не жалуйся! – голос Пандоры звучал обреченно.
Идти им никуда не пришлось, Ингвэ с Ганимедом как раз поднялись на крышу. Голубые глаза Ганимеда выражали такой восторг, такое потрясение и столько эмоций, что если бы Пандора точно не знала, что влюбляться нельзя, она бы влюбилась. Он, определенно, больше, чем красивое лицо и, чем информационно-воспитательная машина, нехотя призналась она сама себе. Он умеет чувствовать с такой силой, глубиной и интенсивностью, которой она может только позавидовать. Их эмоциональная связь – чем дальше, тем больше становилась все более двухсторонней, и Пандора все отчетливее могла ощущать его эмоции и чувства. Так вот, вначале они ее пугали, а потом начали питать. Пандора дала себе слово, что никогда не признается ему в том, что она тоже знает, что он чувствует. Потому что его эмоции и чувства позволяли ей точно знать, что он чувствует к ней, и может ли она ему доверять. И сейчас, он чувствовал тоже самое, что и она, как только она взошла на эту крышу и даже больше. Впервые, за то время что она его знала, – он радовался, что жив, и он был в восторге от того, что может наслаждаться подобным, неимоверным зрелищем. На целое долгое мгновение отступили не только ненависть и жажда мести, но и боль – он о них забыл, заворожено рассматривая Файерфлай…
– Только ради вот этого мгновения стоило прожить три тысячи двести пятьдесят шесть лет. Ингвэ! Мириэль! Ваш мир – совершенно фантастичен!
Пандора отвернулась, чтобы он не увидел ее глаза, потому что иначе он бы догадался, что она знает, что он чувствует. Затем вспомнив про заклятие, она посмотрела на Мириэль и та, разумеется, абсолютно до невменяемости влюбленными глазами смотрела на Ганимеда. Пандора внутренне застонала: «Даже Рози – не выглядела настолько завороженной им. Я как обычно просчиталась, в этот раз – я не угадала с моментом». Кто же мог предположить, что ему передадутся ее эмоции, которые затем умножатся на его способность чувствовать, и синергия эта получится настолько мощной, что теперь энергии восторга и жизненной силы, излучаемой Ганимедом вполне хватит, чтобы зажечь с тысячу женских сердец? Только не она. Ей Пандоре даже в голову такое не могло прийти. И уже привычное в таких ситуациях три в одном, то есть: мысль-вопрос-причитание: "Что же делать? Что же делать? Что же делать-то? Ой-йо-йо-й… как же нехорошо получилось, и что сейчас будет?!" – заистерила на самом переднем плане ее сознания.
– Ора, что-то случилось? – Ганимед вопросительно посмотрел на нее.
– Н-н-н-е-т!!! С чего ты взял? – она очень старательно-непонимающе уставилась на него.
– Просто ты чем-то расстроена, я чувствую это.
– Н-н-н-е-т. Ничем я не расстроена. Просто переживаю за завтрашнее обучение. Хочу, чтобы у меня все получилось.
– Им! Ты так внимателен к Оре, так великодушен! – глаза Мириэль горели, а щеки порозовели. – Такое редкое качество! Пандора, как же тебе повезло!
Ганимед и Ингвэ оба уставились на нее удивленно, и как-то обеспокоенно-настороженно. И Пандора поняла, что еще секунда и Ганимед сам все поймет. А чистосердечное признание как известно смягчает наказание…
– Это я! – не выдержала Пандора и призналась, – Я – виновата! Но она сама попросила! Хотя, получается, что нет. Я не виновата. Честное слово! В этот раз я не виновата, – причитала Пандора.
– Опять заклятие «чистого видения»? – Ганимед был удивительно спокоен.
– Ммм, да… – глубоко вздохнула и выдохнула Пандора.
– Снять можешь?
– Ы-ы-ы-ы…
– Так можешь или нет? – уточнил Ганимед, делая вид, что не понял с первого раза.
– Нет…, ым-хым-хым …, но могу наложить на тебя иллюзию жабы? Можно?
– А мою иллюзию ты не можешь вернуть, чтобы она видела меня, таким же, как видела до сих пор? Это так же просто, как и иллюзия жабы. Тебе не приходила в голову такая мысль? Я, конечно, понимаю, что это не так занимательно, как иллюзия жабы, но поверь мне также эффективно.
– Могу, конечно, наверное,… сейчас, сделаю…, вернее, попробую сделать…
– Стоп! – Ганимед почти истошно закричал, – Ора, но только иллюзию. Я не хочу, чтобы ты мне изменила внешность!
– А я думала, что ты ненавидишь свою внешность? И поэтому наложил иллюзию?
– Ора, как ни странно это прозвучит для тебя. Но мысль о том, что я могу влюбить в себя любую женщину во Вселенной, если захочу – меня скорее греет, чем печалит, – он смотрел на нее с нисхождением.
– А зачем тогда иллюзия?
– Так это от женщин, которых я не хочу в себя влюблять…, – и снова этот тон, как будто бы она, Пандора, полная идиотка.
– Им, что здесь происходит? – вмешался Ингвэ.
– Я только, что влюбилась в него! Но, кажется, он не очень этому рад… – с готовностью объяснила несколько озадаченная, но абсолютно счастливая Мириэль.
– Что ты сделала? Мириэль? Ты в своем уме? Что значит влюбилась только что? Это как? Да, что на тебя нашло? Что здесь происходит? – сказать, что Ингвэ был в шоке, это не сказать вообще ничего.
– Пандора на нее нашла, – постно констатировал Ганимед.
– Я не виновата. Она сама попросила. Ну, причем здесь я, если она сама попросила?
– А ты всегда не причем…, – констатировал злой Ганимед, – делай уже что-нибудь! Но, если, я лишусь своего истинного лица после этого, то мне будет плевать кто твой отец – я отдам тебя Керту в жены.
– Что?
– Лично отдам!!! Прямо к алтарю под руку проведу, чтобы не сбежала. И это железобетонное обещание. Так что Ора! Думай, что делаешь!