Щедрый Буге

Страх отнял у меня ночью способность трезво мыслить, иначе я бы сообразил, что волк не станет всю ночь сидеть возле палатки и выть, не испугавшись даже выстрела.

Когда вечером я вернулся с охоты, вой стих и больше я его никогда не слышал.

ТАЙГА ЛЕЧИТ

На Фартовом ни один из двадцати трёх капканов не сомкнул челюстей. Ну,

ничего, цыплят по осени считают, - хорохорился я.

Есть на этом путике одно приветливое место, которое не хочется покидать. Это обширная, заснеженная поляна в изумрудной раме патлатых кедров. На

106

Буге, куда ни пойдешь - сплошная непролазная чащоба. И вдруг открывается чистое пространство, по которому слабый ветерок перекатывает желтые волны вейника. Этот контраст поражает, будит воображение. Представляются давние события, которые могли происходить на этой обширной поляне: дымящиеся юрты, охотники, возвращающиеся с богатой добычей. А совсем близко, в темном распадке, притаились в засаде жестокие воины враждебного племени...

Лукса подтвердил, что в этом месте действительно когда-то было большое становище его предков, кочевавших по всему Сихотэ-Алиню. Непонятно только, почему они выбрали его, удаленное от Хора на десять километров? Ведь река была главной дорогой для таежных жителей.

На этой поляне я всегда останавливаюсь, немного отдохнуть, насладиться её красотой. Иногда вспоминался и брошенный поселок золотоискателей в Якутии у подножья перевала на Гонам, в котором мы останавливались во время поисков Юры и Саши. Картина, надо сказать, довольно удручающая: стоят крепкие, добротные дома из лиственницы. В каждом дворе баня, летняя кухня, сарай. В центре поселка двухэтажный дом. Рядом с ним постройка с ржавым листом, на котором угадываются буквы "МА...". Но все улицы, дворы, огороды сплошь заросли молодыми деревцами.

Мы обследовали поселок в надежде найти следы пребывания ребят. В одном из домов на некрашеном полу я увидел куклу в выцветшем платьице. Горло невольно сдавило. Лет пятнадцать назад здесь было шумно, многолюдно. В каждом доме бурлила жизнь со всеми ее радостями и горестями, а теперь тихо, как на погосте. Интересно, где сейчас хозяйка этой куклы?

сегодня я, как обычно, остановился на краю поляны отдохнуть. В этом оазисе, защищенном от ветров, все млело и купалось в теплых, ласковых объятьях солнца. Расстегнул телогрейку, снял шапку. Слабый ветерок приятно холодил разгоряченное ходьбой лицо.

107

Наблюдаю, как на кончике ветки повисает капля с бегающей искоркой солнечного света. Когда она налилась в полную меру, искорка бешено забилась, словно не желая падать. Но, так и не сумев вырваться из тонкой оболочки, сорвалась и исчезла в снегу вместе с каплей.

От созерцания меня отвлекла севшая на голову маленькая пичуга. Ее остренькие коготки больно впились в кожу. Весело присвистнув, она дернула клювом волосок. От неожиданности я вздрогнул. А отважная шалунья вспорхнула на дерево и, возмущенно свистнув, улетела.

Спускаясь с сопки, чуть не наехал на отдыхающих косуль, Они пружинисто вскочили и в ужасе рассыпались. Бег у косуль своеобразный: несколько прыжков небольших и частых, затем один огромный, летящий и опять череда коротких.

Буро-коричневая окраска делает оленей практически невидимыми среди деревьев, и только белое пятно сзади (его охотники называют "зеркало") иногда выдаёт их.

Косули копытили здесь из-под снега листья и траву. Тут же крохотные овальные лежки глубиной до самой земли. Косули зимой деятельны только в утренние часы. После полудня они обычно отдыхают, пережевывая жвачку. Поднятые мной олешки, судя по толстой шее и рогам, в два раза превышающим длину ушей, четырех - пятилетки. (У молодых шея тонкая и рожки вровень с ушами.)

Под Разбитой прошла стая волков. На сей раз не мифическая, а самая что ни на есть настоящая. Вожак - матерый волчище, отпечатки лап десять на шесть с половиной сантиметров. У остальных заметно мельче. По форме след волка похож на собачий, но отличается расположением пальцев.

Шли гуськом, след в след. Только на крутом повороте у поваленного кедра видны разброды. Судя по ним, в стае, кроме матерого, два прибылых* и два переярка**. Эти лыжни не боятся. Прошли прямо по ней.

Прибылой - этого года рождения.

108

Одинокий скиталец тигр, делая очередной обход своих владений, вышел на след волчьей стаи и двинулся по нему. Теперь, надо думать, серые не скоро появятся. Тигр задаст им перца, отомстит собачьему племени за притеснения своих более мелких родственниц. Тем более, что могучие кошки вообще любители волчатины.

По моим наблюдениям, по Буге ходят два тигра. У одного из них под ясенем, возле Разбитой, что-то вроде уборной. Уже не первый раз вижу здесь кое-как присыпанные снегом экскременты, похожие на грубые веревки.

На обратном ходе вышел на Хор посмотреть, не появились ли там норки. И не зря. По берегу петляли два свежих следа: самки и ее кавалера. Следы пересекали реку и терялись в тальниках. Я сошёл на лёд и направился туда же, но где-то на середине реки чувствую - снег плавно уходит из под ног. Не успел осознать, что происходит, как ноги сами отбросили меня назад - на том месте, где я только что стоял, свинцовая вода заглотила толстенный снежный пласт и угрожающе бурлила, требуя новой порции.

Лежа на спине у самого края полыньи, я лихорадочно загребал снег

руками, отталкивался лыжами, чтобы подальше отодвинуться от образовавшегося окна. Немного отполз, перевернулся на бок и осторожно встав на лыжи заскользил прочь от коварной ловушки. И только очутившись на берегу, облегченно вздохнул.

Даже издали по кромке провала было видно, что лед, укрытый толстой снежной шубой, промыло бурным течением и остался только тонкий верхний слой, который и рухнул, стоило мне ступить на него. Не успей я откинуться назад, меня с лыжами на ногах тотчас затянуло бы под лед.

Этот урок лучше многократных наставлений Люксы научил выходить на реку только с посохом и проверять прочность ледяного панциря перед каждым шагом.

** Переярок - прошлого года рождения.

109

Ура-а! Ура-а! Лукса пришел! Изрядно исхудавший, но веселый и все такой же неугомонный. Подъехал, привычно переваливаясь на лыжах с ноги на ногу. Тут же с диким восторгом носился по стану поджарый Пират. Тоже отощал на скудных гвасюгинских харчах. Я сбросил ему с лабаза увесистую кетину. Собака благодарно лобызнула меня и набросилась на любимое лакомство. Лукса тем временем рассказывал:

- Немного подшаманили и ладно. Хотели еще неделю держать. Упросил. Задыхаться стал в каменном мешке. Каждую ночь Буге снился. Никак нельзя нашему брату тайги. Панты вот принес, - показал он бутылочку с густой темно-коричневой жидкостью, - Панты и Буге быстрее вылечат.