Страница 57 из 69
В записках также заметно крайне ограниченное понимание авторами шариата, его источников, восприятие их как исключительно ретроспективных норм, без учета методологии и инструментов, порождающих рациональные подходы ко множеству прецедентов (особенно новых и незнакомых) в жизни общины. Почти все авторы представленных ниже документов уверены, что шариат «не допускает действия рядом с ним обычного права»[248]. Ожидаемый вывод таких подходов формулируется почти одинаковыми фразами, вроде: «Проникнутый религиозной нетерпимостью, застывший на толкованиях Корана древними учеными мусульманства, шариат, применяемый как обычай к оседлому населению, совершенно не отвечает современным требованиям жизни и правовым порядкам и служит лишь отличным проводником в население начал воинствующего ислама».
Однако в потоке похожих подходов и мнений встречались и более взвешенные и профессиональные оценки. Как пример мы публикуем документ с длинным названием: «Особое мнение Советника Самаркандского Областного Правления Вяткина к заключению Самаркандского Военного Губернатора по докладу Прокурора Ташкентской Судебной Палаты о необходимости замены народного суда русским». Составитель записки В. Л. Вяткин – известный востоковед и археолог – не без оснований заявляет, что знает «в достаточной степени туземное население и суд по шариату» и потому берет на себя смелость «сказать в пользу последнего несколько слов».
В. Л. Вяткин писал, что только полное незнание «туземного населения» может заставить «поверить в легенду недовольства им судом по шариату». Автор ясно показал суть мусульманского права не только как законодательных, но и как религиозно-нравственных (у автора – «вероучительных») норм. В этом контексте он также констатирует неразделенный характер общественного и личного в предписаниях вероучения. Вяткин добавляет, что «за неимением статистических данных» выносить вердикты о том, что суд казиев «несправедливый», совершенно неуместно. Он делится своим опытом и наблюдениями и пишет, что в казииских судах «огромное большинство процессов разрешается так, что обе стороны уходят удовлетворенными и умиротворенными». Число недовольных он определяет примерно в 10%. Автор записки также отстаивает самих кадиев, уверяя, что в подавляющем большинстве это вполне подготовленные люди (некоторых он знал лично) и что население «настолько культурно, что может критически отнестись к действиям своего судьи». Одновременно автор говорит о вполне удовлетворительном состоянии выборов, подбора кандидатов, большинство которых обладают «достаточным [общественным] цензом». Другое преимущество казийского (народного) суда, который подчеркивает В. Л. Вяткин, состоит в быстром и дешевом решении им вопросов.
Автор делает заключение, что «с точки зрения самого населения, суд по шариату удобен и желателен»; не стоит утешаться иллюзиями о том, что его упразднение приведет к улучшению «русского дела» в Туркестане, напротив, вполне может породить негативное отношение к властям.
Мнение В. Л. Вяткина, кажется, осталось «гласом вопиющего в пустыне». Слишком высокопоставленные чиновники ему противостояли. В результате был подготовлен «Проект об упразднении народных судов в Туркестанском крае». В нем повторена вся аргументация комиссии графа К. К. Палена и большинства названных документов с радикальной критикой обеих форм народных судов (казпйско-го и агатного). Здесь мы видим те же аргументы о «неподвижности шариата», о том, что, соединяя в себе религиозное и гражданское, он «проникнут религиозной нетерпимостью», не будет способствовать «сближению мусульман с христианским миром» и т.п. Примерно такие же ремарки излагаются об адатном суде у киргизов и туркменов. Хотя каких-либо доказательств «вредности» или неэффективности этих форм судов не приведено. Во всяком случае, проект не дошел до «Высочайшего утверждения», видимо, в связи с опасениями возникновения недовольства среди местного населения.
Таким образом, правовой плюрализм, который был присущ неоднообразной законодательной и судебной системам Российской империи, часто подвергался атакам, особенно со стороны колониальных чиновников. Последние по инерции оценивали местные правовые институты с имперских и отчасти собственных конфессиональных воззрений. Обычная настороженность по отношению к исламу и мусульманам автоматически переносилась и на характеристики их традиционных правовых институтов, которые рассматривались вредными как для государства, так и для самих «туземцев». Такая позиция едва ли могла действительно содействовать «сближению», которое часто декларировалось в значительном корпусе официальных документов, подобно тем, которые публикуются в этом разделе.
Б. М. Бабаджанов
Доклад об организации и числе судов и съездов казиев в Ферганской области. (?) Сентября 1877 г., г. Маргелан
Его Превосходительству Господину Военному Губернатору
Ферганской области.
Озабочиваясь организациею надлежащим образом народного суда у туземцев, Ваше Превосходительство 21 Апреля сего года за № 2015 предложили циркулярно Уездным Начальникам области определить число казиев соразмерно величине населения, но не превышая, однако, того числа, какое было при Ханском Правительстве, и именной список всем казням представить на утверждение, а также доставить соображение, где именно, в какое время и сколько съездов казиев Уездные Начальники полагали бы определить во вмененных им уездах, для решения дел исковых на сумму свыше 100 руб. и дел уголовных, не подлежащих русскому суду.
На это предписание Уездные Начальники донесли о числе необходимых для вверенных им уездов казиев, представили списки лиц, занимающих эти должности и объяснили, в какие сроки и в каких местах следовало бы, по их мнению, установить периодические съезды казиев а именно:
По Ошскому уезду 5 казиев. Съезды в Оше чрез каждые 4 недели, в базарные дни – Субботу и Воскресенье.
По Наманганскому уезду 7 казиев, как было при Ханском Правительстве, но ввиду многочисленности населения уезда, простирающегося до 100 т. душ, составляющих до 25 т. домов, Майор Аверьянов считает это число казиев не соразмерным величине населения и полагает необходимым определить по одному казию на каждую тысячу домов.
Съезды казиев по делам оседлых жителей – в г. Наманган, 15-го числа каждого месяца, а съезды биев по делам между киргизами в те же сроки – в Яны-Кургане.
По Чустскому уезду 8 казиев, по числу волостей, меньше одним, чем было при Ханском Правительстве. Съездов в течение года два, и оба в январе ввиду того, что в это время народ наиболее свободен. По мнению капитана Дейбнера, съезды должны собираться в таких местностях, от жителей которых поступит большинство жалоб на решения казиев, о чем он испрашивает разрешения, входить к Вашему Превосходительству с представлением в декабре каждого года. На рапорт по этому предмету Ваше Превосходительство изволили заметить, что двух съездов в течение года и притом в одном и том же месяце – недостаточно. Кроме того, в рапорте от 4 июня за № 1579 по одному частному случаю Чустский уездный Начальник высказал, что желательно было бы еженедельно, один раз, собирать при Уездном Управлении трех казиев для разбора дел на сумму свыше 100, но не более 300 руб.
По Маргеланскому уезду 21 казий, съезды в Маргелане – 15 января, 15 мая и 15 сентября и в Ассаке – 15 марта, 15 июля и 15 ноября.
По Коканскому уезду 24 казия, по одному на каждую волость, кроме Маргеланской, Исфаринской и Киргиз-Кипчакской волостей, в которые назначено по два казия. Общее число казиев в уезде меньше, чем было при ханах. Майор Батырев по местным условиям находит полезным разделить уезд на семь судебных районов, из трех волостей каждый, с назначением в каждом районе съездов казиев трех волостей ежемесячно в первых числах и, кроме того, признает необходимым, предоставить ему созывать для разбора дел, выходящих из ряда обыкновенных, съезды экстренные (чрезвычайные) из казиев разных судебных районов.
248
Это, конечно, не так. Традиция исламского права детерминировала понятие «‘урф ва ‘адат», то есть обычай, и локальные формы обрядов, которые нередко становились и становятся источниками правовых решений в случаях, когда они в кардинальной форме не противоречат основам (асл). В качестве обоснования в таких решениях часто повторяется хадис: « صنک برعلا » – «Обычай подобно написанному преданию». Следовательно, выносить обычаи за пределы источников права и в целом ислама некорректно.