Страница 4 из 69
ЦГА РУз. Ф. И-715. Оп. 1. Д. 14. Л. 273-274. Копия. Машинопись.
Командир Сибирского корпуса командиру Оренбургского корпуса.
21 Июля 1853 г. № 373. Омск[14]
Секретно
Я имел честь получить обязательное отношение Ваше с № 41 и к сообщенным мною Вашему Высокопревосходительству за № 6 сведениям о прибывшем в Омск Коканском посольстве могу только присовокупить, что, возвратившись в Омск, я пригласил к себе посланца Юлдаш-бая Мирзаджанова и, не входя с ним ни в какие объяснения о предприятии Вашего Высокопревосходительства, счел, однако же, не излишним заметить посланцу, что действия Коканского правительства вообще нисколько не соответствуют его уверениям в дружбе и желанию поддержать миролюбивые сношения с Россиею, ибо не токмо прежде, но и теперь, одновременно с следованием посольства, из пределов Ташкента выезжали скопища хищников под предводительством мятежных киргизских Султанов: а что еще хуже, от самого бека, Правителя Ташкента, подсылаются возмутительные письма к нашим киргизам, с целью склонить их к измене и к платежу Ташкенцам закята.
По-видимому, Коканское правительство устрашено предприятием Вашего Высокопревосходительства; посланец, не оправдывая вышезамеченных действий, старался лишь уверить меня, что все это происходило от самоуправства и своеволия кипчаков, которые управляли Ханом по своему произволу, и что только несколько месяцев тому назад Хан, освободившись от их владычества, узрел беспорядки своего правления и твердо намерен их искоренить, а паче всего будет заботиться о поддержании дружественных связей с Россиею, но до сего времени не успел этого сделать и поставить всех подвластных ему в границы должного повиновения.
Что же касается до желания Вашего Высокопревосходительства, чтобы я сообщал Вам о тех предположениях моих, для коих требуется денежных пособий от вверенного Вам края, то подобных предположений я не имею и полагая, что вопрос Вашего Высокопревосходительства возбужден ассигнованными в мое распоряжение для предприятия в Большой Орде 25 тыс. руб. сер. из кибиточного сбора с Оренбургских киргизов, честь имею отозваться, что распоряжение это последовало по докладу Министерства Иностранных Дел Его Императорскому Величеству, без всякого с моей стороны участия, ибо я просил об отпуске 25 тыс. руб. сер. из общих Государственных доходов.
Подпись: Ген.-от-Инф. Гасфорд.
ЦГА РУз. Ф. И-715. Оп. 1. Д. 14. Л. 288-289. Копия. Машинопись.
Оренбургский Генерал-Губернатор Управляющему Министерством Иностранных Дел.
15 Сентября 1853 г. № 665
Копия с копии
Находясь еще под Ак-Мечетью, получил я от известного Вашему Превосходительству Кмочарова письмо о последних событиях в коканских владениях, ему, Кмочарову, писано от 24 июня из г. Троицка приказчиком купчихи Баряновой Иваном Крыловым, который поехал в Ташкент осенью прошлого, а возвратился оттуда весною настоящего года. В письме этом заключаются следующие весьма любопытные сведения о варварстве настоящего правительства в Кокане и жалком состоянии этой страны, раздираемой междоусобием.
После бегства Мусульман-Кула[15], пишет Крылов, правительство коканское никак не могло водворить порядок и спокойствие в своих владениях. Власть, по-прежнему продолжала оставаться преимущественно в руках кипчаков, а они самовольничали, насильствовали и обременяли народ тяжелыми поборами. Наконец притеснения их превзошли всякое терпение; образовался между жителями страны заговор, в котором принял участие и сам хан, чтобы истребить кипчаков. С этою целью потребовали в Кокан под видом совещания по каким-то делам, Кушбека ташкентского известного Нор-Мухамеда и других город оправителей из кипчаков. Нор-Мухамед сначала отказывался, но потом поехал. День приезда его был заранее назначен к истреблению кипчаков, которое должно было начаться по данному трубами сигналу. Сигнал раздался, и все, кто держал сторону хана, солдаты и мирные граждане, бросились резать кипчаков, где ни находили их; расположению [их] к этому немало содействовало и разрешение хана грабить имущество преследуемых. В один день этот истреблено было в Кокане более 1000 человек кипчаков. Затем повеление преследовать и убивать их разослано было ханом и по другим городам. В Ташкенте зарезано было более 40 человек; много подверглось той же участи и в других местах; тем не менее значительная часть кипчаков успела собраться между речек Ик-Су, где паслись преимущественно стада их и хранилось имущество. Сюда для истребления их послано было из Кокана сильное войско, к которому, привлекаемое надеждою на грабеж, присоединилось и множество народа, всего, полагают, стеклось из разных мест, тысяч до 60. Кипчаков тоже набралось тысяч до 15, и начальствовал ими Мусульман-Кул. Не дожидаясь нападения, они первые бросились на коканцев, и судьба битвы долгое время оставалась неизвестною; более 10 000 человек убито было с обеих сторон, под конец коканцы одолели, однако же, и, преследуя бегущих, резали их, где ни находили, не щадя даже малолетних детей и беременных женщин. Взятый живым Мусульман-Кул привезен был в Кокан и казнен особенно торжественным образом. Сделан был помост из досок, вышиною до 3 аршин, на который посадили его для позора на высокой табуретке и окованного цепями по всему телу. Сюда в течение двух суток приводили всех захваченных кипчаков и резали их беспощадно на глазах его. До 600 человек кипчаков погибло таким образом. На третий день поставили возле помоста виселицу и вздернули на ней бывшего Мин-Баши[16].
Чиновники из кипчаков, попадавшиеся в руки преследователей своих, умирали большею частью в самых жестоких пытках: из них вымогали всеми средствами, где находятся деньги их и пожитки. Так, приятель Крылова, некто Сафарбай, бит был сначала палками, потом выворачивали ему руки и ноги, затем давили голову между свинцовых досок, так что глаза выкатывались изо лба; наконец, обливали всего вскипяченным маслом и в заключение зарезали.
Минбашей теперь, продолжает Крылов, – Касимпансат, а в Ташкенте правительствует старший брат хана, Малля-бек. Этот новый правитель обременяет жителей налогами не хуже старых. При выезде каравана нашего взяли вновь с купцов пошлину, которую они внесли уже три месяца тому; и на мою долю пришлось заплатить 108 червонцев. Ропот в народе уже начался, и едва ли быть покою.
В последнее время как в Ташкенте, так и в Кокане набрано из людей разных сословий отдельно по 300 человек, которые одеты в полубархатные суконные кафтанчики и полушаровары, а на голове носят высокие сурковые шапки. Коканскою ротою начальствует Тавякаль-Ходжа, а Ташкентскою – Рахметулла Артинов. Видевший несколько раз последнюю роту в цитадели г. Ташкента Крылов пишет, что участи воинов этих имеются кремневые ружья разного калибра, остальные же без оружия и худо одеты.
О возникших между ханом и Малля-беком несогласиях, которые, по всей вероятности, были причиною, что правитель Ташкента не мог или не хотел прислать войска на выручку Ак-Мечети, послал уже я к Вашему Превосходительству от 15 Июля за № 568. В дополнение к сообщенным тогда сведениям честь имею присовокупить ныне известия, полученные мною на днях от прикомандированного к пограничной комиссии чиновника Азиатского департамента титулярного советника Осмоловского, на которого возложил я заведование располагающимися по Сыр-Дарье киргизами, поручив ему вместе следить и за ходом дел в соседственных владениях Азии.
Известия эти заключаются в том, что Малля-бек решительно отказал хану Худояру в повиновении и платеже закята со своей области, вследствие чего хан двинулся к Ташкенту с 10 000 войска. Не решаясь защищаться, Малля-бек бежал прежде в крепостцу Ниязбек, а оттуда – в пограничный город Ура-Тюбе, находящийся в настоящее время под властью Бухарского эмира.
14
Пометка на документе: .Получено 13 Августа..
15
Мусульманкул – представитель кипчаков Ферганы, влиятельный регент при кокандских правителях Шерали-хане и Худояр-хане, в 1852 г. был казнён Худояр-ханом.
16
Мингбаши – тысячник высшая воинская должность в Кокандском ханстве