Страница 37 из 69
Опыт «администрирования» Черняева в новой колонии получил в целом положительную оценку более поздних экспертов Российской империи. Среди них стоит выделить оценки военного историка М. А. Терентьева[184]. Его объяснения того авторитета и почтения, которые завоевал М. Черняев среди местных жителей, кажутся вполне правдоподобными. М. Терентьев обращает особое внимание на объяснения самого Черняева по поводу невозможности управлять имеющимися у него средствами и людьми населением города и округи, и на его решение – губернатора – передать значительную часть управления коренным ташкентцам.
Со временем опыт Черняева едва ли мог пригодиться, поскольку количество русского населения (в т.ч. переселенцев и военных) стало расти, в колонии появились свои административные, образовательные, гражданские и иные колониальные институты. Стало ясно что «управлять просто» уже не получится. Губернаторы (взгляды которых на формы управления или суда не совпадали) в той или иной степени старались отстаивать свои методы управления. Хотя работавшие здесь разные комиссии предлагали иные оценки ситуации и взгляды на эффективность административных или имперских и местных юридических институтов.
Во всяком случае, стремление унифицировать управление на всей территории империи побуждало менять его формы. К тому же тогдашняя Россия уже ощущала общемировые влияния идеологии гражданственности. Туркестан не остался в стороне от этих веяний, и имперская идеология здесь обогащалась своеобразно истолкованными штампами о гражданственности, равноправии, толерантности и т.п.
Формы административного управления менялись как в метрополии, так и в колониях. К середине 80-х годов XIX века постепенно созрела мысль, что Туркестанский край уже прочно вошел в состав империи, население оценило преимущества правления Белого Царя, следовательно, было готово к общеимперским формам правления. В результате к концу 90-х годов того же века функции институтов правления (особенно местного) стали заметно меняться. На смену военно-народному управлению приходит гражданское. Оно вызвало разную (преимущественно негативную) реакцию местной администрации, особенно после Андижанского восстания 1898 года (см. ниже, главы 3.2, 3.3). Однако вовлечение Туркестана в единое административное (равно как и культурное, экономическое и т.д.) пространство империи оставалось неразрешенной проблемой. Здесь показаны основные направления и этапы эволюции разных вопросов административного управления Туркестанским краем, с учетом указанных тенденций как внутреннего характера, так и с точки зрения рекомендаций и циркуляров из столицы империи.
Еще более актуальной оказывалась проблема сочетания имперских и местных форм управления, восприятия власти, религиозных предписаний и т.п. При всех издержках, иногда принимающих формы конфессиональной нетерпимости, Российская империя не отказывалась от однажды принятых обязательств сохранять исламские институты и учреждения, даже если старалась «исправить» принципы и содержание их функций. Это хорошо видно из всех документов в представляемой главе, особенно в разделе «Вакуфный вопрос», который еще раз показывает, какими неоднообразными были правовые парадигмы Российской империи, что приводило к проблемам как в административном управлении, так и, более широко, во взаимопонимании между людьми разной веры. Такие же проблемы возникали с функционированием образовательных учреждений, зарождением местных форм идеологии реформации (джадидизма), носители которой пытались создать свои печатные органы, что тоже вызывало настороженность администрации и заставляло искать «букву закона», чтобы согласно заложенным в ней идеологическим штампам рассмотреть все эти явления с точки зрения опасности для империи.
Эти и подобные многочисленные вопросы административного и местного управления и контроля, переселенческая политика, участие в законодательных и органах управления местных жителей, вакуфный вопрос в Туркестане, либо похожие формы зарождения культурной или политической оппозиции внутри как колонизированного общества, так и колонизаторов, изучаются давно и разными исследователями. В архивах отложились сотни тысяч разных документов по этим вопросам. Мы выбрали только часть этого материала, которая, как нам показалось, отражает самые основные тенденции и перемены в тех вопросах, которые вынесены в титул главы и ее разделов. В презентациях документов, написанных разными авторами, отражены в некоторой степени результаты их многолетних наблюдений и исследований. Поэтому это не просто формальные описания публикуемого материала, а профессиональные описания исторических и иных контекстов, связанных с обозначенной темой. Эти же презентации можно рассматривать как своеобразные введения в их исследования. В любом случае, мы уверенны, что как в документах, так и в их презентациях (в виде упомянутых введений), интересующийся читатель найдет много полезного в любом из представленных здесь направлениях.
Б. М. Бабаджанов
2.1. Система управления
В 1865 г. была образована Туркестанская область, включенная в состав Оренбургского генерал-губернаторства. Во главе области стоял военный губернатор. Первоначально эту должность занимал генерал М. Г. Черняев (до февраля 1866 г.), затем губернатором стал генерал Д. И. Романовский (до июля 1867 г.).
Управление новыми территориями формировалось постепенно[185]. Основы управления областью определялись «Временным положением» от 6 августа 1865 г. и базировались на слиянии военной и гражданской власти, а также на концентрации в одних и тех же учреждениях административных, судебных, хозяйственных и прочих функций. При этом русская администрация обещала не вмешиваться во внутренние, бытовые, земельные и правовые отношения коренного населения. Местное население освобождалось от несения воинской повинности. В судебной сфере были сохранены суды казиев – для оседлого населения, и суды биев[186] – для кочевого. Но в структуру и функции этих судов были внесены некоторые изменения. Так, например, военному губернатору предоставлялось право заменять отдельные приговоры казийских и бийских судов соответствующими наказаниями по российским военноуголовным законам.
11 июля 1867 г. была образована новая административная единица – Туркестанское генерал-губернаторство. Первоначально оно состояло из двух областей: Сырдарьинской с центром в г. Ташкенте, и Семиреченской с центром в г. Верном (ныне г. Алматы). В 1882 г. Семиреченская область была переведена в состав Степного генерал-губернаторства, но 26 декабря 1897 г. Указом Правительствующего Сената была возвращена в состав Туркестанского генерал-губернаторства.
Год спустя, в июне 1868 г., в результате военных действий в пределах Бухарского эмирата, повлекших отторжение части его территории, в состав генерал-губернаторства вошел Зеравшанский округ, с центром в г. Самарканде, преобразованный в 1887 г. в Самаркандскую область.
После военной кампании в Хиве и подписания мирного договора из земель, расположенных на правом берегу Амударьи, в 1874 г. была образована особая административная единица – Амударьинский отдел, с центром в Петро-Александровске (ныне г. Турткуль), введенный в состав Сырдарьинской области.
В 1871 г. в долине р. Или (Илийский край) в Синьцзяне (Китайский Туркестан) произошло уйгуро-дунганское восстание против китайских властей. Россия ввела в Илийский край войска. Последующее десятилетие Илийский край входил в состав Туркестанского генерал-губернаторства и был возвращен Китаю только в 1881 г.[187]
19 февраля 1876 г. из территорий Кокандского ханства, прекратившего свое существование, была сформирована Ферганская область, с центром в Новом Маргилане. Позднее город был переименован в Скобелев (ныне г. Фергана).
184
Его оценки важны по нескольким причинам. Автор долгие годы провел в Средней Азии и сам был участником многих событий, о которых писал. Он интенсивно работал с написанной до него историко-военной литературой и архивными документами, накопленными как в Средней Азии, так и в других городах региона. И, наконец, что самое важное, М. А. Терентьев весьма критично оценивает свои впечатления и собранный материал, во многом отказавшись от презентации интервенции Российской империи в духе военного ура-патриотизма. Все три тома его исследований вышли в 1906 г. (Терентьев М. А. История завоевания Средней Азии. СПб., 1906. Т. 1. С. 193).
185
Об этом подробнее см.:Халфин Н. А. Присоединение Средней Азии к России. 60-90-е гг. XIX в. М., 1965; Национальные окраины Российской империи: становление и развитие системы управления / Отв. ред. С. Г. Агаджанов, В. В. Трепавлов. М., 1998; Абдурахимова Н. А., Рустамова Г. Колониальная система власти в Туркестане во второй половине XIX – первой четверти XX вв. Ташкент, 1999; Васильев Д. В. Становление и развитие системы управления Туркестанского края 1856-1866 гг.: Дис. … канд. ист. наук. М., 1999; Корнеев В. В. Управление Туркестанским краем: реальность и «правовые мечтания» (60-е годы XIX в. – февраль 1917 г.) // Вопросы истории. 2001. № 7. С. 56-70; Бахтурина Л. Ю. Российская империя: государственное управление и национальная политика в годы Первой мировой войны (1914-1917). М., 2004 и др.
186
Бий – глава родовых подразделений у кочевников; народный судья в Туркестане и Степном крае.
187
Моисеев В. А. Россия и Китай в Центральной Азии (вторая половина XIX в. – 1917 г.). Барнаул, 2003.