Страница 13 из 84
Софья врёт. Точнее - привирает. Андрей не только плюнул в сторону Киева, он ещё прихватил с собой чудотворную икону, священный меч, семейство монастырского попа, который это всё вынес, своих ближников, бояр и дружину, включая Кучковичей. Чтобы это сделать быстро - всё должно быть подготовлено заранее. А вот когда уже всё готово - остаётся только повод найти, последний толчок.
-- Софочка, а ведь ты врёшь. Ты ведь специально в трапезную пошла. Чтобы постельным своим видом, неодетостью - свёкра совратить, сподвигнуть на грех. Соблазнить.
-- Не-е-ет!
-- Да. Ты сама подставилась, подлегла. Долгорукий, козёл старый да пьяный, как морковку увидал - так и схрумкал. А ты - в слёзы да в жалобы. И тем возмутила Андрея на мятеж. Представила себя страдалицей, жертвой беззащитной. Защитить тебя возле отца своего он не мог. Оттого и взбеленился. Предал долг сыновий, долг государев, долг воинский. Спасая дырку твою от постороннего проникновения, побежал за тыщи вёрст от батюшки своего. Братья-то твои знали?
Она убито кивнула.
***
Вышгород был ловушкой. Не только для самого Андрея - для всех людей, с ним связанных. Ему довлели честь, долг перед отцом, перед государем. А его людям - долг перед ним.
Неизбежность катастрофы, гибели Андрея и его окружения были понятны многим. А они не хотели. Они, не только Кучковичи, хотели выбраться из этой Киевской западни, они уже готовили пути отхода, уже был построен в Москве кремль, где можно было отсидеться первое время. Оставалось только сдвинуть Андрея. Точнее - сорвать его "с резьбы". Что и было исполнено. Прогулкой невестки в ночнушке. В нужное время, в нужном месте, перед нужным зрителем.
Это объясняет странности исхода Андрея из Вышгорода. Странности и его самого, и реакции Долгорукого.
Чувствуя свою вину, Долгорукий не предпринимал карательных действий. А Боголюбский, едва выскочив из зоны досягаемости отца, стал соображать и поступать хоть и оригинально, но вполне разумно. И основал Боголюбово, чтобы не идти в города Долгорукого, не нарушать имения отца.
Цель - не отъём имущества, не захват власти, но сбережение чести своей.
Кража святынь, при таком раскладе, выглядит не стремлением к усилению своему, но обретение защиты от наказания божьего за грех смертный. "Чти отца своего" - из Заповедей.
"Чти"! Даже если он - взбесившийся похотливый остеохондрозник.
Глеб... Кажется, рождения этого ребёнка хитрецы не предусмотрели.
"Житие" говорит, что в 1175 году, в момент убийства, ему было восемнадцать. Значит, он родился в 1157 году. Если соитие свёкра и снохи состоялось в конце января - вполне возможно.
Не от этого ли несколько пренебрежительное согласие Андрея на книжность княжича, на отдание его в обучение наукам духовным? И занятие пристойное, и с глаз долой, и исключение из "лествицы", из порядка наследования. "Отрыжке греха" не место в ряду славных князей русских. Монашеский клобук - единственный "мирный" способ выскочить из-под княжеского корзна. Иначе - бесчестие, изгнание, темница, могила.
Чуть раньше/позже? Потащил бы Андрей беременную жену или жену с новорожденным младенцем в тысячевёрстную зимнюю дорогу, в преддверие явно подступающей большой войны?
Военные приготовления шли по всей Руси. Есть летописное сообщение о том, что в Чернигове известие о смерти Долгорукого было получено в первый день объявленного похода. Военного похода на Киев.
Одна из версий знаменитого эпизода "Иван Грозный убивает своего сына" предполагает снохачество или поползновение к оному, как обоснование ссоры между Иваном Васильевичем и Иваном Ивановичем. А здесь? Отец сына не убил. Скорее наоборот - уход Андрея от Киева развязал руки противникам князя Юрия. Гибель семи сотен суздальцев - людей Долгорукого, вместе с их семьями, в Раю за Днепром, от взбунтовавшегося киевского отребья - на совести Андрея. Был бы он рядом - утопил бы мятеж в крови, сохранил своих людей.
***
-- Экая ж ты, Софочка, дрянь! Что ж, за всякое деяние да последует воздаяние. Будешь теперь мучиться. Во всякий час чувствовать на себе наказание моё. В себе самой. Ни присесть, ни встать вольно. И будут у тебя... э... затруднения с удержанием каловых масс. Дерьмо из тебя валиться будет! Само собой! По сути твоей! А ты - подмывайся чаще! И молись жарче! И очиститься тело твоё. А бог даст - и душа. Господи! Ну коли нет у этой женщины совести - хоть ума вложи! Я-то уж расстарался.
Софье досталось крепко. Пришлось лекарям швы накладывать. Неделю пролежала кверху задницей, питаясь одной кашкой.
***
"Только две вещи могут заставить женщину принять странную позу: фотоаппарат и ревматизм".
Неправда: вот ещё.
Как говорит одна из героинь "Игр тронов" своему сводному брату о муже и последствиях первой брачной ночи:
-- Он сделал... Я постоянно чувствую это. Даже здесь, стоя перед тобой.
Буду рад, если Софочка будет "постоянно чувствовать это". Боль будит память. И мои слова.
***
Едва она начала оживать, как пришло известие о смерти Изяслава. Я сразу предположил, что это самоубийство.
Кошки на душе скребли - довёл парня до края. Сколько не повторяй себе, что во всём виноваты попы, которые ему такую этику вдолбили, феодальное общество, стечение обстоятельств... что я - не я, а его мать - курва...
На душе было тяжело, я постарался поделиться - рассказал Софье и взвалил всю вину на неё. Вот, де, реальное исполнение проклятья, падшее на головы её детей - продуктов разврата и порождений порока. Она повела себя... плохо. Шумно и нервно. Посидела неделю в одиночке. В той самой, где мы Федю Бешеного держали. Малость притихла.
В первых числах ноября отправил её на один из новых погостов куда подальше. Аж к востоку от устья Ветлуги.
Выглядела она подавленно, волю мою выслушала молча. Но её покорности я не верил. Душевная прочность, интеллектуальная мощь, жизненный опыт этой женщины таковы... Смерть первенца - сильное потрясение. Но она скоро восстановится. И будет снова гнуть всех под себя.
-- Ты, Софочка, вроде малость поумнела. Воле моей уже не перечишь. Это хорошо. Отдаю тебя в служанки. Вот этому мужику. Кугурак Изерген Ипай - прошу любить и жаловать. Что с тобой дальше делать - после решу. По твоему поведению судя. Ипай идёт на новое место. Там прежде другой народ жил - удмурты. Погост там поставили - теперь ему расти надо. Вами и будет прирастать. Бежать тебе некуда. Племена... тебя просто порвут - старуха чужая. Булгары - продадут в рабыни, скотине хвосты крутить. На Русь - тебе хода нет. Живи, трудись, ищи способ пользу принести. Сдохнешь - всем облегчение будет. Выживешь... через год посмотрим. Иди.
Молча, не поднимая глаз, отправилась она с группой последних в этом году перед ледоставом переселенцев к выделенному им учану. Но брошенный искоса хитрый взгляд... Не верю я.
Непонятно - как "привести её в чувство". К элементарной технике безопасности - "не вреди и невредима будешь". Вынуть крючком глаза? Как делают византийцы со своими политическими противниками. Перерезать сухожилия на ногах? Как поступали славные предки - славяне-язычники. Изуродовать лицо? Как сделали с Полонеей в исламской семье. "В куль да в воду"? При такой температуре воды в Волге - "не долго мучилась старушка в высоковольтных проводах...".
Это - не несгибаемая женщина. То-то и оно, что она гнётся. Да не ломается. Как дамасская сабля. С этими поселенцами - сделает всё, что захочет. Одна надежда - не захочет мне вредить. По-опасается. Погост не на Волге, в стороне на притоке - сильно отсвечивать не будет. Оседлает этого... Ипая, станет предводительницей очередного кудо. Будет у неё "игрушка для души" - успокоится?
Есть такой женский типаж. "Ум ближнего радиуса действия": победить соперницу и кого-нибудь на себе женить. А вот стратегическое мышление - не свойственно. Это - оно? Если "да" - жаль, переоценил. Но ведь Боголюбский с ней столько лет прожил... Татищев, опять же...