Белая охота

– Что же вы, Арбур? – поинтересовалась Ищейка. – Труд вашего отца, дело всей его жизни жжете? Труд, за который ваш названый брат заплатил жизнью.

Мгновение Арбур смотрел безумными глазами. Он глотал воздух, как рыба. Потом всё же попробовал выскочить в окно. Барон этого ждал, сшиб Арбура на пол, прижал и скрутил.

– Стража, ко мне!

В это время в трапезную вошёл Гарман, следом, опираясь на руку старшей служанки – Фейбер.

– «И сказал Господь Каину: где Авель, брат твой? Он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему?» И сказал Господь: что ты сделал? Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли», – произнёс Фейбер надтреснутым голосом. Он сказал это спокойно, но губы его дрожали, и столько откровенной ненависти было в его взгляде. – Было у меня три сына. Два по крови, но все три по духу и делу. Остался один. Ибо ты предал брата своего и потому мне больше не сын.

В это время в комнату ввалились четверо охранников. Старый мастер вяло махнул им рукой – делайте своё дело. Взял из рук Рианон тетрадь, и, шаркая, опираясь на служанку, вышел.

Гарман не стал разводить долгих речей. Лишь пристально всмотрелся, негромко спросил всего одно слово:

– Зачем?

Не увидел ответа и тоже вышел.

Барон Кокран уважительно поклонился Ищейке.

– Спасибо. Честно говоря, я сомневался. Ухватился за вашу помощь как утопающий за соломинку. Я был неправ. Вы блестяще справились. Не только отыскали пропажу, но и истинных виновников.

– Что вы с ним собираетесь делать? – Рианон ткнула в безучастно стоявшего в руках охранников Арбура.

– Парни прямо сейчас отволокут подальше и повесят негодяя, – равнодушно ответил барон и махнул рукой: действуйте.

И тут Арбур словно очнулся. Задёргался, вырываясь, растерянно, как бы обращаясь к кому-то невидимому закричал:

– Он обманул! Он обещал, что всё получится, когда заявил, что моих умений тебе без тетради мало. Лжец!

Рианон переменилась в лице.

– Барон, стойте. Я, кажется, знаю… Кто этот «он». И догадываюсь, что Арбуру и Калгару обещали в качестве платы. Я слышала про этого человека от отца Дация. И лучьше бы нам с вами про него не слышать. Отдайте Арбура отцу Дацию. Он вытрясет всё, что нужно, чтобы настоящий заказчик не ушёл от расплаты.

Барон и охранники обеспокоенно переглянулись. Потом сноровисто, не обращая внимания на сопротивление, заткнули Арбуру рот и с хмурыми лицами начали вязать так, чтобы пленника можно было довести до Шеннона. Псы Господни занимались самыми отъявленными негодяями Десяти королевств. Девушка права: нормальному человеку от подобных дел лучше держаться подальше, а младшего мастера сплавить инквизиторам как можно быстрее.

Когда месяц спустя от отца Дация пришла просьба встретиться ещё раз, и тайно, Рианон вдруг подумала, что это связано с расследованием на болотах. И тут же над собой посмеялась. Дело закрыто, причём полностью. А вспомнила она про него лишь по двум причинам. Первое – последние недели имена Гармана и его отца были в Шенноне у всех на устах. Никто не вспоминал, что Фейбер рассорился с гильдией и уехал в поместье под крыло герцога. Зато каждый гордо хвалился, особенно перед приезжими: именно наш мастер придумал, как сделать первые в мире настольные часы. Второе – именно слова Арбура стали единственной зацепкой в поисках Одержимого. Молод, не старше двосемнадцати-девятнадцати, невысок, из состоятельной семьи дворян или богатых купцов: речь как он не старался, выдавала хорошее книжное образование. Столичный университет или дорогие частные учителя. И на этом всё. Разве что пара найденных у Калгара вещей с довольно свежими следами. Достаточно понять – тварь ещё в городе. Но не узнать, где именно прячется нечисть.

Местом встречи отец Даций выбрал трактир недалеко от речного порта. Рианон, нацепив личину одного из своих парней, пришла туда заранее под видом наемника из Свободной корпорации. Здесь уже было шумно и весело, хотя до заката ещё далеко. Бряцали, ударяясь о доски столов, большие глиняные кружки. Громыхал хохот, и весело орали компании работяг, заглянувших перекусить. В спёртом воздухе стоял густой аромат пива, подгорелого жареного мяса и перетушенных овощей. Время от времени из общего гула доносились отдельные реплики:

– … и тут он уронит! И чуть мне на ногу не попало, – гудел в нос чернобородый лохматый с рябым лицом.

– … а я ему как дам в морду, чтоб костями не мухлевал…

Рианон села в дальний угол и заказала обед и вина. Ей сидеть, изображая ожидающего кого-то наёмника, долго. Это телохранители и Риджайна будут сменять друг друга, под видом очередной заглянувшей перекусить компании. Глотнула из кружки и поморщилась: хозяин вино изрядно разбавил водой. Хорошо хоть не надавил ягод и не развёл их спиртом. От нечего делать принялась угадывать характер того или иного работяги. Вон тот, рыжебородый и бритый налысо с квадратной челюстью, наверняка вспыльчив, жену и детей поколачивает. И вообще в драку готов лезть по любому поводу, не зря нос сломан. Вот этот – выпивоха, красные прожилки на носу. А его сосед, с печально-коровьими глазами, наверняка вечно находящий поводы для страданий нытик.

Понемногу народа в таверне прибавлялось, и люди менялись. Работяг сменяли матросы с кораблей: река была широкая и по воде до устья всего два дня пути. Судов в Шеннон заглядывало не меньше, чем в иной морской порт. Группки матросов сменяли друг друга, но очередная компания задержалась надолго. Сплошь мужики, ни одного молодого парня сопляка – отмечали назначение товарища боцманом. А там, глядишь, счастливчик и до шкипера дослужится.

В подступивших сумерках фигуры сидевших за столами расплывались в мареве густого табачного дыма и тусклом свете масляных ламп, чад прогорелого масла сливался с вонью с кухни и хмельными парами.

– Хозяин, еще рому![3] Да поживее!

Монета, пущенная уверенной рукой, завертелась на стойке с журчащим звуком, обратившись в сияющее веретенце. Трактирщик осторожно прихлопнул ее ладонью и бережно смахнул с липкой столешницы в подставленную пятерню:

– Сию минуту!

– За здоровье боцмана Агриколы! – проревел рябой моряк с черной клочковатой бородой и окосевшим от хмельного взглядом.

Опрокинул кружку в глотку и громко хлопнул дном о столешницу.

– Эй, да она пустая!

Кружка разлетелась вдребезги, ударившись о стену таверны.

И тут же в стену полетели ещё несколько кружек и бутылка, ненасытные глотки завопили нестройным хором:

– Рому! Ещё рому! Шевелитесь, рыбье вымя!

– Сейчас-сейчас! – трактирщик торопливо сунул в руки девушке-подавальщице бутылки, принесенные из чуланчика. Подтолкнул в спину. – Всё, ступай!

– Хозяин, я боюсь! – прошептала дрожащая девушка голосом, в глазах выступили слезы.

– Ступай! – грубо прикрикнул на неё трактирщик и подтолкнул ее в спину уже сильно.

Собрав всё свое мужество, девушка на подгибающихся ногах приблизилась к столу, за которым пировали матросы. Торопливо начала расставлять бутылки, стараясь поскорее закончить и не смотреть на эти красные, обветренные лица с уже бессмысленными, осовевшими или горящими от похоти глазами.

– Эй, красыотка! – дочерна загорелый матрос с непонятного цвета замусоленным платком на грязной шее положил одну ладонь девушке на ягодицу, другую на плечо и потянул на лавку: – Садись, вы-ипей с нами!

Девушка отстранилась, сбросив его руку, но мужик неожиданно быстро вскочил, облапил девушку, дыша её в лицо перегаром.

– Такая крысыоткыа должна вы-пить с нами.

Стиснув зубы, чтобы не закричать, девушка вывернулась, оттолкнула грубияна и отшатнулась, оставив в его руках сорванную с плеч косынку.

Борьба распалила матроса. Он уже собирался броситься вдогонку, но тут вмешалась Рианон, которой неожиданно стало жалко молодую женщину. Хозяин здешних девок спать с клиентами не заставляет, но и спорить с пьяной компанией не станет.

– Не стоит, – прозвучало хоть и негромко, но гуляки услышали. – Не портите репутацию заведению. Мне тут нравится. А если сюда по жалобе за блуд с проверкой Псы заглянут…