Страница 2 из 20
Найт и Кейнс под влиянием последствий первого мирового кризиса и последующей войны поменяли оценки. Их «радикально иная идея» о неопределенности не имеет ничего общего с природой или дискуссией между А. Эйнштейном и М. Борном. Неопределенность рассматривается Найтом и Кейнсом как следствие иррациональностей, которые видят в природе человека, и означает, что анализ решения и выбора теперь более не ограничивается человеком в изолированном пространстве. Даже Дж. фон Нейман с его страстной верой в рациональность анализирует решения в мире, в котором решения каждого человека оказывают влияние на других и где каждый вынужден учитывать вероятную реакцию других на его собственные решения. Отсюда очень недалеко до изучения Д. Канеманом и А. Тверски случаев алогичного пренебрежения принципом инвариантности и исследований поведения сторонниками концептуального патрулирования.
Хотя многие тайны природы раскрыты в XX в., мы до сих пор пытаемся понять еще более дразнящие тайны того, как люди принимают решения и отвечают на риск. Вторя Г.В. Лейбницу, писатель и эссеист Г.К. Честертон так излагает современную точку зрения: «Больше всего в этом нашем мире тревожит не то, что он неразумен, и даже не то, что он разумен. Чаще всего нас тревожит то, что он почти разумен, но не совсем. Жизнь не алогична; однако сама она является ловушкой для логичного человека. Она выглядит немного более логичной и правильной, чем есть на самом деле; ее правильность очевидна, а ее неправильность скрыта; ее хаотичность подстерегает нас».
Бесполезны ли в таком мире вероятность, схождение к среднему и диверсификация, которые казались спасением от неопределенности? Можно ли приспособить могучие средства, объясняющие многообразие природы, к поиску истоков неправильности? Всегда ли нас будет подстерегать этот пугающий хаос неопределенности?
Сторонники теории хаоса относительно новой альтернативы идеям Б. Паскаля и других утверждают, что они нашли скрытые источники неправильности. В соответствии с теорией хаоса ее причиной является феномен, называемый нелинейностью и означающий, что результаты не пропорциональны причине. Но теория хаоса также солидарна с П. Лапласом, А. Пуанкаре и А. Эйнштейном в том, что у каждого результата есть причина, как у падения ставшей на ребро монеты при малейшей вибрации.
Сторонники теории хаоса считают, что симметричность колоколообразной кривой непригодна для описания реальности. Они не воспринимают линейные статистические системы, в которых, например, сумма ожидаемого вознаграждения предполагается соразмерной риску, на который ради него нужно пойти, или, вообще говоря, все системы, в которых достигнутые результаты находятся в определенном соотношении с приложенными усилиями. Таким образом, они отрицают общепринятые теории вероятностей, финансов и экономики.
Сходство с истиной – еще не истина. Пытаясь без каких-либо теоретических схем объяснить, как некие шаблоны воспроизводятся во времени или в разных системах, эти новации не очень убеждают в том, что сегодняшние сигналы станут причинами завтрашних событий. Нам остается только туманная последовательность данных, которые поставляются мощнейшими компьютерами. Поэтому средства прогнозирования, основанные на нелинейных моделях и «компьютерной гимнастике», стоят перед теми же препятствиями, что и общепринятая теория вероятностей: модель всегда исходит из данных о прошлом.
Прошлое редко предупреждает нас о будущих потрясениях. Войны, этнические чистки, депрессии, финансовые бумы и спады приходят и уходят, однако являются они всегда неожиданно. Но проходит время и, когда мы изучаем историю происшедшего, истоки потрясений становятся столь очевидными, что мы с трудом понимаем, как участники событий не обратили внимания на то, что их ожидало.
Производные финансовые инструменты, созданные для защиты от риска, надоумили инвесторов использовать их для спекуляций, предполагающих такие риски, которых ни один менеджер не должен бы допускать. Распространение страховки портфелей в конце 1970-х гг. стимулировало использование более рискованных методов управления портфелями. Таким же точно образом консервативные институциональные инвесторы используют диверсификацию портфелей для проведения более рискованных и еще не изученных операций, хотя диверсификация не является гарантией против убытков: она защищает только от полного разорения.
Нет ничего более успокоительного и притягательного, чем экран компьютера с импозантной упорядоченностью чисел, яркостью красок и элегантностью диаграмм. Происходящее на экране захватывает нас и заставляет забыть, что компьютер только отвечает на вопросы, но не ставит их. Когда мы не помним об этом, компьютер усугубляет наши концептуальные ошибки. Те, кто живет только числами, могут обнаружить, что компьютер просто заменил оракулов, к которым в древние времена люди обращались за советом, когда нужно было делать выбор в условиях риска.
В то же время нужно избегать пренебрежения числами, когда расчеты обещают бóльшую точность решений, чем интуитивный подход, который, как показали Канеман и Тверски, часто ведет к непоследовательным и близоруким решениям. Г.Б. Эйри, один из многих замечательных математиков, который был директором Британской королевской обсерватории, писал в 1849 г.: «Я убежденный сторонник теории, гипотез, формул и других проявлений чистого рассудка, которые помогают заблуждающимся людям находить путь через камни преткновения и трясину эмпирических фактов».
В технике, медицине, науке, финансах, бизнесе и даже в сфере государственного управления решения, затрагивающие жизнь каждого из нас, теперь принимаются в соответствии с упорядоченными процедурами, которые значительно эффективнее приблизительных и произвольных методов прошлого. Благодаря этому удается избежать многих катастрофических ошибок или по крайней мере смягчить их последствия.
Как живо описывает историю постижения неопределенности Бернстайн, «…игрок эпохи Ренессанса Кардано, геометр Паскаль, адвокат Ферма, монахи Порт-Рояля и чиновники Ньюингтона, замечательный галантерейщик Даниил Бернулли и его дядя Якоб, скрытный Гаусс и многоречивый Кветеле, шутник фон Нейман и тяжеловесный Моргенштерн, набожный де Муавр и агностик Найт, немногословный Блэк и говорливый Шоулз, Кеннет Эрроу и Генри Марковиц – все они внесли вклад в изменение наших представлений о риске. Теперь риск – это не шанс проиграть, а возможность выиграть, не проявление сил рока и божественного предначертания, а изощренные, использующие теорию вероятностей методы прогнозирования будущего, не беспомощное ожидание, а сознательный выбор».
Данный учебник посвящен изучению методов определения, измерения и управления рисками в деятельности хозяйствующих субъектов (на микроуровне экономики) как механизма обеспечения экономической безопасности организации.
В настоящее время дисциплина «Теория и методология анализа предпринимательских рисков» занимает важное место в зарубежной научной и прикладной экономической литературе. Только в англоязычных странах выходит десяток специализированных журналов по проблемам исследования экономического риска. В России число научно-практических и специализированных журналов также растет от года к году. Существует Международный институт исследования проблем риска в Торонто (Канада). Риск исследуется применительно к управленческой и коммерческой областям деятельности, для биржевых и валютных операций, в инженерно-строительной практике, химическом производстве, здравоохранении и фармакологии, да и просто в жизни общества и каждого из нас. За последние годы Мировой экономический форум в Давосе (Швейцария) неоднократно (в том числе в январе 2015 г.) обращался к теме рисков в региональном и глобальном аспектах, публикуя и обсуждая проблемы анализа и предупреждения рисков как в деятельности предприятий, так и общества в целом.
Отношение к изучению проблем экономического риска в нашей стране было противоречивым. В 1920-е гг. законодательно оформилось такое понятие, как нормальный производственно-хозяйственный риск. Однако в последующем, со становлением системы строго централизованного планирования и управления, такое изучение было объявлено неактуальным. Тем не менее опыт развития других стран, в частности Китая, показал, что в категории экономического риска практически нет места идеологизации этого понятия.