Страница 20 из 28
– Что ты сделал со мной? – изнемогая от ужасной боли, еле слышно простонал Аискон. – Что ты сделал?
– Я даровал тебе право на превосходство! Величайшую силу, коей только может обладать живое существо, – прошептал нежданный гость, своим гортанным голосом. Он опустился на землю рядом с Аисконом и положил свою руку ему на голову. – Придёт день и ты ещё скажешь мне спасибо за это!
– Отец, прости меня! – простонал впадая в бред Аискон. Его глаза были воспалены. Из кривого носа и ороговелых ушных раковин текли тонкие струйки крови. Жар начал бить его тело мелкой дрожью.
– Спи, сын мой, – сказал Сгирон и медленно поднялся с земли.
Аискон лежал на холодной земле. Он тяжело дышал и часто вздрагивал, как будто ему снился страшный сон.
Он проснулся в холодном поту. На улице было раннее утро. Солнце, яркое и уже горячее ослепляло его, то тут, то там прорываясь сквозь щели в пологах шатра. Аискон поднялся на ноги. Необыкновенная лёгкость и сила чувствовались во всём теле. Неприятные воспоминания от страшного сна постепенно отступали, возвращая правителя в реальность.
Разминая плечи и глубоко вдыхая свежий, всё ещё прохладный воздух Аискон вышел из своего шатра, опираясь на посох. Его подданные, заметив повелителя, тут же упали перед ним на колени. Но Аискон смотрел на них каким-то совершенно иным, непохожим на прежний, взглядом.
Вскоре великий правитель осознал, что уже не может общаться со своими подданными так, как прежде. Они совершенно не понимали того, что он от них требовал. Аискон разговаривал с ними, но они только испуганно прятали взгляды и, упадая на колени, прижимали головы к земле.
В голове правителя роились сотни мыслей, он думал и ему становилось страшно. Понимал и ему становилось радостно. Вникал в смысл того, что ранее не стоило его внимания и открывал для себя массу новое. За первый же день своего нового восприятия мира он понял в несколько раз больше чем за всю свою прежнюю, казавшуюся теперь невероятно пустой, жизнь. Но от осознания своего бессилия перед лицом тех, кто его не понимал Аискона одолела злоба. В безумной ярости от невозможности воспользоваться своей новой силой он убил несколько своих подданных. Но ситуацию это не изменило.
Весь следующий год великий правитель Аискон прожил словно в изоляции. Он в полной мере осознал, что это такое – одиночество. Каждую ночь, он молился, чтобы отец вновь навестил его. Он хотел с кем-нибудь поговорить, высказать все те мысли, которые уже не помещались в его голове. Иногда, когда сил терпеть у него уже не было, правитель приказывал кому-то из своих слуг сидеть рядом с ним и выслушивать всё то, что он желал бы высказать. Несчастный сидел смирно, боясь шелохнуться, и испуганно глядя на своего предводителя молчал, порой лишь изредка вздрагивая, когда тот обращался к нему с каким-либо вопросом.
Мольбы Аискона оставались без ответа. От тоски и печали, а также чтобы спокойно подумать, Аискон начал часто уходить в холмы. Там на развалинах древнего города он мог подолгу сидеть, глядя вдаль, любуясь закатами. Он начал разговаривать сам с собой, и однажды, как ему показалось, даже услышал ответ. Но это были лишь его видения.
В один из таких дней, блуждая в развалинах старого здания, Аискон нашёл странный предмет, запутанный в плотную совсем прогнившую грязную тряпку. Это оказалась старая и очень хрупкая необыкновенная вещица. Когда Аискон открыл находку, он в первое же мгновение обомлел, поскольку никогда не встречал в своей жизни ничего подобного. На пожухлых, ветхих, крошащихся от неосторожного прикосновения серых листах были изображены дивные картины. Невероятно красивые существа и невиданные доселе предметы, нарисованные кем-то очень давно, поразили Аискона своей красотой и дивной игрой ярких красок. Никогда ранее великий правитель не видал подобного зрелища.
Осторожно переворачивая страницы, Аискон всматривался в картины неведомого ему мира. Он мог сутками любоваться этими дивными изображениями, пропадая в развалинах и позабыв обо всём на свете. В орде начали роптать о том, что их великий правитель не появляется на важных сходках, и вот уже несколько месяцев не устраивал набегов на границы «Нерождённых». Один из слуг рассказал об этом правителю, используя всю свою изобретательность, изображая при этом рисунки на песке и массу всевозможных жестов. Аискон всё понял без слов. Он жестоко наказал всех, кто распускает слухи, а слугу приблизил и приказал устроить ему ночлег в его шатре.
Когда скрылась очередная луна, Аискон лично повёл воинов в набег. Сам он в бой не пошёл, поскольку ему не позволяли полученные в давних схватках увечья. Но его воины под покровом ночи очень тихо подкрались к деревне врагов и убили немало их воинов. Нескольких даже удалось взять в плен.
Их убили напоказ его народу и все кругом ликовали. Все, кроме Аискона. Он так надеялся, что ему удастся поговорить с пленными. Выплеснуть им все свои мысли. Но по законам племени, пленённые воины принадлежали тем, кто их пленил, и даже правитель не имел права оспорить это.
После казни Аискон вновь отправился в развалины. Он начал искать всё, что когда-то принадлежало погибшей цивилизации тех, кто ранее жили в этом мире. Молиться Аискон перестал. Всё его сознание отныне занимали найденные предметы.
– Мой сын превратился в барахольщика? – разбудил Аискона сильный гортанный голос.
Правитель вскочил на ноги словно ошпаренный. Отец сидел у костра и бросал в огонь хрупкие древние страницы.
– Нет! – выкрикнул Аискон. – Что ты делаешь?
– Ты, правда думаешь, что это старьё поможет тебе укрыться от твоих мыслей? Не для этого я дал тебе разум.
– Что мне было делать? Ты наделил меня рассудком, я благодарен. Но я здесь один такой! Эти олухи меня не понимают! – он указал рукой на своё племя. – А ты! Где всё это время был ты? Ты бросил меня! – Аискон выхватил из рук отца ветхую книгу отчего та разлетелась в пыль.
– Нет! – выкрикнул поднимаясь на ноги Сгирон. – Я лишь хотел дать тебе время осознать!
– Год – это слишком долго. Неужели ты думал, что я такой дурак? Я изнемог здесь. Ты знаешь, что такое, когда тебя никто не понимает? – совершенно выйдя из себя, сорвался на крик Аискон. Он схватил своей могучей рукой спящую на земле одну из своих жён. Та в ужасе закричала, но Аискон пресёк её вопли, схватив за горло, и сильным рывком сломал несчастной трахею.
– Злоба! – улыбнулся отец. – Злоба – это хорошо.
– Что тут хорошего? – не понимая, спросил Аискон.
– Хорошо, что ты, наконец, осознал всю её силу.
Отец резко поднялся. Так же, как и Аискон, он схватил мирно спящего слугу прямо за голову и резко поднял. Тот опешил спросонья и закричал испуганным голосом, не понимая, что происходит. Все, кто были в шатре, тут же проснулись и, увидев жуткую картину парящего в воздухе тела, закричали от ужаса.
– Теперь ты не один, – крикнул отец своим гортанным басом.
Слуга рухнул на землю и всё стихло.
Весь остаток ночи Аискон, его жёны и слуги не спали. Шатёр сотрясали крики обезумевшего слуги. Воины, охранявшие шатёр повелителя, хотели убить бедолагу, но Аискон не позволил.
Под утро крики стихли.
Когда слуга очнулся, он, как и обещал отец, был уже другим. Это был тот самый слуга, что рассказал Аискону о бунте воинов.
– Как тебя зовут? – задал вопрос испуганному слуге Аискон.
– Зимирель, – ответил тот, весь трясясь от страха.
– Не бойся, Зимирель, – сказал Аискон. – Отныне твоя жизнь изменится.
* * *
Прошло четыре года. Овладевших разумом в орде Аискона становилось всё больше. На время пришлось уйти вглубь континента и сократить количество набегов. Теперь больше времени уделялось охоте и освоению новых территорий. Это принесло неплохой урожай. За эти годы Аискон сумел обманом, хитростью, а во многих случаях и банальной жестокостью переманить на свою сторону многие племена «Недостойных». Теперь ему принадлежал весь Север, огромная часть Запада и практически весь Восток.