Белая пешка (ЛП)

— Вы, ребята, слишком милые.

А затем она уходит, пролистывая книгу Марисы.

— Эй, малыш, — произносит Мариса, вручая мне свой телефон. — Ты сможешь справиться с выплатами на карту?

— Конечно.

И так, вот он я сижу и сканирую карты, вручая её книги для автографов. Выброшенный на берег. Забытый. Просто симпатичное лицо в толпе. Я заканчиваю транзакцию по карте, когда на экране выскакивает сообщение с Facebook.

Эд: LOL. (Ржунемогу). Это правда. Боже, я влюбился в твою голову с первой минуты. Я имею в виду именно это, мы встретимся с тобой, когда я буду в Нью-Йорке.

С тобой? О, Эд, пытаешься быть кокетливым маленьким ублюдком? Я быстро смотрю на Марису. Она занята разговором, подписывая вещи и смеясь. Крошечная часть меня чувствует себя виноватой за то, что я собираюсь сделать, но меня кидали раньше, и я не позволю себя наеать снова. Кроме того, она беременна моим ребенком. Разве это не даёт мне сейчас некую свободу действий? Я щёлкаю на приложение с сообщениямии иду прямо в сообщения от Эда. Я пролистываю назад. Иисус, он повсюду. Говорит ей, что она красива... она упоминает меня, а он отвечает: «Хорошо, я надеюсь, что он обращается с тобой как с маленькой тёмной королевой, которой ты являешься». Еать? Вы меня сейчас разыгрываете? Маленькая тёмная королева. Я закатываю глаза. Сообщение за сообщением, восхваляющие её. С просьбами встретиться с ним. Боже, это как будто он целый день следит за её постами и комментирует каждый. Да ладно, Эд. Разве у тебя нет лучшего дерьма, чтобы делать так, как пишут в этих бредовых песенках о любви и разрывах? Гнев медленно растёт у меня в груди, треща от давления вдоль линии разлома. Заводясь и выталкивая, угрожая взорваться в любой момент. У меня возникает соблазн послать ему сообщение и сообщить ему, что я отпинаю его задницу, как только он появиться в Нью-Йорке, раздавая комплименты моей маленькой тёмной королеве, но я этого не делаю. Вместо этого я просто опускаю телефон на стол и молчаливо размышляю, наблюдая, как радуется Марисе. Слушая, как каждый сообщает ей, что она заслуживает войти в топ-лист бла-бл*дь-бла. А затем, поскольку, видимо, у Бога отменное чувство юмора, самая новая песня Эда «Собираюсь заполучить твою девушку!» начинает реветь из музыкального центра.

— Я пойду отолью, — произношу я, отодвигая свой стул и бросая её телефон на стол с всё ещё приходящими сообщениями от е*анного Эда.

Глава 38

Мариса

«Триумф и кровь» — Lorde

Лицо Джастина красное, его челюсть клацает, когда он таращится в потолок. Постанывая, я быстро откидываю простыню и поднимаюсь с кровати, практически спотыкаясь о Кобейна на своём пути в ванную.

— Джастин, я говорю тебе, ничего не происходит.

Спускаю воду в туалете и мою руки, прежде чем возвращаюсь в комнату и заползаю в постель. Я перекатываюсь через матрас и кладу свою голову ему на грудь, но он с раздражением переворачивается.

— Ты ведёшь себя как ребёнок.

Он садится в кровати, впивается в меня взглядом.

— Прости, Мариса. Прости, если меня беспокоит, что моя девушка, о, подожди, моя беременная девушка флиртует с грёбаной знаменитостью.

— О, мой... — я качаю головой и вздыхаю. Притворяясь, что это расстраивает меня, хотя, на самом деле, нет. Я обожаю его ревность. Я люблю всю эту злость и пещерного человека в нём. — Он просто фанат.

— Ага, и знаешь что, Мариса, — он прищуривает эти свои стальные голубые глаза, — я знаю всё о людях, которые являются просто фанатами. Так что не корми меня этой хренью.

Я борюсь с улыбкой, которая хочет вспыхнуть на моём лице.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Прекрати подпитывать это. Скажи ему, что ты не встретишься с ним, когда он приедет в Нью-Йорк, или ещё лучше… — он указывает на мой живот, — …скажи ему, что ты беременна. И посмотрим, насколько большим фанатом он тогда будет.

— Ты просто нечто.

Ты это что-то с чем-то. И мы оба это знаем.

Он гневно откидывается на кровать и проводит руками по лицу.

— Я имею в виду, некоторых парней заинтересовывают грёбаные беременные женщины, есть порно сайты об этом дерьме. Доение. Чёрт, те книги о доении продаются не без причины. Парни — больные.

— Ты поймёшь.

— И что это должно означать?

— Послушай, ты хочешь, чтобы я заблокировала его? — я пожимаю плечами.

— Ага.

— Боже, ты понимаешь, что ты на самом деле не уверен в себе.

— Пошла ты.

— Сам пошёл.

— Я, бл*дь, спать.

И он закатывает глаза. Я хочу встряхнуть его, наорать на него. Напомнить ему о том, сколько раз я мирилась с его неразборчивыми половыми связями, но я знаю, что он просто скажет: тогда он был одиноким. И это не считается. Он на грани, и дай Бог ему здоровья. Я знаю — всё, что произошло недавно, сказывается на нём, и сегодня днем я видела горечь, медленно просачивающуюся из него, как из поврежденного ядерного реактора. Центр его внимания украли, и он теперь — маленькая грустная панда. Я позволю ему эту небольшую вспышку гнева. Кроме того, это мило, что он беспокоится из-за Эда.

Он беспокоится из-за Эда… мой мозг начинает блуждать по этому испорченному и тернистому пути. Почему он такой подозрительный? В смысле, конечно, есть сообщения, но ничего непристойного. Никаких е*аных смайликов с ручками. Моё сердце яростно бьётся, потому что всегда говорится — обвинитель обычно и есть виновный. Что, если подозрительность Джастина только из-за того, что он по-прежнему грязная шлюха Джастин, вместо милого сексапильного парня Джастина? Я не проверяла его телефон несколько дней с тех пор, как сказала ему, что мы в положении. Я кладу руку поверх своего живота, и беспокойство у меня в груди растет. Я не могу позволить всему делу рухнуть из-за того, что стала слабой и глупой. Никому не понравится история, где женщина остаётся одна, растя внебрачного ребёнка. Они хотят свадьбу, радикальных изменений. Плохой парень должен стать нежным. Я смотрю на Джастина, и он уже храпит. Его телефон на тумбочке с его стороны кровати. Я встаю и на цыпочках обхожу вокруг, беру телефон, но он мертв. Конечно же, он разряжен.

Кобейн прыгает на кровать, от его тяжелого веса матрас подпрыгивает. Джастин ворочается, бормоча во сне и вытягивая руку. Я наблюдаю, как он ощупает всё вокруг. Поднимает свою голову и смотрит на пустую кровать, затем обводит комнату взглядом, его пристальный взгляд останавливается на мне — теперь уже стоящей в изножье кровати.

— Дерьмо, — произносит он. — Что ты делаешь?

— Мне надо было пописать.

Он бросает взгляд на часы.

— Опять?

— Я беременна. Гормоны заставляют меня писать.

Он со стоном ложится обратно и гладит рукой по кровати.

— Возвращайся.

Закатывая глаза, я иду к своей стороне кровати, забираюсь и вплотную прижимаюсь к нему. Он обнимает меня и притягивает к своему тёплому телу.

— Прости, — шепчет он в мои волосы.

— Всё в порядке.

И всё хорошо, но мне всё ещё необходимо убедиться в том, как он ведёт себя. Я просто не верю, что он не собирается испортить эту концовку.

Он был в обнимку со своим проклятым телефоном весь день, что ещё больше придаёт мне уверенности в том, что он делает что-то, чего не должен. Он брал его в ванную, чтобы проигрывать плейлист в Spotify, пока принимал душ. Он брал его в зал. Оставил его в кармане в кофейне, и он всё ещё там — дразнит меня прямоугольным контуром.

— Вкусно пахнет, детка, — говорит он, целуя меня в щёку на пути к холодильнику. Я слышу грохот бутылок пива, вытаскиваемых сверху. — Ну и что это?

— Итальянский кабачок. И лазанья в духовке.

— Ты собираешься меня раскормить, — он дарит мне ещё один поцелуй, этот холодный и влажный из-за выпитого пива, а затем направляется в гостиную и падает на диван. Я выглядываю за угол, наблюдая, как он вытаскивает свой телефон из кармана. Перечитывает что-то, протирая рукой макушку и улыбается, прежде чем печатает в ответ. С кем ты переписываешься, Джастин? И именно поэтому я должна достать этот телефон. Не из-за того, что я сумасшедшая или одержимая, нет, а потому что я умная и должна исправить ситуацию, прежде чем он всё про*бёт. Это должна быть история любви, а не трагедия.