Страница 4 из 44
Последовательно занимая должности помощника командира, командира батареи, адъютанта дивизиона, начальника полковой школы, командира 3-го дивизиона и, наконец, начальника штаба 28-го артиллерийского полка, я, естественно, участвовал во всех учениях и маневрах, которые проводились войсками владикавказского гарнизона. Не минул и такого важного мероприятия, как изъятие большого количества оружия, оставшегося у населения еще от старой армии и белогвардейщины в горных районах Чечено-Ингушетии, Северной Осетии и Дагестана.
Выполнение этого мероприятия иной раз выливалось в нешуточные вооруженные схватки. И нам приходилось совершать многодневные переходы буквально в боевых условиях. Но все же оружие было изъято.
Следует отметить, что Северо-Кавказским военным округом в разные периоды командовали такие выдающиеся военачальники, герои гражданской войны, как К. Е. Ворошилов, И. П. Уборевич, И. П. Белов, И. Ф. Федько, Н. Д. Каширин. Поэтому нетрудно представить, какую хорошую школу прошли под их командованием части округа.
Полки нашей дивизии в то время дислоцировались от Дербента до Владикавказа. Личный состав частей имел возможность познакомиться с жизнью и бытом народов Дагестана, Чечни, Ингушетии, Северной Осетии. Мы видели, как горцы постепенно освобождаются от вековых предрассудков, идут на все большее сближение с нами. Местное население, несмотря на продолжавшиеся еще угрозы и даже зверские кары со стороны религиозных и националистических фанатиков, старалось по возможности помочь нам. В этой связи мне и хочется рассказать об одном весьма поучительном случае.
Осенью 1922 года начальник артиллерии дивизии приказал мне провести проверку состояния дел в артиллерийских взводах, располагавшихся в небольших укреплениях Шатос и Ведено. Оба эти укрепления находились в так называемой Черной Чечне, километрах в сорока южнее Грозного. И вот, захватив с собой красноармейца Юдочкина, я тронулся в путь. Прибыл вначале в Грозный, явился к командиру 82-го стрелкового полка, изложил ему суть полученной мной задачи. Тот, подумав, заявил, что надо ожидать "оказии", то есть отправки в том направлении обоза с продовольствием и другим имуществом, который будет сопровождать охрана в составе стрелкового взвода. Сказал, что одних он отправить нас не может, так как в горах все еще неспокойно, действуют банды.
Я уж было расстроился. Ведь ждать отправки обоза предстояло не менее двух дней. А время не терпит. Как быть?.. И вдруг меня снова вызвал к себе командир стрелкового полка. В его кабинете я увидел пожилого чеченца. Нас познакомили. Ибрагим, как звали чеченца, был проводником, не раз оказывал добрые услуги командованию 82-го полка. Вот и сейчас он вызвался проводить меня с красноармейцем в укрепления Шатос и Ведено.
Комполка охарактеризовал мне Ибрагима как честного человека, сказал, что с ним нам будет неопасно, так как Ибрагима в горах уважают. Я согласился. И уже через четверть часа мы на арбе выехали из Грозного.
К вечеру приехали в родной аул нашего проводника - Дачубарзой. Нас тепло встретила жена Ибрагима, оказавшаяся аульской активисткой. Здесь мы поужинали, переночевали. А утром во дворе Ибрагима я увидел двух подседланных для нас с Юдочкиным верховых лошадей.
Распростившись с хозяйкой, мы в сопровождении уже троих чеченцев (кроме Ибрагима нас теперь сопровождало на конях еще двое юношей) отправились сначала в укрепление Шатос. Прибыли туда довольно быстро, ведь конь - это не медлительная арба. Думали, что здесь-то Ибрагим и расстанется с нами. Но не тут-то было! Он заявил, что подождет нас и ни за что одних в Ведено не отпустит.
Через сутки мы вместе с Ибрагимом снова вернулись к нему в аул. Переночевали. Утром Ибрагим предложил отказаться от кружного пути по равнине, а по более короткой горной дороге ехать до укрепления Ведено. Мы согласились.
Этот короткий путь оказался довольно трудным. Ехали не по дороге, а по узенькой тропе, то и дело нырявшей к тому же в лесные чащобы. Юдочкин даже тихонько высказал предположение, что нас, видимо, просто заманивают в ловушку. Я, хотя и верил уже Ибрагиму, поручиться за то, что мы можем быть избавлены от всяких неожиданностей, естественно, не мог. Поэтому промолчал.
Через час с небольшим добрались до какого-то аула. Здесь нас встретили довольно-таки недружелюбно, мы то и дело ловили на себе откровенно злобные взгляды. Особенно отличались этим старики. Однако с Ибрагимом даже они говорили почтительно, помогли достать для смены лошадей. На свежих конях мы вскоре добрались до Ведено.
У ворот укрепления тепло распрощались с Ибрагимом. Но каково же было наше удивление, когда, закончив здесь работу, мы через сутки в сопровождении нескольких красноармейцев местного гарнизона выехали из Ведено на Грозный и за воротами укрепления снова увидели Ибрагима! Примкнув к нам, он заявил, что будет сопровождать нас до выезда из гор, а уже потом отправится домой, что и выполнил.
Мы были очень признательны Ибрагиму за оказанную нам помощь. О благородстве этого чеченца, радушии его хозяйки я во всех подробностях рассказал в Грозном командиру 82-го стрелкового полка. Он, кстати, совершенно не удивился, так как хорошо знал Ибрагима - простого человека гор, душой и сердцем понимавшего цели Советской власти, ее армии, принесшей отсталой еще тогда Чечне освобождение от господства свирепых феодальных и религиозных предрассудков,
С Ибрагимом мне довелось встретиться и полгода спустя. Как-то он по своим делам приехал во Владикавказ. Я зазвал его к себе, угостил, чем был богат, а на прощание подарил ему бинокль, хранившийся у меня еще со времен гражданской войны.
В 1924 году я получил возможность окончить высшую артиллерийскую школу, ставшую впоследствии Артиллерийскими курсами усовершенствования командного состава - АКУКС. Кстати, позднее я несколько раз бывал там на учебных сборах.
Не ошибусь, если скажу, что едва ли не весь руководящий командный состав нашей артиллерии, принявший затем участие в Великой Отечественной войне, прошел в свое время учебу на АКУКСе, где получил солидную артиллерийско-стрелковую и тактическую подготовку, ибо преподавательский состав на этих курсах в середине двадцатых годов был очень квалифицированный, состоял из лучшей части генералов и старших офицеров бывшей царской армии, а затем уже из способнейших командиров-артиллеристов нашей армии, таких, как Нищенский, Михайловский, Рооп, Энгельске, Ильченко, Чернов, Муев, Кириллов-Губецкий, Холкин, Банников и другие.
Условия для учебы в высшей артиллерийской школе были хорошими. Да и слушатели относились к занятиям с большой ответственностью. Боевые артиллерийские стрельбы обычно проводились с нами на Лужском артиллерийском полигоне, имевшем прекрасную мишенную обстановку. На каждого слушателя выделялось до 100 боевых снарядов, так что практику стрельбы мы получали солидную.
Партийно-политическая работа велась повседневно и активно, ею умело руководил военный комиссар школы М. И. Соколов.
21 января 1924 года нашу страну постигло величайшее горе - умер Владимир Ильич Ленин. Весть о кончине вождя потрясла нас всех. Да, мы знали, что Владимир Ильич болен, болен серьезно. И все же никто из нас не мог поверить, это просто не укладывалось в голове, что он может умереть. И вот страшная весть об этом...
В эти дни все слушатели ходили удрученными, какими-то потерянными. Ведь понимали, что лишились великого вождя, учителя и друга, потеряли человека, всю свою жизнь посвятившего борьбе за лучшую долю трудящихся.
21 января в нашем клубе состоялся траурный митинг. Были приспущены знамена. С речами на митинге выступили комиссар М. И. Соколов и начальник школы В. В. Иванов.
В день похорон вождя мы строем вышли на площадь у Екатерининского дворца и в скорбном молчании под фабричные и паровозные гудки отдали последний долг памяти Владимира Ильича.
Да, утрата была огромной. Она ощущалась всеми. Когда объявили ленинский призыв в партию, многие из наших слушателей горячо откликнулись на него, подав заявления с просьбой принять их в ряды продолжателей дела великого вождя.