Неглинный мост

А в Сандунах он ошивался постоянно, его знали все, а мы его встречали почти каждый день.

Еще одна колоритная личность из Сандуновского района – Артист Цирка. Впервые мы увидели его в октябре 79-го на Неглинном Бульваре. Мы сидели на моей любимой лавочке и пили пиво, и в один прекрасный момент с нами по-равнялся человек в шляпе с тросточкой. Он попросил у нас пустую посуду, и мы сразу определили, что он относится к породе Мешочников. Но уже прошли те времена, когда, сморенные солнцем и пивом, мы с безудержной удалью выставляли пустые бутылки на середину Бульвара, а Мешочники только шныряли туда-сюда. Деньги подходили к концу, и нам было не лень после каждой Бульварной вылазки относить тару обратно к Вале.

Но человек сказал: Да я же артист цирка! – и пристал к нам так навязчиво, что мы плюнули и отдали ему пару пузырей. Но после этого мы долго не видели Артиста Цирка, пока не встретили его в Сандуновском Проходе. Он стоял у Валиного Ларька, пьяный в стельку, и опираясь на трость выкрикивал: Звезда! И добавлял соответствующую рифму. Народ вокруг хохотал, а Валя подбоченившись стояла в дверях Ларька и смеялась больше всех.

– Где это с утра ты так нализался? – спрашивала она Артиста, но он ее не слышал. Мы посмеявшись прошли мимо, и с тех пор мы ни разу не видели Артиста, и в конце концов Джеггер решил, что он умер.

Еще одна фигура из породы Мешочников – Нищий. Нищий, по-моему, не пил, но наверняка только потому, что пить ему было не на что – ведь он был Нищим. Одет он был в совершенные лохмотья, зимой и летом носил одно и то же потертое пальто и калоши, вечно был небрит и собирал посуду. Нищий был самым старым из всей Сандуновской компании, он передвигался очень медленно, шаркая ногами и согнувшись в три погибели; а подойдя к вам в поисках бутылки, шамкал что-то маловразумительное и смотрел на вас глазами побитой собаки. Мы всегда отдавали Нищему посуду – уж очень его было жалко. Иногда мы видели его в Закутке за Поликлиникой, где он шарил по мусорным бакам, а последний раз, уже курсе на третьем мы встретили его на перекрестке Жданова и Рождественского бульвара. Нищий стоял у угла дома и в буквальном смысле слова просил подаяние. Увидев нас, он замычал еще жалобней. Мое сердце мучительно сжалось. Но что я мог сделать? Дать ему двадцать копеек? Но двадцать копеек не могут спасти человеческую жизнь, а 20 тысяч я предложить ему не мог. И мы прошли мимо.

– Да-а-а-а, – задумчиво выдохнул Джеггер. – Наша жизнь как этот серый тротуар, все топчут и плюются…

И еще одна личность, о которой стоит упомянуть – это Борода. Борода работал в Сандунах грузчиком, и как водится, был всегда пьян. Глаза у него открывались только наполовину, а в бороде вечно застревали какие-то крошки. Не знаю почему, но Борода мне запомнился больше других, возможно потому, что он чаще других таскал ящики с пивом к Вале и обратно.

Припоминаю такой случай. Весной 81-го мы с Джеггером стояли во внутреннем Дворике, пили пиво, и вдруг из дверей Склада вышла Валя, улыбаясь КАК САРДЕЛКА, и вынесла на руках свою любимую кошку. Она вертела ее и так и эдак, дергала за хвост и за лапы, а мы стояли рядом, потягивали пиво и улыбались. Вдруг, откуда ни возьмись, появился пьяный Борода, подскочив к Вале и пытаясь погладить кошку, протянул: Му-у-у-у-рка! Валю это мгновенно вывело из себя. Улыбка сошла с ее лица, и она треснула Бороду по голове и заголосила: Ах ты, пьянчуга проклятый! Иди работай, лодырь несчастный! Никаких нервов на вас не хватит!

Борода ошеломленно отступил, и на его красной роже проступила такая обида, что Джеггер согнулся в приступе смеха. А надо вам сказать, что рассмешить индифферентного Любителя Пива было очень нелегко, и он никогда не смеялся в полный голос. Мы еще долго вспоминали эту историю, и с тех пор каждую кошку называем ласково: Му-у-у-у-у-р-р-р-р-ка!

И наконец последний персонаж Сандуновского сброда – сам Мешочник. Это тип появился на нашем горизонте весной 80-го, когда мы пили пиво в Закутке за Поликлиникой. Мешочник появился со стороны Бульвара, подошел к мусорному ящику и что-то долго в нем высматривал, а потом вдруг резко нырнул вовнутрь, чуть не опрокинув ящик и едва не свалившись в него целиком. Грохот стоял страшный, Мешочник дрыгал на весу ногами, а Джеггер чуть не поперхнулся пивом от смеха. Через некоторое время Мешочник подошел к нам и спросил:

– Мужики, мешки есть?

Мы не поняли.

– Ну, бутылки, – пояснил он.

Мы так удивились, что отдали ему пустые пузыри. Еще никто не называл бутылки мешками. Отсюда и пошло его прозвище – Мешочник.

Однажды, уже в 81-ом, мы снова стояли в Закутке, и опять мимо нас пробежал Мешочник, и на этот раз он подарил нам учебник по Философии, сказав, что книга ценная и нам пригодится. А мы как раз изучали Философию (за третий семестр я получил четыре двойки), учебники у нас были, и мы с величайшим удовольствием сожгли этот учебник, представляя, что мы вместе с ним сжигаем нашего учителя – украинского антагониста Герасименко. С таким же кайфом мы сжигали наши рисунки на площадке перед Церковью в конце каждого семестра. И до сих пор я благодарен Мешочнику за несколько счастливых минут.

Мешочник не пропадал из виду в течение всех лет нашей учебы, а однажды осенью 82-го я целых полчаса просидел с ним на Бульваре в ожидании Люси (ждал, конечно, я, а он проходил мимо), и он рассказал мне всю свою жизнь за последний год, как он 11 раз был в вытрезвителе и т.д. и т.п. В заключении я отдал ему пустой мешок, и он исчез по направлению к Сандунам. И больше я его не видел.

ЭПИЗОД 8

Вернувшись в ноябре 78-го из Питера, где я отгуливал свой очередной отпуск, я обнаружил у себя на столе повестку. На́ тебе, – стукнуло в моей голове, и я отправился в Военкомат, где Врач-терапевт в звании капитана, злой КАК СОБАКА, обследовал меня и заявив, что мне давно плачет Трибунал, выписал мне направление на медобследование. Так во второй раз я попал в больницу.

Больница №31 находится прямо напротив моего дома на ул. Лобачевского, сто́ит лишь перейти овраг. Через день я собрал вещички и подошел к боковому входу. Я уже лежал в этой больнице полгода назад, и впечатление у меня сложилось весьма хорошее. Я целыми днями валялся на кровати, щупал за попу хорошеньких медсестер, читал книги, смотрел Телеящик, почти каждый день приходил домой и нормально обедал (там ведь я сидел на диете), ну иногда приходилось ходить по процедурам, но об этом я старался не думать. Но я никак не мог предположить, что этот месяц больничного кайфа я буду вспоминать как ярчайшее впечатление моей жизни.

В первый же день я обнаружил, что со мной в палате лежит мой бывший одноклассник Су́ра, а в конце коридора обосновался сын известной певицы Леня Нашев, барабанщик группы «Земное Притяжение», базировавшейся в соседней школе. Через день мы познакомились еще с тремя молодыми чемоданами, сходными с нами по возрасту, духу и степени заболевания. Вот их имена: Дёма, Окунь и Котик. Мы объединились в одну теплую компанию и начали разноображивать серую жизнь.

Прежде всего, выяснилось, что все мы – люди пьющие, и Леня сразу же откололся, так как своими выпивками нажил себе такую язву, что врачи только хватались за голову. Таким образом, нас осталось пятеро. Господи, как хорошо лежать в больнице здоровому человеку! Знай, попивай водочку или пивко. И мы попивали, да так, что только дым стоял. Недалеко от здания Больницы располагались два винных магазина, деньги у нас водились, так что проблем не было. Обычно мы вдвоем с Дёмой выходили через любую дверь в нашем корпусе (а их было много, и они днем не запирались), спокойно проходили через боковые ворота и направлялись к магазину. Мы ходили прямо в тапочках и больничных пижамах, а в магазине снимали куртки, оставаясь в майках, а наших ног продавщицы за прилавком не видели, и поэтому продавали все, что мы хотели. В Больнице можно было выпить в любом закутке, но мы почему-то очень любили пить в ду́ше. Но попасть в душ было непросто, банные дни выпадали раз в 10 дней, ключ находился у сестры-хозяйки, но женщина она была добрая, и мы каждый день посылали к ней нового человека. Сначала ключ просил я, потом Дёма и т.д., и даже Леня, который в душ не ходил и с нами не пил. Сура ходил к ней раза три, мотивируя свое желание тем, что ему надо помыться перед операцией. Его действительно скоро прооперировали, и он выбыл из нашей компании.