Страница 20 из 59
— Как пожелаете, сэр.
Джеральд наливает вино сначала в мой бокал, вращая бутылку, чтобы не допустить бульканья. Разливая по двум бокалам, мужчина удостоверяется, что у каждого из нас одинаковое количество, вплоть до последней капли. Удивительная точность.
Салат закончен. Квартет на минуту затихает, а потом снова ударяет по инструментам в отрепетированном унисоне. Я делаю маленькие глотки вина, смакуя каждую каплю. Наконец, не могу больше сдерживаться.
— Калеб, ты сказал, что это особый случай, но я должна признаться, что понятия не имею...
— Молчи и наслаждайся впечатлениями. Я в курсе твоего неведения, и расскажу всё в своё время. Сейчас пей своё вино. Слушай музыку. Я выбрал этот квартет из числа наиболее перспективных студентов в Джуллиярде. Каждый из музыкантов лучший в мире исполнитель на своём инструменте.
От меня не ожидают ответа. Я откидываюсь на спинку кресла и кладу на неё руку, слегка поворачиваясь. Это попытка казаться непринуждённой, расслабленной. Я не могу сказать, сколько проходит времени. Возможно, несколько минут. Десять или пятнадцать. Я борюсь с беспокойством. Скрещиваю ноги, а затем распрямляю их. Бросаю взгляд на окна, жалея, что не могу стоять и смотреть, наблюдать за людьми, изучать город под новым углом, увидеть новые части горизонта. Я знаю вид из каждого своего окна, как свои десять пальцев. Смена обстановки была бы радостным событием.
В конце концов, Джеральд появляется с уже открытой бутылкой вина. Она тёмно-красного цвета, почти непрозрачная, и без единой этикетки. Он наливает немного в чистый бокал, слишком мало, чтобы выпить. Я увлечённо наблюдаю, ритуал явно знаком обоим мужчинам. Покрутив небольшое количество вина в нижней части бокала, Калеб вдыхает аромат через нос и слегка наклоняет бокал под углом. Затем делает глоток. Смачивает губы, втягивая воздух. Джеральд кланяется. Но вместо того, чтобы наполнить бокал Калеба, он сначала наполняет мой. Странная церемония. Представить вино мужчине для пробы и утверждения, но налить женщине первой. Для меня это необъяснимо.
— Это с поместья на Майорке, да, Джеральд?
Мужчина кивает, ставя бутылку с большой осторожностью.
— Правильно, сэр. Вино разливают по бутылкам и отправляют сюда для ваших эксклюзивных резервов. Это одна из тысячи бутылок, хотя, полагаю, Маркос лучше знает точную цифру, — он указывает жестом в тень. — Позвать его, сэр?
Через минуту он качает головой.
— Нет, всё в порядке. Оно просто имеет чуть более резкий букет, чем последняя бутылка, вот и всё.
— Полагаю, сэр, эта бутылка является первой из новой, недавно прибывшей серии.
— Ах. Это всё объясняет.
Джеральд кивает и кланяется.
— Я полагаю, что основное блюдо готово, сэр.
Он делает взмах рукой, отпуская официанта.
Я в недоумении. Потрясена. Недвижимость на Майорке? Эксклюзивные запасы тысяч немаркированных бутылок вина? Целое здание в центре Манхэттена?
— Где находится Майорка, Калеб?
— Это остров в Средиземном море, принадлежащий Испании. Я, а точнее моя семья, владеет местными виноградниками, наряду с другими.
Семья? Трудно представить, что у этого человека есть семья. Сёстры, братья? Родители?
Джеральд появляется с большими тарелками в каждой руке. Лосось, розовато-оранжевый, в окружении овощей — цветной капусты, приготовленной на гриле, моркови, зелёной фасоли и густым комковатым картофельным пюре, увенчанным тающим кусочком масла.
Я ещё не успела распробовать вкус вина, рубинового цвета, оттенка свежей крови. Подношу бокал к носу и вдыхаю — аромат землистый, зрелый, острый и мощный. Я делаю глоток. Мне приходится подавить позыв к кашлю, чтобы не выплюнуть. Я проглатываю, сохраняя на лице пустую маску. Мне не нравится, совсем не нравится. Сухой, скользящий по моему языку десятками оттенков, декадентский аромат.
— Тебе не нравится это вино, я правильно понимаю?
Я качаю головой.
— Это... оно ощущается совершенно по-другому.
— По-другому хорошо или по-другому плохо?
Я нахожусь на опасной и незнакомой территории. Пожимаю плечами.
— Не такое как «Пино Гриджио».
Слышу шум, который раздаётся в задней части его горла. Смех, наверное.
— Тебе не нравится. Можешь сказать, если это так.
Я скромно отодвигаю бокал от себя на дюйм или два.
— Полагаю, я предпочла бы воду со льдом.
— Может, ещё Пино?
Он пододвинул мой бокал ближе к другой стороне стола.
Я пожала плечами, стараясь не казаться слишком заинтересованной.
— Это было бы замечательно, Калеб. Спасибо.
Он приподнял от столешницы один палец и повернул голову. Тонкие жесты, которые, конечно же, будут замечены. Джеральд приблизился к столику.
— Сэр?
— Боюсь, леди пришлось не по вкусу это вино. Она будет «Пино Гриджио». А красное, я думаю, допью сам. Не пропадать же ему в пустую.
— Сию секунду, сэр.
Джеральд исчезает в тени всего на несколько минут, прежде чем возвращается с одним бокалом белого вина.
Я ожидала увидеть ритуал откупоривания бутылки и оказываюсь немного разочарованной, что не увижу его ещё раз. Так странно и так мило, как вальс гурмана. Неважно. Я пью вино и наслаждаюсь им. Чувствую его в своей крови, как оно приветливо гудит в моей голове.
Лосось, конечно, очень хорош. Лёгкий, ароматный, приятный.
Во время приёма пищи никто не произносит ни слова. Единственные звуки — тихо играющий в тени квартет и звон вилок. Наконец, обе тарелки отодвинуты. Джеральд убирает их, исчезает на миг, и снова появляется с двумя тарелками, в каждой из которых находится одна небольшая чаша, в которой... Я не знаю, что это такое.
— Шеф-повар Жан-Люк в завершение вечера предлагает «Флан Альмендра», традиционный испанский десерт для сэра и мадам.
— Спасибо, Джеральд. На этом всё.
— Конечно, сэр. И могу сказать, что было необычайно приятно служить Вам в этот вечер.
Джеральд глубоко кланяется и отходит.
«Флан» оказывается чем-то средним между пудингом и пирогом с миндальной хрустящей корочкой. Я ем медленно, смакуя, заставляя себя быть сдержанной леди, и не сожрать его, как я бы хотела, если бы разрешалось такое животное варварское поведение.
После всего этого мой мозг взрывается. Один, горящий пламенем, вопрос: Почему? Почему? Почему?
Я не смею спрашивать.
Наконец, трапеза подошла к концу, а в моём бокале остался последний дюйм вина. Бутылка красного давно допита. Я действительно не понимаю, как столь густое резкое вино можно пить так быстро.
— Икс, — его голос зашумел в моей голове. В моих костях. Он прозвучал немного слабо. — Ты была очень терпелива этим вечером.
Я могу только развести руками.
— Это был приятный вечер, Калеб. Спасибо.
— Я решил, что сегодня должен быть твой день рождения.
У меня нет мыслей в голове, нет способности рационально мыслить. Заявление меня совершенно расстроило.
— Ч-что?
— Поскольку мы ничего не знаем о тебе до нашей... встречи, я решил, признаю с большим опозданием, что тебе требуется день рождения, — лёгкое пожатие плечами, — сегодня второе июля. Точная середина календарного года.
Я стараюсь дышать. Сконцентрировать мысли. Слова в голове. Эмоции.
— Я...м–м–м... Сегодня у меня день рождения?
— Прямо сейчас. С Днём Рождения, Икс.
— Сколько же мне исполнилось лет? — я не могу удержаться от вопроса.
— Врачи, в тот день предположили, с высокой степенью точности, что тебе девятнадцать или двадцать. Это было шесть лет назад, так что с уверенностью можно сказать, что сегодня твой двадцать шестой день рождения.
Шесть лет. Двадцать шесть.
Головоломки витают и парят в воздухе. Андалузский гаспачо. Испанское красное вино. Испанский салат из огурцов. Испанский флан.
— Андалузия... Калеб, это в Испании?
Ему становится любопытно.
— Андалузия, да.
— Ты нашёл что-нибудь обо мне? В этом всё дело? — я не могу остановить допрос. Не могу перефразировать это более уважительно и вежливо. Любопытство разгорается во мне. Надежда тоже, но только искрами, хрупкими, легко гасимыми лучиками света.