База для убийства

Я помню, однажды Карим заехал к Нине на роскошной машине. Мы вышли из квартиры и сели к нему в автомобиль, чтобы покататься немного по ночному городу. Я видела тогда Карима впервые и совершенно не обратила на него внимания, так как переживала на тот момент какую-то свою личную драму. Он лез из кожи вон, чтобы я заметила его. Правда, я об этом даже не подозревала.

Нина мне потом рассказала, что он хотел вызвать ее ревность. Что ж, возможно, но я думаю, ему хотелось, чтобы его заметила именно славянка, белокожая и холодноватая. А Нина была для него своя, хоть и москвичка.

В любви к Кариму высветилось то, что у горянок, даже давно и прочно живущих в мегаполисе, навечно циркулирует в крови. Нина зависела от него сильно, от его настроения, от его внезапно возникающей грубости. Карим стал ее наваждением.

У меня тоже случались подобные чувства в юности, но слава богу, потом они благополучно умирали. И я рада, что Карим не пытался соблазнить меня. Я всегда опасалась влюбляться в таких роковых персонажей потому, что для меня Карим слишком крепкий орешек. Хорошо, что он достался Нине. Бог воистину посылает ту ношу, которая нас не сломает. Нине ее бог послал Карима. Им на роду было написано встретиться.

Незаметно пролетели первые дни нашего пребывания на базе. Мы уже видели всех охранников, что поочередно сменяли друг друга. Многие из них относились к нам довольно безразлично, не выказывая практически никаких чувств. Они вежливо с нами здоровались и поддерживали разговор из двух-трёх фраз о погоде или бытовых проблемах.

Был один стеснительный охранник, который лишний раз старался не вылезать из своей конуры, пока мы были у него на виду. А ещё один, полноватый и в очках, либо был глуховат, либо специально нас игнорировал. С ним здороваешься, а он делает вид, что не слышит. Нина продолжала свои попытки его разговорить, а мне была неприятна его тишина, поэтому, если я шла ему навстречу, то я тоже не здоровалась.

Потом я узнала, что этот мужчина является отцом больного ребенка, инвалида, не помню, с каким заболеванием. И тогда меня перестало обижать его безмолвие, независимо, чем оно было вызвано. Может, он презирал нас за то, что мы ведём себя не так, как принято в его мире. Это уже были не наши проблемы…

Ещё мы познакомились с садовником и одновременно подсобным рабочим, который должен содержать базу в опрятном виде. Его звали Халид, он был ленив и огромен. Его нежелание работать я отлично понимала. Иной раз солнце так нещадно палило или ветер сшибал с ног, что не хотелось ни то, что убирать в клетках собак, а просто выходить за дверь.

Круг обязанностей Халида был довольно широк. Ему нужно было периодически мыть башню из огромного шланга, выпалывать единственную, зато весьма не маленькую по площади клумбу, чистить бассейн. Но вместо этого Халид предпочитал большую часть своего рабочего времени проводить в режиме сиесты.

Иногда он, действительно, спал в прохладном полумраке столовой на первом этаже гостевого дома. Пару раз мы с Ниной заходили туда в середине дня переждать самые знойные часы и заставали там забывшегося здоровым сном Халида. Случалось, что он играл в нарды с кем-то из охранников, с Абдулом. Или они вместе долгие часы смотрели телевизор.

Но что с ним происходило, когда приезжал хозяин! Халид превращался тогда на несколько дней в отменного работника. Мы с Ниной не успевали следить за его перемещениями по базе. То в одном месте, то в другом мелькала его белая футболка, облепляя мощную спину. Халид поливал из шланга клумбу с полумертвой растительностью, наполнял уличный бассейн морской водой и тщательно вычищал водную гладь от водорослей.

А владелец базы, видимо, удивлялся, какой достойный у него работяга, но все равно не справляется. И самолично вызывал профессиональные клининговые службы, которые отдраивали башню изнутри и снаружи.

Но тем не менее, база после своего возникновения с каждым годом приходила в упадок. Зарастала сорняками клумба, трескался асфальт, клетки с собаками источали зловоние жаркими летними днями.

Хозяин во время своих приездов замечал меты времени, давал распоряжения Абдулу и деньги на их воплощение. Часть средств смотритель базы естественно прибирал к рукам, а то, что оставалось он платил не самым усердным работникам. Например, Халиду или нам с Ниной. На профессионалов у Абдула денег уже не хватало. Конечно, у него трое дочерей незамужних. Каждой нужно на приданое собрать.

Здесь принято начинать копить на кухонный гарнитур чуть не с рождения дочки. Ещё я слышала, как местным невестам “собирают чемодан”. Это когда покупают ей наряды и просто новые вещи, складывают их и одевают только после замужества.

В общем, Абдулу было куда тратить выделяемые хозяином средства. Фрукты и овощи смотритель базы закупал такого качества, что, если их не съесть сию же минуту после покупки, то позже лучше не рисковать. Поэтому свита, сопровождающая хозяина в его поездках, частенько отчитывала Абдула за такое гостеприимство. Владелец базы и его дети с женой кушали в башне еду, приготовленную личным поваром. Они и знать не знали, что за продукты покупает Абдул для охранников.

Хотя выросший в этих краях сам хозяин базы не удивился бы. Здесь процветает лёгкое воровство, лень, лукавство и средневековая мораль. Но при всех своих недостатках Абдул предан хозяину, о чем они оба прекрасно знали. Родившиеся в одном селе, примерно одного возраста, владелец базы и Абдул были крепко связаны тончайшими нитями. Вполне возможно, что они друг другу даже приходились дальними родственниками. Здесь у каждого второго кто-то кому-то кем-то приходится. Семьи большие, села в горах обособленные, находящиеся друг от друга иной раз в нескольких днях пути.

Мы с Ниной однажды разговорились с местной девушкой, которую встретили на пляже за дверью базы. Первый ее вопрос лично меня поставил в тупик:

– Кто ты по нации? – звонким голосом спросила она меня, видимо принимая Нину за свою, а во мне сомневаясь.

– М-м-м, э-э-э, ну, наверное, я славянка, – ответила я.

Мы долго втроём прыгали в волнах разбушевавшегося моря, имевшего цвет зеленоватого бутылочного стекла. Причем я и Нина были в купальниках, а девушка в длинном платье и косынке.

– Тебе удобно в одежде нырять? – спросила Нина после того, как голова девушки в очередной раз показалась из воды.

Мы, вообще, не ожидали такой прыти от нее, такого мальчишеского хулиганского задора. Ей было лет 15, звали ее Паризат.

– Мне было бы неудобнее в твоем купальнике, – с ноткой высокомерия ответила девушка.

– А платок на голове зачем? – не отставала Нина.

– Если кто увидит, что я без платка, тут же в селе моем узнают. Мама и поколотить за это может. Я здесь в гостях у родственников будущего жениха. У нас с ним общие родственники.

– Как так? Он твой брат?

– Да, – весело ответила она, – я теперь засватанная!

Мы с Ниной переглянулись.

– Ты хочешь выйти замуж за родственника?

– Он же не родной мне брат. Если бы мы вместе росли, конечно, я бы не хотела за него идти. А так мы друг друга почти и не видели никогда. Мой жених такой красивый! – Паризат счастливо улыбнулась, – я очень хочу побыстрее замуж, пока ещё молодая.

Я почувствовала, как Нина опять вскинула на меня глаза. Молодая! Пятнадцать лет! Замуж! Ещё совсем ребенок! А потом беременность, роды, беременность, роды и так до тех пор, пока ноги носят.

Зато они не работают! Эти женщины из горных селений… Ну да, можно и так сказать, официально ни на какого чужого дядю они не работают. Но, у них бы сил не хватило и времени, чтобы ещё где-нибудь работать, кроме дома! Весь дом на них. В столицах тоже женщины тянут домашний быт, часто в одиночку.

Только здешним “счастливицам” не помогает стиральная, посудомоечная машина и пылесос с микроволновой печью. В сёлах многое делается по старинке: вода с колодца, газ в баллонах, веник в руки и вперёд.

Нина, когда от родственников приезжает, валится с ног. Говорит, что с кухни она выползала поздней ночью. Готовка, мытьё посуды, готовка, мытьё посуды. Водопровода в доме нет, мыли в тазу. Тяжело, еда жирная, много мяса. Не успели женщины со стола убрать, пришли гости взглянуть на столичную жительницу. Гость – это дорогой человек. Нина хочет спать уже давно, но нельзя уйти, нужно предлагать кофе и вежливо разговаривать. Нельзя сослаться на усталость. Тонкий намек на то, что гость задерживается, будет оскорблением.