База для убийства

Спросите: а что это мы с Ниной забыли там, у Каспийского моря? Мы приехали подзаработать за лето уборкой пустующих зданий на территории базы. Хозяйский племянник весьма близко знаком с Ниной. Он нас туда и позвал. Я ехала за длинным рублем, а Нина – за совмещением приятного и полезного. Приятным был, понятно, хозяйский племянник.

Только лето обернулось для многих участников этой истории совершенно неожиданно. Я бы сказала убийственно непредсказуемо.

Хозяин был жёстким человеком, сумевшим самостоятельно выбить своё личное место под солнцем, причем не только для себя, но и для своих многочисленных родственников. Личностью он был обаятельной, обладал красноречием, находчивостью и трудолюбием. Он заслужил своё право на базу. А она была лишь крупинкой среди его имущественных достижений.

Хозяйского племянника звали Карим. Он обладал всеми достоинствами своего уважаемого дяди и плюс к этому был красив, не смазлив, а именно по-мужски притягателен. Но минусом в его характеристиках была лень, ни о каком дядином трудолюбии в случае с Каримом речи не шло. Нина любила его сильно, гораздо сильнее, чем он ее. Моя подруга, несмотря на свои кавказские корни, москвичка. Как бы Нина не покорялась Кариму – все недостаточно, все не так, как настоящая горянка.

В Москве Карим и Нина познакомились. Там началась их любовь. А расцвела она и приобрела мрачные краски на базе, в то самое лето.

В наши обязанности с Ниной входила чистовая уборка после ремонта трёх домов на территории базы. Каждый из этих трёх домов предназначался для родственников хозяина. Эти здания пустовали, в них никто не жил, но они должны были быть убраны и готовы к возможному приезду родственников.

Абдул – смотритель базы, велел нам начать с самого маленького домика. И мы в первый же день приезда на базу зашли взглянуть и оценить тот объем работ, который нам предстоит проделать.

Домик двухэтажный, покрыт светло-зеленой краской, с витой металлической лестницей снаружи и романтическим балкончиком. Балкончик выходит на море.

– Когда мы освободим этот дом от мусора, приедет Карим и мы проведем здесь ночь, – безапелляционно заявила Нина.

– А он приедет? – спросила я, подразумевая “а он приедет один?”

– Естественно.

Сзади раздалось кряхтение и позвякиванье перебираемой связки ключей. Абдул, мужчина лет 60 с благородной сединой в бороде, наконец догнал нас. Он вставил ключ в замок на боковой двери домика, и мы вошли.

– С центрального входа не шлепайте, – с характерным восточным акцентом произнес Абдул, – и, вообще, поменьше гуляйте по базе, когда хозяин приезжает.

– А когда он приедет? – спросила я, глядя в его, казалось бы, добродушное лицо, но непроницаемые глаза с хитринкой.

Я позже поняла, что народ тут гораздо сложнее, чем хочет казаться.

– Мне хозяин не докладывается, дочка, – проворчал Абдул. Несмотря на то, что он был доверенным лицом владельца базы, многое ему, действительно, не сообщалось. Стиль общения хозяина со своими подчинёнными был непередаваем, необычен для непосвященного человека.

Вот пример. У одной из стен располагались клетки для собак, большие такие просторные, с будками внутри, но всё же клетками. В первой клетке обитал очень породистый, крупный и сильный пёс. Я не разбираюсь в породах, но скажу я вам, в эту клетку я ни за какие коврижки бы не сунулась.

Пёс был чрезвычайно мохнатый и, возможно, даже была бы белоснежной его шерсть, если бы за ним ухаживали, как положено. Мощь лап внушала людям опасения, не смотря на то, что псина заперта в клетке. Но самым ужасным был взгляд этого пса. Да-да, именно взгляд его черных маленьких глазок.

Он смотрел на вас будто существо из преисподней, и при свете дня, уже молчу о ночи, лишний раз мимо его клетки никто не хаживал. Звали пса почему-то Степан. Как я уже сказала, за собакой плохо следили, не прививали, витамины не давали, хотя стоил Степан немало.

Дело в том, что в этом крае собаку считают не слишком чистым животным. Собак в квартирах держать не принято, ухаживать за ними тоже. Так вот однажды Степан издох, и, как на беду, случилось это в день приезда хозяина.

– Абдул, что тут у тебя, все в порядке? – спросил владелец после обмена приветствиями.

– Все хорошо… – прошелестел смотритель.

– А чего мнешься, случилось чего? – хозяин был очень наблюдательным и чувствовал фальш.

– Степан издох.

– Да, лучше бы ты сдох, Абдул, – сказал хозяин и приобнял смотрителя за плечи.

Поговаривали, что Абдул после его слов сильно пал духом. Но после выплаты вознаграждения за свои труды по хозяйству приободрился.

Никто не мог тут таить горечь на хозяина, ведь он был для них хлеб и соль. Все охранники базы, садовник, Абдул, их семьи были хозяином денежно обласканы. А то, что общался он с ними свысока, так ему положено. Кто они? И кто он? На Кавказе безоговорочным уважением пользуется человек, многого добившийся и помогающий другим своим землякам. К такому обращаются за помощью, за справедливостью совсем отчаявшиеся люди. И помощь им оказывается, конечно, если они сумеют пробиться сквозь толпу охранников и телохранителей.

На базе был целый штат охранников, состоящих из неслучайных людей. Это были либо дальние-дальние родственники родственников, либо те самые отчаявшиеся, которым однажды помог хозяин. В общем, любой из этих охранников посчитал бы честью для себя защитить владельца базы или члена его семьи.

Охранник дежурил сутки, потом его сменял другой. В их жилище, что примыкало к воротам базы находился монитор с камер видеонаблюдения. Тех самых, которых мы с Ниной в наших коротеньких шортах опасались.

Жилище охранников – это первый подъезд длинного выкрашенного в слепящий белый цвет двухэтажного сооружения. На первом этаже была огромная кухня, большой зал с длинным столом и кучей стульев и диванов. В зале обычно останавливалась целая свита хозяина, приезжавшая с владельцем базы и охраняющая его.

На втором этаже было несколько комнат, в каждой из которых находились душевая и туалет. В одной из таких комнат жили мы с Ниной. С первого этажа на второй вела наружная лестница, и каждый вечер поднимаясь по ней к себе в комнату, мы останавливались и завороженно смотрели сверху на темное неспокойное море под огромной жёлтой луной.

Темнота была словно живая, слышался стрекот кузнечиков или саранчи, раздавались шорохи в сухой траве, иногда пробегал ёжик. Однажды мы встретили его среди белого дня и попытались поймать. Как же он шипел, защищаясь! Вел себя, как дикая кошка. Я боялась, что он нападет на нас и укусит. Пришлось оставить эту затею. Тем более, что работы у нас было выше крыши!

Мы вставали рано, хотя я лично считаю себя злостной совой! Но только утром можно быстро работать, потому что ближе к обеду становилось слишком жарко, и мы что-то делали, скорее, по инерции, без результата.

– Как вареные мухи, – выдал нам своё мнение Абдул, – замуж кто вас возьмёт! Жена должна быть работящей!

– А что ещё должна жена? – вяло поинтересовалась Нина, вытирая пот со лба.

– Рожать много, мужа уважать, родню его! Традиции чтить! Вот ты Нина, хоть и не местная, но вижу, что наша, пост держишь?

– А?! Целый день не есть ни пить и так целый месяц? Нет уж увольте!

– Эх, родителей бы твоих выпороть, москвичка! – усмехнулся Абдул.

Мы переглянулись с Ниной, и она мне подмигнула. Нина – страстная натура, у нее было много романов. Каждая любовь, как последняя. Но с единоверцем роман случился впервые. Карим – не москвич в отличие от Нины. Он образован и очень обаятелен. Благодаря своему дяде, Карим обеспечен и может проживать там, где ему вздумается.

Он настолько обласкан матерью, сестрами, насколько, вообще, на его малой родине это возможно. Здесь, где он родился, принято носиться с мальчишками, давать им лучший кусок и внимать их речам. Чтобы не лепетало дитё мужского пола, женщина прислушивается, особенно в отдаленных горных сёлах.

Карим привык к такому отношению, избалован. Но поскольку он умён, то его не удивляло отношение к нему москвичек. Такого почитания мужчин, которое он видел в родном селе, в мегаполисе не встретишь, особенно среди славянок.