Страница 6 из 13
– Ай, ой! – Отдернулась, вскочила, запричитала, но изменить уже было ничего нельзя, на коже выступил волдырь.
А тут еще выяснилось, что спала я не одну минутку, как мне показалось, а так долго, что злополучный чайник успел за это время нагреться и остыть, а огонь в печи загаснуть. Получалось, что, если хотела завтрака, надо было начинать все сначала. Это было обидно до слез. Я пыталась сдержаться и не зарыдать, и это почти удалось, только совсем немного предательски увлажнились глаза да захлюпал нос. Утерев все кулаком, за неимением платка, решила снова приступить к действию. Начала озираться в поисках топора и нашла его под брошенными мною, как мне показалось, непригодным из-за твердости поленьями. Потом побрела к стене, вдоль которой были ровно уложены рядами те самые поленья, что мне предстояло расколоть. Выбрала самые симпатичные, снова изрядно нарушив порядок в кладке.
Должна была отметить, что во время второго захода растопки все получалось лучше, быстрее уж точно. Это меня немного примирило с жизнью. На окружающий мир стала смотреть веселее и оптимистичнее. Когда сидела рядом с закипающим чайником, вдруг припомнила свой сон, вернее, его отрывок. Там я тоже восседала возле открытого огня, только не у печи, а рядом с камином. Большое было такое сооружение, выложенное природным камнем, с кованым бордюром и всякими дорогими безделушками на каминной полке. И сидела я не на березовом чурбачке, а в обшитом дорогой тканью просторном кресле, где спокойно можно было поместиться с ногами и еще оставалось много свободного места. Вспомнив великолепие и уют, что там меня окружали, подивилась, как прочно в моей голове сидела тема богатства. То средиземноморская вилла мерещилась с огромной белой яхтой, то, вот теперь, подмосковный загородный коттедж приснился.
Почему считала, что он был вблизи Москвы? Очень просто. Ехала, во сне, к тому дому по шоссе и видела указатель, и как бы там еще было написано, сколько километров и прочая информация. Во сне я к нему подъезжала на личном автомобиле, с личным шофером. И кто же был за рулем, как считаете? Ни много, ни мало, Сашка! Представьте себе! Таким красавчиком выглядел в стильной униформе! Не то, что сейчас бродил в линялом пиджаке и штанах, куда могли бы двое таких парней поместиться. Кстати, где его носило? Мог бы уже появиться и накормить меня завтраком. Нет, шлялся в неведомой стороне, что пригодна была только для обитания пчел.
При упоминании этих насекомых, даже отдаленном, невольно поморщилась и поежилась. Это навело меня на мысль, что я их панически боялась. Спрашивалось, откуда? Что они могли мне сделать? И в душе родилась догадка, что они меня покусали когда-то, в детстве, в далеком детстве. Вот, и раз! Вот, и заработало! Не уж-то, память начала возвращаться?!
Я чуть не вскочила, на радостях, с той деревяшки, на которой сидела. Но вовремя себя удержала на прежнем месте, на чурбачке, только немного поерзала от переполнившего восторга. А усидеть себя уговорила по вполне простой причине. Вдруг, это место приносило мне удачу? Вот, сместишься, и все, и перестало бы везти. А так, можно было еще попробовать, чего вспомнить. Напрягла потихоньку голову и прислушалась. Ага, вот оно. Перед глазами возникла картинка. На ней была я, но себя, как бы, не видела, а только ощущала, причем маленькой совсем девочкой, и еще был папа. Его образ расплывчатый, но точно знала, что это был мой отец. Кругом нас полно травы. Высокие такие стебли. Но вполне возможно, что их размер таким казался потому, что сама была невелика ростом, совсем кроха. И так, мы с ним гуляли на поляне. Он решил отдохнуть. Вот на траве постелен плед, а на нем для нас с ним расставлены угощения. Что-то вкусное, определенно. И сладкое. Иначе, отчего, вокруг моей головы столько появилось жужжания? Ай! Понятно. Не хотела больше вспоминать, и так догадалась уже, почему теперь панически боялась пчел.
Так! Я была уверена, что память возвращалась. Это радовало. Но тот отрывок про укусы пчел мало, чего давал. Ладно, за неимением большего, стала тешить себя надеждами на будущее. А пока, неплохо было бы хоть что-то пожевать. Куда же мой негостеприимный хозяин-то запропастился?
Но, как не вертела головой в разные стороны, обнаружить его не удавалось. Решила себя занять, чем другим, а не думами о еде. Вспомнила, что вчера, когда сюда шла, натерла ногу. Сняла кроссовок и обследовала ранку. Потом сняла и второй, и там понаблюдала запекшуюся кровь на большом пальце. Это я, помнится, поранилась, когда бежала за поездом. Если сюда еще добавить ободранную о печь руку и ожег на плече, то выходило увидеть прилично урону моему телу всего за одни сутки мытарств. Но потом покосилась на валяющийся на земле недалеко от железной печи топор и поежилась. Хорошо еще, что раны были сплошь мелкие!
– Чего босая сидишь? Ногу занозить решила? Вон, кругом, сколько мелких щепок наделала! Горе луковое!
От голоса за спиной, раздавшегося совершенно неожиданно среди ставшей привычной тишины, чуть не подпрыгнула. Это Сашка объявился. Подошел совсем неслышно, или это я глубоко задумалась, и оттого ничего вокруг себя не замечала.
– Фу! Напугал! Разве, можно так красться?!
– Обычно шел. Ты такая невнимательная. А еще и неряха. Смотри, сколько вокруг себя нагрязнила! – Он нагнулся и поднял с земли топор, а затем еще принялся подбирать разбросанные мною поленья и чурбачки. – Все мне здесь разворотила, непутевая.
– Почему, сразу, неряха?! – Обиделась я на него.
– Ладно, проехали! Ноги обувай, по щепкам не советую ходить босиком.
– Не могу я, Саш, их надеть. Снять, сняла, а обратно теперь не получается. Оттого, что мне больно. Взгляни, я поранилась… Еще у меня плечо и рука…
– Вот и говорю… Горе луковое! Что мне с тобой прикажешь делать? Думал, накормлю и в село отправлю. А теперь, что? С такими ногами ты не дойдешь. Это точно. Придется тебя здесь подержать дня два-три.
– Как не дойду?! Как два-три?..
– Обыкновенно! Идти долго. Разбередишь раны совсем, начнешь хромать и через каждые десять минут останавливаться. Это значит, что дотемна добраться не успеем, а ночевать под открытым небом не для такой девчонки, как ты.
Я призадумалась и решила с ним согласиться. Конечно, Сашка был прав. Ходок из меня, и так, был никудышный, а еще ноги поранила. Следовало его послушаться и здесь остаться.
– А как бы полечиться? Чтобы скорее зажило? – Посмотрела на него с надеждой. – Может, у тебя мазь, какая есть? Или, скажем, пластырь?
– Еще чего тебе надо? Может, процедурный кабинет? На, вот, листок… подорожником называется, послюнявь его и приложи.
– Что, поможет? – Округлила я глаза. – Ты так уже делал?
– Мне без надобности. У меня такой ерунды не бывает. – Он хмыкнул и ушел в избу, прихватив с собой прокопченный чайник, сняв его с огня, только приспустил на руку длинный рукав пиджака, чтобы не обжечься.
Мне же оставалось, что его проводить глазами. Но успела обратить внимание на Сашкины солдатские сапоги, в которые были заправлены те самые широченные брюки, что я считала, ну, совсем для него большими. Теперь, вот, еще были эти сапоги… Как парень в них мог ходить? Жарко, наверное? И неудобно. А этот ходил… и не жаловался… наоборот, даже, хвалился.
– Эй, Лариска! Ты идешь? Что, есть не хочешь? Могу сам все слопать, поторопись!
Меня уговаривать не надо было. И дважды повторять, тоже не понадобилось. Спешно заломила у кроссовок задники и аккуратно поставила в них травмированные ноги с приклеенными к ранам листьями подорожника. Сразу после этого пошмыгала к входу в избу следом за хозяином.
– Садись сюда. – Указал он мне место на лавке. – Чай я тебе налил. Да, это. Не хватай! Вот, дуреха! Кто так делает?! Что, обожглась? Ладно, до свадьбы заживет!
Я на его слова вздрогнула всем телом. Не поняла даже, которое из них меня больше впечатлило. Дуреха? Или, может, «свадьба»? От этого и не сразу почувствовала жжение от кипятка на языке, губах и ладонях, только потом уже заверещала от того, что обожглась. Про «дуреху» мне все было ясно. Это слово никого бы не порадовало, никакую девушку. А вот отчего меня огорчило и напрягло слово «свадьба»? Это было странно. Попробовала мысленно его еще произнести, даже сделала это несколько раз, и каждый из них поднимал в душе какое-то странное ощущение. Подобрать ему название пока не получалось, знала только одно, оно было неприятным.