Страница 51 из 56
— Адам! — Они нашли друг друга. И мне слышно их разговор, хоть они метрах в пятидесяти от меня.
— Ты видел ее? — нечленораздельно произносит Адам. Больно ему, наверное.
Так ему и надо. Надеюсь, он до смерти истечет кровью.
— Кого видел? Какого хрена происходит? Та машина... Твоя голова! Тебе нужно в больницу! — Голос Мэтта, настойчивый и почти злобный, звучит слегка странно.
— Нет! Надо найти ее! Она все знает. Мы должны остановить ее до того... до того...
— Ты о чем вообще? Пошли!
— Нет, послушай. Она обо всем знает.
— Что знает? И кто? Да шевелись уже!
Снова шаги, и голоса становятся громче. Мне уже слишком поздно бежать. Прижимаюсь к валуну, мечтая, чтобы он поглотил меня.
— Я никому не рассказывал, — лепечет Адам, его слова сливаются воедино. — Все эти годы я никому ничего не говорил. Но я видел, как в тот день она садилась в твой фургон. Я знаю, что ты сделал с Джеки. Но я никому не рассказывал; даже маме и Мэтту. Я думал, что все наладилось. Но потом Мина начала задавать свои тупые вопросы. Мне пришлось остановить ее — пришлось.
— Что ты несешь?
Стоп.
Нет.
Шаги приближаются, а мой мозг заново прокручивает признание Адама.
Я никому не рассказывал; даже маме и Мэтту.
Если с той стороны не Мэтт.
Если там не Мэтт...
Если это не ребенок Мэтта...
Мы убили бы ради другого. Так поступает семья.
Так поступил и Адам. От полного осознания из меня вырывается вздох.
— Что это было?
Адам не успевает ответить, как тяжелые ботинки начинают топать по земле. Эти тяжелые и уверенные шаги точно не Адам.
Его ботинки. Настигают меня.
Он быстр. Я стараюсь подняться, но больная нога подгибается подо мной. Я царапаю валун. Мне нужно за что-то удержаться. Мне нужно бежать. Хотя бы попытаться.
Но уже слишком поздно.
Он появляется из-за груды валунов, за которой я скрючилась, и, повернув голову и увидев меня, в его глазах вспыхивает облегчение.
— Софи, — произносит он, словно не происходит ничего необычного. Словно мы не торчим посреди леса, а он не пришел, чтобы меня найти. — Ты ранена. — Он подходит ко мне и с беспокойством касается моего лица.
Одернув голову, я ударяюсь о валун. Лягаюсь здоровой ногой, а все мои инстинкты так и орут бегибегибеги. Боль накрывает меня, я с трудом дышу.
А он улыбается мне. Той самой улыбкой, что поддерживал нас, когда мы пропускали голы.
— Ничего страшного, Софи, — говорит тренер Роб. — Полагаю, настало время нам поговорить.
62
ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА НАЗАД (СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ)
Я не могу отпустить Мину, даже когда она перестает дышать. Знаю, что должна. Нужно подняться. Отправиться за помощью.
Мне придется отпустить ее.
Шепча себе под нос, раскачиваюсь, продолжая прижимать ее к груди, уложив головой на плечо.
— Вставай. Вставай.
Разжать пальцы — на грани возможного. Укладываю ее на землю. Под голову кладу свою куртку. В какой-то момент безумия мне так хочется укрыть ее, что я задыхаюсь, но нечем. А воздух холодный.
Убираю прядку волос со лба, заправляю за ухо. Ее глаза все еще открыты, подернуты пеленой, смотрят на небесную бесконечность, но уже никогда не смогут увидеть ее.
Закрываю их дрожащей рукой. Такое неправильно ощущение, словно я отрываю от нее последнюю частичку.
Встаю с колен и, спотыкаясь, подхожу к машине. Двери открыты, а ключи и наши телефоны пропали.
Помощь. Нужно найти помощь. Снова и снова мысленно повторяю себе. Хочется утопить его, голос, кричащий Мина, Мина, Мина, снова, и снова, и снова.
Делаю неуверенный шаг. После — еще один. И еще.
Ухожу от нее.
Самое сложное решение в моей жизни.
63
СЕЙЧАС (ИЮНЬ)
Его рука соскальзывает со щеки к горлу и крепко сжимает его.
Как предупреждение.
— Не шевелись, — тихо произносит. — Адам, — повысив голос, зовет он, и Адам появляется за его спиной. Все лицо парня в крови, а правую руку он придерживает, как сломанную.
Я порываюсь вперед от вспыхнувшего внутри желания смерти Адаму. Оно никуда не денется. Может статься, это будет последнее, что я почувствую.
Тренер ловит меня за шею и сжимает пальцы, отталкивая меня к валуну. Нависает, зарождая внутри какой-то новый вид страха.
— Я же сказал, не шевелись, — грозит он тренерским тоном. Словно разочарован, что я пропустила мяч в ворота.
Я всхлипываю. Непроизвольный звук, жаждущий перерасти в крик, на который у меня не осталось сил.
— Почему ты и ее не убил той ночью? — спрашивает тренер Адама, даже не глядя на него. Он смотрит на меня в упор, словно пытается запомнить каждую черточку моего лица. От пристального взгляда и того, как он ко мне прижимается, я безмолвно замираю. — Все стало бы намного проще.
Адам шумно глотает, опустив глаза вниз.
— Но она же ничего не сделала. Я не хотел... Это от Мины были одни проблемы.
— Оставив свидетеля, ты породил множество новых проблем. Не очень умно, Адам.
— Прости, — бормочет Адам. — Я просто... хотел помочь. Я думал, что все скрыл.
Тренер вздыхает и говорит:
— Ничего страшного. Мы все исправим. Не волнуйся. — Его ладонь сжимается на моей шее, я едва могу дышать. Я начинаю кашлять, из-за движения в ребрах появляется болезненное ощущение, от которого кружится голова. — Я об этом позабочусь. Где твой пистолет?
Приходится прикусить язык, чтобы сдержать нарастающую панику. Воздуха не хватает, все вокруг начинает вращаться.
— Кажется, в машине.
— Принеси его скорее.
— Но...
— Адам. — Тренер нетерпеливо оборачивается к нему. — Моя обязанность — присматривать за тобой. Твоя обязанность — слушаться меня. Что мы говорим?
— Семья на первом месте.
— Именно. Так докажи это. Принеси пистолет.
Раздается хруст веток, когда уходит Адам. Тренер некоторое время выжидает, после чего возвращает внимание ко мне. Рука отпускает мою шею, двигаясь ниже.
— Нет. — Слово слетает с губ, я боюсь того, что может последовать дальше. Но он, опустив руку на плечо, прижимает меня к камню.
— Они все поймут, — я судорожно вздыхаю. — Вас поймают. Можете убить меня, но вас поймают. Все кончено.
— Ничего не кончено, пока я того не скажу. — Сжимает плечо, посылая по телу нестерпимую боль. — Я не позволю тебе разрушить жизнь моего племянника.
Но это я и собираюсь сделать.
И, несмотря на панику, осознание этого наполняет меня спокойствием. Возможно, это скорее шок или травма, нежели прозрение, но все же. Слишком приятно чувствовать такое после всего пережитого страха.
Кровь Адама разлита по моей машине. Пусть даже тренер убьет меня, им всем конец. Трев и полиция, они всё выяснят. Он добьется, чтобы виновные были наказаны.
С некоторым усилием поднимаю голову. Перед глазами все плывет; меня колбасит от адреналина, и я едва держусь на ногах, но хочу смотреть ему в глаза, пока буду говорить.
— Я разрушу жизни вам обоим. Для этого мне даже не обязательно быть живой. Слишком многим людям известно, что я делаю. К этому моменту полиция уже ищет меня — и Адама. Они найдут мою машину. Найдут мой труп, где бы вы ни решили его бросить. Вы знаете мою маму — знаете, что она ни перед чем не остановится. Папа считал вас своим другом, но это откроет ему глаза. Моя тетя — охотник за головами; искать людей — ее работа. У Трева есть все доказательства — он не успокоится, пока все не закончится. Пока вы не окажетесь за решеткой. Вы были правы, тренер: семья на первом месте. И моя семья уничтожит вашу.
— Не собираюсь обсуждать это с тобой, — говорит тренер, словно моя речь была назойливой мошкой, от которой можно отмахнуться.
— Вы убийца. Вы убили Джеки и ее ребенка. Может, изнасиловали...