Страница 27 из 56
— Я правда не хотел, чтобы у тебя были неприятности, — говорит Кайл.
— Не ври хотя бы сейчас.
— Ладно, я хотел, чтобы у тебя были неприятности, — признает он. — Но я думал, что ты и так в жопе. Не стал бы ничего делать, если бы не считал, что ты выпутаешься. Знаю, это не оправдание. Но... если наркотики не при чем, должно быть что-то еще, так?
— Ага.
Я поворачиваю на шоссе. В это время года 99 трасса — серая полоса посреди моря пожелтевшей травы, изгородей из колючей проволоки и островков темно-зеленых дубов. Коровы пасутся в полях, от главной дороги отходят грунтовые, вдали виднеются полуразрушенные сарайчики и фермы. Наполненная спокойствием картина. И даже время словно замедляет свое движение.
Но кому как не мне знать, настолько обманчивой она может оказаться.
— И это не было ограблением, — продолжает Кайл. — Я в курсе, что он забрал ваши сумки, но почему он стрелял только в одну из вас? Почему вообще стрелял, раз получил, что хотел? Почему не забрал и машину? Почему оставил тебя в живых? Почему подбросил наркотики?
Ого, а он всерьез этой темой загрузился. Мне в голову приходит мысль, что круги под его глазами могут быть результатом бессонных ночей, когда он страница за страницей изучал статьи об убийстве Мины. У него есть копия полицейского отчета, как у меня? Запомнил ли он его наизусть?
С трудом сдерживаюсь от закатывания глаз.
— Я об этом месяцами твержу. Но, что странно, никто меня не слушает.
— Да, это мой косяк, — тихо шепчет Кайл. — Но я же извинился и все объяснил.
— Не все так просто. Благодаря тебе все расследование пошло под откос. Меня заперли на реабилитации, где мне только и оставалось, что сидеть и думать, что убийца Мины ходит на свободе и никто его не ищет. И никакие извинения этого не изменят. Мы уже не в первом классе. Твое признание ничего не изменит и не поймает убийцу. Сейчас мне остается лишь собирать частички правды и пытаться сложить из них целую картину.
— Я хочу помочь.
На дорогу выскакивает белка, и я выворачиваю руль, чтобы не раздавить ее, но меня заносит на встречную полосу. На одну ужасную секунду меня охватывает страх, что сейчас я потеряю управление и мы разобьемся.
— Черт, Софи. — Кайл хватает руль и, нависнув надо мной, сворачивает на обочину, пока я пытаюсь остановиться.
Я всхлипываю, кусаю щеку изнутри, чтобы губы перестали дрожать, и вытаскиваю ключ из зажигания. Втягиваю воздух через нос.
— Эй. — Кайл хмурится и неуклюже треплет мое плечо. Странно, но от этого мне становится легче. — Все в порядке. Мы целы.
Так крепко сжимаю руль, что костяшки пальцев белеют. Легкие сводит от страха, сердце колотится как бешеное. Воздуха не хватает. Мне хочется прижаться лицом к прохладному стеклу окна, но не могу же я сделать так перед ним. И не буду. Так что просто концентрируюсь на дыхании. Вдох, выдох. Вдох, выдох.
Когда я наконец прихожу в себя, Кайл тихо спрашивает:
— Мне сесть за руль?
Вдох, выдох. Вдох, выдох. Еще два глубоких вдоха, и я разжимаю хватку на руле.
— Я в норме.
Снова включаю двигатель, давлю на газ, и, поднимая облачка придорожной пыли, выезжаю на дорогу.
Вдох, выдох.
Вдох, выдох.
36
СЕМЬ МЕСЯЦЕВ НАЗАД (ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ)
Всю неделю я с нетерпением жду, когда же смогу позвонить Мине. Помимо родителей, мне позволены только два телефонных звонка в неделю. Отстой, но приходится следовать правилам тетушки Мейси. Поэтому когда на экране высвечивается номер Трева вместо Мины, во мне вспыхивает разочарование.
— Привет, — стараюсь говорить как можно радостнее. — Разве ты не на занятиях?
— Мне нужен был перерыв. И хотел проведать тебя. Давно не разговаривали.
Несколько месяцев, по правде говоря.
— Неплохо, — отвечаю я, проводя рукой по застилающему кровать пледу. Он сшит из квадратных лоскутов, и мне нравится накручивать на пальцы атласные ленты, которыми они соединены.
— Да?
— Да, знаешь, терапия, принятие собственных ошибок и недостатков, все такое. Сплошное веселье.
— Похоже на то. Больно? Ты... справляешься?
— Больно. Постоянно.
Из динамика слышится его вздох, рваный и слишком резкий, что мне кажется, зря ему так честно ответила. Он до сих пор винит себя?
Ну конечно винит. Трев не знал бы, как себя вести, не будь его любовь ко мне завязана на какой-то форме вины.
Это у них с Миной общее.
— Я переживал за тебя.
— Знаю. — Откидываюсь на спину, тону в безопасности своих подушек. — Со мной все будет в порядке.
— Мина соскучилась по тебе.
— И я по ней. — Слышит ли он? Всю правду в этих четырех крошечных словах?
— Уже знаешь, когда вернешься домой?
— Точно не в ближайшие месяцы. Слишком тяжело отвыкать от таблеток. Я не хочу... — Замолкаю.
— Что? — спрашивает Трев.
— Я просто... не могу. Не сейчас. — Точно знаю, что он не понимает всего смысла моих слов. Как больно. Как было тяжело. Приходилось видеть самое худшее в себе. Внешнее уродство ничто по сравнению с внутренним.
Я уже не та, что прежде. Внутри пустота. Меня грызет постоянный страх, что стало слишком поздно, что я все испорчу, скачусь на самое дно, безвозвратно. Теперь я понимаю, насколько слаба.
— Я поправлюсь. Мне колют кортизон в спину, помогает, и хочешь верь, хочешь нет, но я занимаюсь йогой и мне реально нравится.
— Йогой? — переспрашивает он. Слабею, когда слышу его смех. — Мне казалось, это для тебя чересчур медленно.
— Времена меняются.
— Думаю, так и есть.
И снова молчание. Гляжу на потолок, на все звездочки, которые налепила Мейси.
— Где Мина? — спрашиваю. — Она должна была позвонить.
— Знаю. Она попросила меня позвонить и сказать, что поговорит с тобой во вторник. Ей некогда. Готовится официально представить нам с мамой своего нового парня.
Меня накрывает холодным потрясением. Настолько быстро принимаю сидячее положение, что спина мучительно вспыхивает в знак протеста.
— Парня?
— Она не говорила тебе? Ну конечно не говорила. Ох уж эта Мина и ее секреты. — Слова Трева полны нежности. — Тот блондин, который ходит за ней как потерянный щеночек. Кайл.
— Кайл Миллер, — выдаю с хрипом. Меня сейчас стошнит. Чуть не роняю телефон, но заставляю себя продолжать слушать.
Ни разу ничего не сказала. Всё время, все эти месяцы я думала...
Господи. Снова повторяется история с Джейсоном Кемпом. Только на этот раз всё намного хуже.
— Да-да, он. Он нормальный? Или мне придется отпугнуть его?
— Эээ... — И что мне сказать? Он бабник. Придурок мирового масштаба. Изменщик... любую другую ложь, чтобы убрать его подальше от нее.
— Соф?
— Он... нормальный, вроде, — мямлю в ответ. — Спортсмен. Всегда был влюблен в нее без памяти. Похоже, она все же решила дать ему шанс.
Постучав по открытой двери, в комнату заглядывает Мейси. Постукивает по часам, и я киваю, что скоро закончу.
— Мне пора, — выпаливаю. Глаза горят. В любую секунду могу заплакать и отчаянно желаю прервать разговор, пока он не понял. — Трев... она счастлива?
— Да, — отвечает он, не осознавая, что одно это слово творит со мной.
— Хорошо, это... отлично. Ладно, пока. Спасибо, что позвонил.
— И снова позвоню. Увидимся, когда ты вернешься домой.
— Конечно.
Теперь домой мне совсем не хочется. Хочу остаться здесь навечно. Скрыться от того, что ждет впереди. Я зла, мне больно, даже спустя столько времени кожа помнит ее прикосновения. Понятия не имею, как поступить дальше. Откладываю телефон и сижу на кровати.
Так и тянет что-нибудь принять.
Мысль просачивается в меня, мучительная, соблазнительная. Зовет меня. Еще разок. Будет приятно, поможет забыть, станет лучше. Как же хочется.
Три месяца. Одна неделя. Один день.
Не могу.
И не буду.
Но как же хочется.