Страница 32 из 40
Впрочем, Фотию приходилось одновременно бороться и за единство православной Церкви, ибо в 1414–1420 гг. оно было нарушено поставлением, как мы уже знаем, отдельного митрополита для славянских земель в Великом княжестве Литовском – Григория Цамблака.
После смерти Василия I Дмитриевича на Руси развернулась борьба, продолжавшаяся на протяжении четверти столетия. Поводом к войне послужили споры вокруг наследования московского великокняжеского престола. Дело в том, что в то время существовали духовные грамоты Дмитрия Донского, «приказывавшего» свою отчину «всем детем своим» и противоречившие им духовные Василия I, завещавшего и «вотчину» (Москву) и «великое княженье» не братьям, а сыновьям. Как только Василий II Васильевич занял великокняжеский стол, на него предъявил права и Юрий Дмитриевич – князь Звенигородский и Галицкий – дядя Василия.
После нескольких лет военного противостояния и переговоров о мире вопрос был решен, как часто бывало, в Орде. И хотя исход спора в Орде не вполне ясен как современникам событий, так и нынешним историкам, после возвращения из ставки хана на московском столе утвердился Василий Васильевич.
В 1433 году московский князь женился на сестре серпуховского князя. На свадьбу были приглашены и старшие сыновья Юрия – Василий Косой и Дмитрий Шемяка. В разгар пиршества на Василии Косом был замечен золотой, украшенный драгоценными камнями пояс, который, якобы принадлежал великокняжеской семье. Софья Витовна сорвала этот пояс с Василия. В княжеской среде пояса в то время представляли не только большую материальную ценность, но и имели значение своего рода символа, регалии княжеской власти.
«Роззлобившися», Юрьевичи уехали к отцу в Галич и начали боевые действия. Война шла еще долго с переменным успехом. В советской историографии она именовалась «феодальной войной». Однако довольно давно высказано и противоположное мнение (А.Ю. Дворниченко, Ю.В. Кривошеев).
При трактовке этой войны надо обратить внимание на широкое участие в ней народных масс. Русский Север, известный своими демократическими общинными традициями, поддержал Юрия и его сыновей. Войско его составляло ополчение Галицкой и Звенигородской земель, а также «вятчане». За спиной Дмитрия Шемяки стоял Новгород. На стороне Василия II выступали в основном жители Центра. Однако картина в реальности была сложнее, напоминая историю киевских времен: борьба разворачивалась и внутри городских общин.
Итак, в ходе смуты первой четверти XV в. столкнулось между собой старое и новое. Но новыми были не северные порядки, как считал А. А. Зимин, а, наоборот, московский строй, несший начала единодержавия. И он победил.
В ходе смуты второй четверти XV в. в полной мере проявились еще сохранявшиеся традиции древнерусского волостного строя. Но это была лебединая песня древнерусских городов-государств. Они все больше уступают место централизованной государственности, преобразуясь в земскую традицию, которая долго будет жить потом в России.
В период усобицы была своего рода альтернатива в политическом развитии Восточной Европы. А.А. Зимин обратил внимание на то, что, что если предшественники Шемяки стремились утвердиться в Москве, то последний, «оставив Москву, приступил к созданию самостоятельного государства на севере». Трудно сказать, какой была бы эта государственность, но ясно, что общинным порядкам там было бы вольготнее.
Другой момент, который необходимо отметить – сходство событий в Великом княжестве Московском с тем, что происходило в Великом княжестве Литовском. Здесь, во время многолетней борьбы князя Свидригайло, он пошел к Полоцку и Смоленску и был посажен на «Великом княжестве Русском». Другими словами, и здесь была своего рода альтернатива, которая могла воплотиться в создании иного государственного образования с более богатыми общинными традициями. Интересно, что Свидригайло и его окружение были тесно связаны с Галицкими и звенигородскими князьями.
Образование Российского военно-служилого государства
В правление Ивана III Васильевича (1462=1505) и его сына Василия III Ивановича (1505–1533) происходит то, что в исторической литературе традиционно и обоснованно именуют «образованием единого государства»: длительный и сложный процесс объединения земель вокруг Москвы завершился формированием государства.
В Восточной Европе заканчивается оформление основной государственной территории России. В 1460-х годах утратили самостоятельность Ярославское княжество, в 1474 г. присоединен Ростов. Сложной задачей для Москвы было присоединение Великого Новгорода. Уже по Яжелбицкому договору 1456 г. в Новгороде усиливалась судебная власть великого князя, а новгородцы лишались права самостоятельности в международной политике.
Ситуация осложнялась тем, что в городе сформировались две группировки. Одна из «партий» носила ярко выраженный антимосковский характер. Новгородская специфика сказалась в том, что во главе этой партии оказалась женщина, уже известная нам Марфа Борецкая. Женщина, смело вступившая на путь политической борьбы, всегда вызывала полярные оценки в историографии, в зависимости от политических взглядов авторов исторических трудов. Впрочем, обливать грязью ее начали еще московские летописцы.
За что же боролась Борецкая и ее «партия»? За древние вечевые свободы Великого Новгорода и за право самому решать свою судьбу. Но Борецкая и ее окружение понимали, что одним им с Москвой не справиться – отсюда их ориентация на ВКЛ, которое представлялось «меньшим злом» из-за менее централизаторской политики великих князей литовских, тем более что контакты с ВКЛ были не менее давними, чем с Московским государством. Марфа была гибким политиком и, как подметил Н.И. Костомаров, «умела расположить к своей стороне и черный народ».
Вообще, попытки давних и недавних исследований разделить новгородцев в их отношении к Москве и Литве по социальному принципу (аристократия – за Литву, а черные люди – за великого московского князя) не увенчались успехом. Устремления разных слоев населения Новгорода сохранить свободу и независимость своего родного города-государства причудливо переплетались с теми социальными конфликтами, которые разворачивались в нем. Немалую роль пока играли и религиозные противоречия: в Великом княжестве Литовском в это время усиливались позиции католичества.
Верность православию заставила новгородцев в 1470 г. призвать сына киевского князя Михаила Олельковича, известного своей верностью религии отцов и дедов. Но тут, после смерти архиепископа развернулась борьба вокруг выборов нового. Ставленник Борецких при этом потерпел поражение и Михаил, также связанный с Борецкими, вынужден был уйти из Новгорода.
И все-таки именно Марфе удалось вновь поднять «черных» людей на борьбу. «Худые мужики» на вече проклинали Москву и призывали к союзу с Казимиром. Был составлен проект договора с великим князем литовским. Однако реальной помощи новгородцам он не оказал.
Иван III двинул войска, и на р. Шелони в июле 1471 г. новгородцы потерпели поражение. Битва наглядно выявила те противоречия, которые назрели в новгородском обществе. Отборный архиепископский полк не двинулся с места. Москвичи перебили 12 тыс. новгородцев, 2 тысячи увели в плен. Посадник Дмитрий Борецкий и трое бояр были обезглавлены.
Потом был поход 1475 г., основной целью которого было уничтожение новгородского суда и замена его великокняжеским. В конце 1477 г. был совершен еще один поход: Новгород капитулировал, вечевой колокол – символ древнего славянского народовластия был снят и увезен в Москву. Вместе с Новгородом к Москве отошли огромные территории, простиравшиеся до Студеного (Белого) моря и до Камня (Урала), т. е. богатый русский Север.
Огромный земельный фонд Новгорода был использован Москвой для создания поместной системы. Значительную роль в разработке норм поместного права сыграла валовая опись новгородских земель, которая началась по приказу великого князя в 1495 г. После присоединения Новгорода дни вольности Твери, со всех сторон окруженной московскими владениями, были сочтены. В сентябре 1485 г., когда московские войска подошли к Твери, тверской князь Михаил бежал в Литву. На тверской стол московский князь посадил своего сына Ивана Ивановича. При Василии к Москве отошли Псков (1510) и Рязань (1521).