Страница 19 из 20
Разведка Бучинского
Невзирая на постоянные разведки от полков, я приказал Генерального штаба капитану Бучинскому произвести лично разведку фронта позиции противника и подступов к ней. Но оказалось, Бучинский, опасаясь огня неприятеля, который, однако, далеко не был постоянным, всю свою разведку произвел ночью, вернее всего, расспросным порядком; сведения, доставленные им, свидетельствовали о его полном невежестве. Размещение войск было проверено лично генералом Орлом и командирами полков. Окопы, однако, были выбраны неудачно, вблизи опушек и при малейшем шевелении обстреливались комбинированным огнем тяжелой и легкой артиллерии. Этот огонь был особенно силен на участке 115-го полка. Здесь в окопе был убит командир роты штабс-капитан Фалеев.
Поездки в штаб корпуса
Штаб корпуса помещался в деревне Дамерау, куда отлично было ехать на автомобиле, кругом по шоссе, через Таплакен. Деревня Дамерау – плохая, с деревянными постройками, и вообще в этой части Восточной Пруссии населенные пункты гораздо хуже, чем вблизи нашей границы. Разместился штаб корпуса неважно, но лучшего дома не было. Не доезжая до деревни, на открытом поле стоял обоз, какой-то транспорт и беспроволочный телеграф. Если бы пролетел немецкий аэроплан, то все бы увидел, а совсем близко был лесок. Настроение в штабе корпуса было, как всегда, беззаботное, необдуманно оптимистическое, сведений же о противнике не имелось никаких. Со стороны Шемякина – мелочные разговоры или передача сплетней, вроде того, что в Вильну прибыли 3 корпуса японцев нам на помощь. Передавали также о неудовольствии командира корпуса Лашкевичем, который не умеет распоряжаться, все преувеличивает, чем беспокоит штаб корпуса. В один из моих приездов (ездил, кажется, три раза) застал у Смирнова командира нового 26-го корпуса[72] (резервного) Гернгросса. Его корпус подходил с тыла и продвигался, кажется, правее 20-го корпуса. Другой раз застал у Смирнова военного инженера и артиллериста, присланных Ренненкампфом из Гродненской крепости[73] для ознакомления с обстановкой и подачей совета, как вести саперные работы и расположить артиллерию. Этой командировкой Смирнов считал себя крайне оскорбленным и был до невероятия сердит на Ренненкампфа. Вместо того чтобы посоветоваться с этими сведущими людьми, он наговорил им неприятностей и выпроводил вон. А между тем сам совершенно не знал, что ему делать. Старик обидчив до болезненности. В самом начале прибытия в Дамерау штаб корпуса сделал распоряжение, чтобы ежедневно к 12 часам ночи приезжал из штаба дивизии офицер-ординарец за приказаниями. Так как бензину было мало и достать его было очень трудно, то пришлось офицерам ездить верхом сквозь большой лес; это было целое путешествие. Между прочим, во время одной из своих поездок в штаб корпуса я прочел в газете, что Петербург переименован в Петроград – глупо, за два века уже все привыкли.
Бой с 17 на 18 августа
Еще, кажется, 16 августа было получено известие об уничтожении армии генерала Самсонова, но нам было сообщено, что 2-я армия[74] одержала огромную победу и взяла у немцев 72 орудия. Подобное сведение передал, конечно, Шемякин. Однако с этого дня было приказано готовиться не к наступлению, а к обороне; окапываться, устраивать заграждения и пр. Тем временем фронт нашей позиции на Дейме обстреливался ежедневно, и особенно сильно на участке 115-го полка; здесь на опушке леса ежедневно были убитые и раненые. Тоже сильно обстреливалась местность за лесом, где немцы искали нашу артиллерию, но так им пристреляться к ней и не удалось. Обыкновенно огонь противника начинался утром, затем был перерыв для обеда, и около 3 часов продолжался. 17 августа послеобеденный огонь производился с огромным напряжением и к вечеру не только не стих, но и усилился. Огонь был направлен вдоль всего фронта, по предполагаемым местам расположения нашей артиллерии, по д[еревне] Грюнхайм, и, наконец, по д[еревне] Поппендорф, где был штаб дивизии. Огонь вдоль фронта держал нашу пехоту на дне окопов и действовал на нее удручающе, так что было несколько донесений о переходе противника через р. Дейме, вследствие чего мною были двинуты из резерва 1-го или 2-го батальона 114-го полка, в промежуток между 115-м и 113-м полками. Но потом я узнал от генерала Орла, что это подкрепление залегло по лощинам вблизи Грюнхайма и вперед не пошло. Странно, что подобную вещь в критическую минуту скрыли. Артиллерию нашу немцы не нашли, по Поппендорфу были недолеты тяжелых снарядов; в это время как раз вспыхнул стог соломы и давал немцам направление. Грюнхайм обстреливался так сильно, что поминутно рвались провода, а генерал Орел со своим штабом должен был отойти назад, в отдельный двор, где и оставался до конца. Ночь была темная, но небосклон все время освещался разрывами. Пальба шла до глубокой ночи и продолжалась на следующее утро, но в наступление неприятель не переходил. Вернее всего, что он развил этот огонь, опасаясь нашего наступления, а между тем нам двигаться было воспрещено. Утром 18-го из штаба корпуса прислали тяжелую батарею, которую я поставил за правый фланг, в районе Грюнлинде. Но приказано было открывать огонь в крайнем случае, с моего разрешения, и считать каждый снаряд. Тем не менее потом оказалось, что полковник Вицнуда почел, что батарея находится на его участке, и без разрешения давал ей задачи, а командир батареи исполнял. Отсутствие дисциплины – это наша неизлечимая болезнь. Результата не было никакого.
Поездка к генералу Лашкевичу
В один из дней стояния на Дейме я получил уведомление из Вяземского полка, что в богатом имении, кажется Шаберау, недалеко от Тапиау, найден великолепный, совсем новый автомобиль. Бывший тут в это время и. д. дивизионного интенданта капитан Лахтуров предложил немедленно съездить за ним лично, так как он умеет управлять.
Имея в виду, что наш старый автомобиль был очень ненадежен, я решил взять немецкий для штаба дивизии. Автомобиль оказался действительно красивым и легким на ходу, но силы небольшой, годный для шоссе. В нем я как-то поехал к Лашкевичу в Гертлаукен, желая лично узнать обстановку и отобрать из 28-й дивизии полковника Ольдерогге, которого у меня забрали для командования Камским полком. Обстановка жизни штаба 28-й дивизии меня прямо поразила. Лашкевич жил так, что к нему вход прикрывался часовым внутри дома и никто не допускался, кроме начальника штаба, жившего в соседней комнате. Последний тоже изолировался от штаба, и все между собой были в натянутых отношениях, чуть ли не в ссоре. Ольдерогге удалось оттянуть, но об обстановке сами ничего не знали. Впечатление было тяжелое. На обратном пути велел сжечь находившуюся в лесу близ дороги вышку, которая поднималась над деревьями и могла служить отличным ориентировочным пунктом для неприятельской артиллерии.
Общее заключение о действиях на Дейме
Из всего виденного я пришел к заключению очень неутешительному. Прежде всего, все штабы, начиная от штаба армии и кончая штабом дивизии, были крайне пассивны, не знали своих обязанностей, давали ложную ориентировку и не имели все время никаких сведений о противнике. Все это особенно стало ясно на Дейме, так как, имея хоть одного ловкого шпиона, очень нетрудно было узнать, что находится в Кенигсберге. Затем высшее управление было из рук вон плохо. Не сумели распорядиться, чтобы целая армия прогнала ничтожные силы немцев из-за Деймы и форсировала бы эту речонку. Верили преувеличенным сведениям о каких-то невероятно сильных укреплениях и заграждениях и о нахождении в Кенигсберге громадных сил. И все это перед самым носом не могли проверить. Между тем лесистая местность способствовала совершенно скрытному подходу, введению противника в заблуждение и незаметному устройству переправ. Потом уже, конечно, выяснилось, что Кенигсберг был совершенно неподготовлен, обнажен от войск, и армия могла взять его с налета. Ничего этого не знали. Войсковые начальники и часть войск выказали очень дурную подготовку мирного времени. Было полное отсутствие инициативы, и проявлено совершенное невежество в военном деле, до того, что приходилось отдавать приказания относительно пешей разведки, связи с соседями, организации наблюдательных пунктов, правил ведения огня и прочее, и прочее. Вновь подтвердилось полное отсутствие стремления вперед, преувеличенный страх перед противником (особенно в 114-м и 115-м полках), благодаря чему несколько раз поступали ложные или преувеличенные донесения о наступлении неприятеля, артиллерийский огонь которого наводил ужас. Наша артиллерия всеми мерами стремилась стать подальше, чтобы не подвергаться обстрелу. Помню, как Савич всегда хотел доказать, что наша шрапнель может отлично бить на 5½ версты. Причем артиллерия не доверяла пехоте, опасаясь, что последняя ее бросит. Тут вновь подтвердилась повадка нижних чинов исчезать с поля сражения в тыл, прятаться и уползать, и неумение в ротах и полках организовывать за этим наблюдения и поверку. Уходила такая масса, что даже священник 114-го полка сказал проповедь, в которой прямо укорял солдат в неисполнении своего долга по присяге и в трусости. Спрашивается, большой ли толк от таких бойцов, которые не хотят сражаться и которых надо гнать в бой нагайками. Не лучше ли всех этих людей перед тем, чтобы назначать в строй, хорошенько обучить и воспитать. Да с таким составом возможны лишь случайные победы. К тому же большинство офицеров совершенно невежественны и вести бой не умеют. Далее избитого шаблона наступления на учебном плацу ничего не ожидайте. И еще 29-ю дивизию считали очень хорошей, чуть ли не лучшей в армии. Что же представляли из себя остальные, вроде 27-й и 28-й, которые с первых же боев знали только отступать в беспорядке, или резервные 54-я, 56-я[75] и т. д., убегавшие с поля сражения на 2 перехода назад после первого же выстрела неприятеля. Да, при всем этом овладевали печальные мысли и чувствовалось с самого начала, что с такими начальниками и штабами, с такими необученными войсками никакие существенные успехи невозможны.
72
26-й армейский корпус – сформирован по мобилизации из подразделений 2-й очереди 15 августа 1914 г. для формирующейся 10-й армии. Командующий – генерал от инфантерии А. А. Гернгросс. В состав корпуса вошли 53, 56, 76-я (с сентября 1914 г.) пехотные дивизии. В феврале 1915 г. в состав корпуса входили: 64-я пехотная дивизия, 84-я пехотная дивизия, 27-й мортирный артиллерийский дивизион, 2-й дивизион 1-й тяжелой артиллерийской бригады, 48-й Донской казачий полк, 24-я отдельная Донская казачья сотня, 1, 16 и 24-я отдельные саперные роты, одна телеграфная рота 4-го Сибирского саперного батальона.
73
Гродненская крепость – основана в 1887 г., когда началось выполнение работ по постройке пяти фортов общей вместительностью 64 орудия и 10 рот пехоты. Всего было построено семь фортов. К 1910 г. стало ясно, что кирпичные сооружения не способны противостоять современным артиллерийским системам, и с 1912 г. начал реализовываться план перестройки крепости. Крепость должна была состоять из 13 бетонных фортов, 8 литерных опорных пунктов, 24 номерных опорных пунктов, открытых артиллерийских позиций внутри периметра. До начала Первой мировой войны были построены бетонные фасы 9 фортов, 6 опорных пунктов, два пороховых погреба, 22 штабных и подсобных строения. Строительные работы велись вплоть до упразднения крепости. Комендант крепости – генерал-лейтенант М. Н. Кайгородов. В 1914 г. крепость использовалась для формирования различных подразделений 2-й очереди. В феврале 1915 г. немецкие войска предприняли попытку штурма передовых укреплений, но были с уроном отбиты. В августе 1915 г. в результате скоротечных боев крепость была оставлена русскими войсками, укрепления были взорваны. Самое ожесточенное сопротивление немцам оказали гарнизоны фортов III и IV.
74
2-я армия генерала Самсонова – 2-я армия, сформирована в июле 1914 г. из соединений Варшавского и Московского военных округов. Командующий армией генерал от кавалерии А. В. Самсонов, начальник штаба генерал-лейтенант П. И. Постовский. К началу Первой мировой войны в составе армии числились:
• 1-й армейский корпус (22-я и 24-я пехотные дивизии, 35-й Донской казачий полк, 1-й мортирный артиллерийский дивизион, 1-й саперный батальон, 7-й понтонный батальон, 1-я искровая (радиосвязи) рота), начальник корпуса генерал от инфантерии Л. К. Артамонов;
• 6-й армейский корпус (4-я и 16-я пехотные дивизии, 22-й Донской казачий полк, 6-й мортирный артиллерийский дивизион, 10-й саперный батальон, 1-й обозный батальон), начальник корпуса – генерал от инфантерии А. А. Благовещенский;
• 13-й армейский корпус (1-я и 36-я пехотные дивизии, 40-й Донской казачий полк, Отряд Корпуса пограничной стражи, 13-й мортирный артиллерийский дивизион, 5-й тяжелый артиллерийский дивизион, 13-й саперный батальон, 2-я отдельная кавалерийская бригада), начальник корпуса генерал-лейтенант П. А. Клюев;
• 15-й армейский корпус (6-я и 8-я пехотные дивизии, 2-й Оренбургский казачий полк, 15-й мортирный артиллерийский дивизион, 15-й саперный батальон, 3-я искровая рота), начальник корпуса генерал от инфантерии Н. Н. Мартос;
• 23-й армейский корпус (3-я гвардейская пехотная и 2-я пехотная дивизии, 23-й мортирный артиллерийский дивизион, 9-й саперный батальон), начальник корпуса генерал от инфантерии К. А. Кондратович;
• 1-я стрелковая бригада;
• 2-я полевая артиллерийская тяжелая бригада;
• 4, 6 и 15-я кавалерийские дивизии.
В силу неопределенных и противоречивых приказов Ставки и штаба Северо-Западного фронта структура 2-й армии менялась на протяжении августа – сентября 1914 г., и все изменения отследить не представляется возможным.
27-я пехотная дивизия – дивизия 1-й очереди из состава 3-го армейского корпуса, штаб-квартира и пункт дислокации – Вильно. Сформирована 13 августа 1863 г. Состав на 1 июля 1914 г.: 1-я бригада (105-й пехотный Оренбургский полк, 106-й пехотный Уфимский полк), 2-я бригада (107-й пехотный Троицкий полк, 108-й пехотный Саратовский полк), 27-я артиллерийская бригада. На 1 июля 1914 г. начальник дивизии – генерал-лейтенант А. М. Адариди, командир 1-й бригады генерал-майор А. М. Яновский, командир 2-й бригады генерал-майор А. Е. Бельямбург. Дивизия расформирована в начале 1918 г.
75
56-я пехотная дивизия – дивизия 2-й очереди, сформированная по мобилизации 1914 г. из кадра 1-й пехотной дивизии в Смоленске. Входила в состав 26-го армейского корпуса. Состав: 1-я бригада (221-й пехотный Рославльский полк, 222-й пехотный Красненский полк), 2-я бригада (223-й пехотный Одоевский полк, 224-й пехотный Юхновский полк), 56-я артиллерийская бригада. Начальник дивизии генерал-майор Н. К. Болдырев, командир 1-й бригады – генерал-майор князь Н. З. Макаев. В ходе боевых действий дивизия ничем себя не проявила. Во время боев в Августовских лесах входила в состав 3-го армейского корпуса. Расформирована в 1918 г.