Страница 10 из 20
Размещение у Пильвишек
Выгрузка поезда происходила еще в темноте. Порядка было не особенно много, так как не хватало сходней. Лошади страшно застоялись с непривычки в вагонах. Моего коня просто невозможно было держать. Его с трудом водили и гоняли на корде два конных ординарца. Когда рассвело, я тронулся в автомобиле с полковником Ефимовым в назначенную для штаба деревню. На вокзале оставили офицера с конными разведчиками для связи с прибывающими эшелонами. По дороге застали в одной деревне уже высадившийся Старорусский полк. Отведенная штабу деревня состояла из разбросанных довольно бедных дворов; изба, где стал штаб, была очень маленькая. С первого же шага я заметил крайнюю неопытность полковника Ефимова по части организации службы. У него ничего не было предусмотрено. Поэтому я приказал раз навсегда организовать нижеследующие дежурства:
• офицера-ординарца;
• самокатчика, с пребыванием на подъезде;
• очередного конного разведчика с поседланной лошадью (снаружи);
• двух разведчиков в пешем строю для охраны штаба дивизии;
• впредь до назначения особой дивизионной конницы – очередного разъезда из четырех конных разведчиков. Тотчас по высылке кого-нибудь из этих должностных его заменяла тотчас смена, принимавшая ту же готовность.
Так как до границы было близко, а в Вержболове шли бои[49], причем штаб находился перед фронтом дивизии, то для его непосредственной охраны я назначил одну роту, которая выслала сторожевое охранение. Стратегическую двуколку, при которой состоял писарь Рухлядев, приказал раз навсегда ставить у самого подъезда, а поручику Лбову иметь всегда прикнопленными к столику ее соответствующие листы карты с необходимыми на них отметками о расположении наших войск и противника. На все эти распорядки и на указания разных других мелочей и требований службы ушел почти весь день. В течение его, а также следующего 2 августа прибыли все части дивизии и стали по окрестным деревням к югу от полотна ж[елезной] д[ороги]. По мере расположения тотчас проводились телефоны. Штаб корпуса еще не прибывал, сведений о противнике не было никаких.
Поездка в Волковышки к генералу Епанчину
Мне доложили, что в Волковышках в казармах помещается штаб 3-го армейского корпуса, которым командовал генерал Николай Алексеевич Епанчин, а начальником штаба был Владимир Александрович Чагин. Надеясь получить от них какие-нибудь сведения об обстановке, я 2 августа поехал к ним. Епанчин встретил меня чрезвычайно радушно, но с напускной деловитостью. Штаб размещался в офицерском собрании, которое было больших размеров и, видимо, хорошо организовано. Епанчин изображал какую-то таинственность и ничего не говорил. Потом оказалось, что сам он ничего не знал. Довольно оригинально, находясь в 1–1,5 переходах от неприятеля, ничего не знать о нем и о предстоящих действиях. Чагин спал, и мне не удалось его видеть. Свидание это происходило около 4 часов дня. В это время штабу подали чай. Во всю длину залы был накрыт огромный стол, который почти сплошь обсели чины штаба, в том числе масса чиновников: казначейских, почтовых и прочих. Епанчин сел в конце стола, посадив меня рядом с собою, говорил без устали. Еще здесь до начала кампании он был чрезвычайно нервен и возбужден. А через несколько дней это состояние дошло до высокого напряжения, так что, по словам крайне сдержанного и хладнокровного Чагина, с ним было очень трудно иметь дело.
Переход дивизии в район к северо-западу от Волковышек
Было получено распоряжение, чтобы 3 августа утром дивизии перейти в район к северо-западу от Волковышек. Сведений о противнике и о соседних войсках никаких не было. По слухам знали, что между ст[анцией] Вержболово и м[естечком] Эйдкунен происходят бои Волжского полка[50]и нашей кавалерии с немцами, но больше ничего. Дивизия расположилась двумя группами: Северная, под начальством генерала Гандурина, в составе: 113-й полк и 1 батарея 29-й артиллерийской бригады, и Южная, генерала Орла, в составе: 114-й и 115-й полки и остальной артиллерии.
116-й пехотный Малоярославский полк[51] оставался в крепости Усть-Двинск[52], а равно по одной роте от каждого полка, а от 113-го полка две оставлены были в тылу для охраны ж[елезной] д[ороги] и, невзирая на все ходатайства, присоединились к своим полкам только в конце октября и в половине ноября, когда заканчивалось второе наступление в Восточной Пруссии. Оказалось, что прибывшим им на смену ратникам не доверяли, и поэтому роты дивизии задерживали всеми способами сколь возможно дольше. Погода 3 августа была превосходная, и я проехал в автомобиле по шоссе на Владиславов[53], с которого свернул в расположение 113-го полка, где повидал генерал-майора Гандурина и предупредил его, что он будет наступать отдельной колонной. На обратном пути бывший со мною Ефимов страшно боялся, чтобы нас не захватили немецкие разъезды. Но это не было суждено, и мы благополучно прибыли на ж[елезно]д[орожную] станцию Волковышки, куда в это время привезли из Вержболова раненых гвардейской кавалерии. Пришлось искать место для размещения штаба. Оказалось, что на перекрестке шоссе из Владиславова и жел. дорогой была фабрика, в лучшем доме которой был устроен лазарет и лежали раненые офицеры гвардейской кавалерии. Но верхний этаж одного служебного дома был свободен, и мы его заняли. Весь двор был завален какими-то железными предметами, и его пришлось расчистить. Занятое нами помещение представляло квартиру какого-то служащего, по происхождению немецкого подданного, который, говорят, за два дня до мобилизации незаметно исчез и бросил все свое имущество, в числе которого было много всякой одежды. В квартире, видно, хозяйничали, все было разбросано. Офицеры же штаба были в такой ярости, что это немецкое имущество начали все истреблять. Удивительный это у нас психоз, даже у людей интеллигентных, как только увидят что-нибудь, принадлежащее неприятелю, так тотчас надо истреблять. Ну, положим, здесь впервые увидели немецкие вещи и разгулялись. Так нет же, это продолжалось все время и постоянно надо было унимать. Здесь в окно видел десятка два лошадей кирасирской дивизии в ужасно истощенном виде.
Ночная поездка в Пильвишки
Под вечер стало известно, что вечером 3 августа штаб корпуса и генерал Смирнов прибывают в Пильвишки и остановятся в доме ксендза. Погода была ненадежная, наступала темная ночь, дорога была плоха, тем не менее я решил поехать повидать генерала Смирнова и наконец что-нибудь узнать. Взяв одного офицера-ординарца, двинулся. Уже при самом выезде из Волковышек чуть не застряли окончательно в огромной луже, но тут какие-то солдаты помогли. Проехав еще немного, встретили дивизионного мотоциклиста, который шел пешком и, выбившись из сил, в руках тащил машину. Рассказал, что дорога отвратительная. Действительно, мы намучились страшно. Тут и машина не брала, и колеса буксовали, и вода закипала, одним словом, бог знает, чего только не было; ломали кусты, разыскивали колья, чтобы подталкивать и подкладывать под колеса, и наконец все-таки добрались до цели. Оказалось, что штаб только что прибыл и сам почти ничего не знал. Известно было только, что на следующий день 4 августа надо было выступать рано, чтобы еще утром перейти границу. Правее нас должна была наступать через Владиславов 28-я дивизия, а левее, на Эйдкунен, вдоль шоссе – 25-я дивизия[54] 3-го армейского корпуса. По обыкновению, никто ничего не знал, кроме Михаэлиса, который уже раскладывал карты и организовывал связь. Сам Смирнов был страшно уставши и собирался спать. Овчинка не стоила выделки, надо было торопиться обратно. Я просил дать мне штабной, более сильный автомобиль, чтобы пустить мой автомобиль порожняком сзади, но они не давали, и я поспешил уехать. Впрочем, должен сказать, что Смирнов страшно обрадовался меня увидеть и воочию убедиться, что дивизия готова к выступлению. От Михаэлиса узнал, что 28-я дивизия (исключая 109-й полк), находившаяся все время почему-то в Ковно, шла теперь оттуда походным порядком усиленными переходами и, следовательно, сразу вступит в дело сильно утомленной. Обратная моя поездка была столь же неприятна, как и первая. Только благодаря тому, что шоффер[55] был отличный и очень деятельный, и изобретательный, мы все-таки доехали около 3 часов ночи домой, хотя и прошли в том числе довольно значительное пространство пешком. И то слава богу.
49
В Вержболове шли бои – ныне город Вирбалис Мариямпольского уезда Литвы, в 1914 г. пограничная станция железной дороги Ковно – Кенигсберг. В русской литературе конца XIX века Вержболово нередко символизировало границу Российской империи.
Бои в Вержболове стали первым столкновением русских и германских войск в Первой мировой войне.
50
109-й пехотный Волжский полк – сформирован 17 мая 1797 г. как 20-й егерский полк. С 1863 г. – Волжский пехотный полк. В феврале 1915 г. полк был почти полностью уничтожен в Августовских лесах, воссоздан весной 1915 г., расформирован в начале 1918 г. Командир полка в 1914 г. полковник А. А. Гранников.
51
116-й пехотный Малоярославский (Малоярославецкий) полк – сформирован 17 мая 1797 г. на Кавказе как 17-й егерский полк. С 1863 г. – Малоярославецкий пехотный полк. В феврале 1915 г. полк был почти полностью уничтожен в Августовских лесах, воссоздан весной 1915 г., расформирован в начале 1918 г.
52
Крепость Усть-Двинск – до 1893 г. Динамюнде, ныне Дуавгрива. В 1914 г. – крепость 3-го разряда. Комендант крепости генерал-лейтенант И. А. Миончинский. С 1912 г. крепость проходила модернизацию, все основные работы были завершены до начала Первой мировой войны. В состав крепости входили 6 батарей, вооруженных 6-дм орудиями системы Канэ, 2 батареи 10-дм орудий системы Бринка, 3 батареи 5,5-дм орудий системы Виккерс. В ходе модернизации были построены бетонные казематы для укрытия личного состава, железобетонные пороховые погреба, проложена сеть телефонных кабелей, организована минная флотилия из нескольких катеров для постановки минных заграждений в устье Даугавы (Западной Двины), создано несколько линий проволочных заграждений. В 1914 г. крепость была базой для формирования различных подразделений второй очереди.
53
Владиславов – ныне Кудиркос-Науместис, город в Мариямпольском уезде Литвы. Во время Первой мировой войны город несколько раз переходил из рук в руки и был полностью разрушен, став ареной ожесточенных боев между русскими и немецкими войсками.
54
25-я пехотная дивизия – дивизия 1-й очереди из состава 3-го армейского корпуса, штаб-квартира и все подразделения дислоцировались в Двинске (ныне Даугавпилс). Сформирована 13 августа 1863 г. Состав на 1 июля 1914 г.: 1-я бригада (97-й пехотный Лифляндский генерал-фельдмаршала графа Шереметева полк. 98-й пехотный Юрьевский полк), 2-я бригада (99-й пехотный Ивангородский полк, 100-й пехотный Островский полк), 25-я артиллерийская бригада. Начальник дивизии – генерал-лейтенант
П. И. Булгаков, начальник штаба – полковник И. П. Романовский, командир 1-й бригады – генерал-майор Г. Г. Джонсон, командир 25-й артиллерийской бригады – генерал-майор В. В. Иванов. 15 июля 1917 г. приказом Верховного главнокомандующего генерала А. А. Брусилова дивизии было присвоено почетное наименование «Часть смерти с почетным правом умереть за Родину», что указывало на получение соединением статуса «ударного». Дивизия расформирована в начале 1918 г.
55
Старое написание. (Примеч. ред.)