Исторические судьбы женщин

Восточная женщина при жизни мужа не имеет никакой экономической самостоятельности; ее приданое поступает в собственность мужа, доходами с ее отдельного имущества пользуется муж; только после смерти его она получает свою вдовью пенсию и отдельное свое имущество, но и тут в большинстве случаев она поступает под опеку мужниного наследника или своих родителей. Однако ей удается иногда добиться права на совершенно самостоятельную жизнь; у евреев женщины иногда вели свое независимое ни от кого хозяйство; например, они арендовали поля, разводили виноградники, торговали полотном и фруктами, – все это на свой счет и для своих выгод. Экономическая самостоятельность и промышленная деятельность были основами той свободы египтянок, которая так бросалась в глаза всему древнему миру. Египтянки занимались торговлей, земледелием, управляли хозяйством семейным, самое пропитыванье престарелых и больных родителей закон возлагал не на сына, а на дочь. Жены пользовались полной общественной свободой, и в то время как они уходили на рынок торговать, «мужчины, – говорит правдивый Геродот, – сидели дома и ткали». В одном из древнеегипетских мавзолеев открыто барельефное изображение мужчин, которые занимаются самыми разнообразными работами, а немного в стороне от них веселятся и танцуют женщины. Леность, праздность, гаремная заключенность делают женщину постельной игрушкой и лишают ее всякой свободы. Но число таких женщин на Востоке весьма незначительно в сравнении с громадным числом простонародных женщин, мужья которых не имеют возможности ни существовать без их труда, ни держать их постоянно под замком. В Китае, Индустане, Японии, Турции, – везде на Востоке простолюдинок почти вовсе не коснулись те влияния восточной цивилизации, которые из ориенталки высшего и среднего кругов сделали положительную рабыню. В массах народа женщина не только пользуется известной общественной свободой, но и нередко своими трудами кормит целое семейство и поэтому управляет им.

В дикой и патриархальной жизни медициной занимались преимущественно женщины; в государствах Востока мужчины совершенно оттеснили их от этой профессии, и только одна их ревность заставила оставить за женщинами родовспомогательное искусство. Из лекаря и хирурга женщина превратилась в повивальную бабку, которая в то же время занимается и плодоизгнанием, нередко наживая этим большие деньги.

В идеально-восточном браке от женщины требуется одно знание – знание хозяйства; но страстная любознательность женщин, над которой так нагло издеваются их господа и повелители, дает им, наконец, доступ к знаниям. Китаянки обучаются чтению, письму, риторике, морали, рисованию, музыке, они читают книги и пишут стихи. Есть в Китае и писательницы, моралистки и поэтессы. В Древней Индии женщины имели доступ и к литературе, и к искусству; даже божеством последних считается богиня Сарасвади. Малабар гордится, что на нем родилось семь мудрых философов, и четверо из них были женщины. Древнейшая и знаменитейшая из этих философов, Авиар, жила не ранее, как за 1000 лет назад, но некоторые из ее сочинений сохранились до сих пор и пользуются большим уважением. «Книги, это лучшие друзья наши», – восклицает восторженная философка. «Цель науки состоит в отлучения добра от зла», – говорит она в другом месте и этими изречениями как бы протестует против жестокости мужчин, благодаря которой женщины лишены лучшего утешения в своей одинокой жизни, образования, лишены возможности исследовать истину, эту разрушительницу всякого рабства. В Мексике девушки получали свое образование в публичных школах, начальницами которых были женщины. Ислам ввел женские школы даже к татарским племенам. В халифате испанских арабов женщины нередко получали даже высшее образование. Арабки изучали медицину и практически занимались акушерством. В литературной истории Востока немаловажную роль играют арабские поэтессы. Вольная жизнь некоторых из них указывает, как неизбежно должна отказываться от подчиненности семейным идеалам каждая ориенталка, желающая посвятить себя какой бы то ни было общественной деятельности. На Востоке, как и везде в Европе, эмансипация семейных женщин всегда предшествовала эмансипации гетер, не стесненных узами семейства. Как в Греции, Риме, Франции, так и у арабов, у которых женщины успели эмансипироваться гораздо более чем в какой-нибудь другой восточной стране, доступ к общественной деятельности получали, прежде всего, гетеры. В Багдадском халифате, например, при Джафаре II, гетеры играли при дворе очень значительную роль. Между ними особенно отличалась Ямек; она была сведуща в праве более всех юристов, так что судьи и учители закона постоянно прибегали к ее советам. И только одна убийственность восточной цивилизации не дозволяет ориенталке выступить на поприще литературы и науки, подобно женщинам Европы. Способности на это найдутся не только у турчанки или китаянки, но и у дикой негритянки. В пример можно привести Филлис Уитли, негритянку, привезенную в Бостон из Африки и впоследствии обратившую на себя общее внимание Америки своими поэтическими произведениями.

Дольше всего не удавалось мужчине лишить женщину возможности участвовать в общественном управлении и царствовать над народами. Причина этого понятна: царица или военачальница и более развита, и более средств имеет к борьбе, чем простая обывательница.

Мы уже говорили, что женщины некогда правили судьбами Израиля – в эпоху судей. В истории царства еврейского мы встречаем двух женщин, имевших верховную власть. Аталия, дочь царя Осира, истребив почти всю царскую фамилию, захватила трон и шесть лет управляла царством. В позднейший период Александр Янней оставил Иудейскую корону своей жене, Александре, с тем, чтобы после ее смерти престол перешел к избранному ею наследнику. Египетские царевны также могли наследовать престол фараонов. Первобытная полумифическая история Азии выставляет образ Семирамиды, которая своей жаждой деятельности и своими завоеваниями напоминает Александра Великого. Ассирийский царь Нин безуспешно осаждал Бактрию и мог взять ее только с помощью Семирамиды, жены одного ассирийского военачальника. Нин женился на Семирамиде, и после его смерти последняя вступила на трон. Она построила Вавилон с его чудовищными стенами, дворцами, храмами, плотинами, обелисками. Поход ее в Мидию также ознаменовался устройством по всему пути дорог, водопроводов, разведением садов, постройкой новых городов, воздвижению статуй. Она покорила всю почти Азию, не удался только поход ее в Индию, и на старости, передав корону своему сыну, она «перед глазами народа исчезла из виду в образе голубя», говорит сага. Другая подобная царица была Никотриса. Ее управление называется справедливым и мудрым; долговечным памятником своей деятельности она оставила вавилонские мосты и каналы. Упомянувши о карийской царице Артемизии, союзнице Ксеркса в его войне с Грецией, о знаменитой Клеопатре египетской, игравшей важную роль не только в политике Древнего мира, но и в цивилизации, знавшей по-латыни, по-гречески, по-еврейски, по-арабски, по-персидски, покровительствовавшей ученым и основавшей в Александрии большую библиотеку, мы остановимся на Зеновии, царице Пальмиры и Востока. Пальмира (в Финикии) была зависима от римлян, но муж Зеновии отложился от них; после его смерти Зеновия приняла управление государством и не только обеспечила его независимость, одержав несколько блистательных побед над римлянами, но еще завоевала Египет, Сирию, Месопотамию. Она была красавица, но в то же время несла в походах трудную службу наравне с простым солдатом, верхом на лошади водила в битву свое войско, вела скромную и умеренную жизнь, хотя и принимала послов с восточной пышностью, искусно руководила политическими делами, окружала себя учеными; брала уроки у известного философа Лонгина, говорила по-гречески, по-латыни, по-сирийски, по-египетски, составила очерк истории Востока; ее военные таланты были признаваемы даже всеми врагами ее. Император Аврелиан (270–275) начал с ней войну в больших размерах; Зеновия боролась с римской армией до последней крайности; наконец, она была взята в плен, и Аврелиан триумфально ввел ее в Рим закованной в золотые цепи. Император подарил ей в окрестностях Рима прекрасную виллу, и она сошла с общественной сцены. В истории монгольских и турецких государств женщины также являются самостоятельными правительницами. Такой была, например, Туркан-Хатун, королева Каразма, во времена Чингиса. Нося титул защитницы веры и мира, она защищала слабых от сильных, была сострадательна к бедным, разбирала судейские дела и постановляла приговоры с такою справедливостью, что считалась самым умным и беспристрастным судьей. Ее царство разрушено монголами. В истории Персии, Китая и Арабского халифата мы видим примеры, как женщины, не довольствуясь закулисным влиянием на государственные дела, стремятся к самостоятельному управлению царствами. Зейда, жена персидского шаха Абу-Талеб-Ростажа, назначенная после его смерти регентшей, во время малолетства своего сына успела упрочиться на персидском престоле. Выросши, сын захотел лишить ее власти, но Зейда не покорилась, начала междоусобную войну с сыном, победила его, взяла в плен и продолжала царствовать, приобретая мудрым управлением любовь народа. В истории арабов женщины также стремились, и часто с успехом, к управлению государством. Любимая жена Магомета, даровитая поэтесса Аеша, получившая после смерти мужа титул матери верных и немало содействовавшая развитию учения ислама, пользовалась таким влиянием на общественные дела, что даже отец всегда слушался ее советов. Она более всех содействовала избранию в калифы Абу-Бекра и к устранению Али, против которого сама водила войско и взяла приступом Бафру. Не менее замечательной личностью была Зеттальмалюк, сестра Али-Гакема, калифа сирийского и египетского, известного своими злодействами. Особенно жесток был он относительно женщин, запретил им вовсе появляться на улице, выходить на крыши своих домов, носить башмаки, предавая смертной казни всех ослушниц этих повелений. Однажды Али-Гакем жестоко оскорбил свою сестру; она убила его через двух невольников; сын его сделался халифом, но государством в его имени стала править Зеттальмалюк.