Страница 7 из 7
Но дальше – неизвестность. Как выжить? Суровая зима не давала моей матери никакой передышки: в довершение всего, она заболела. Мать больше не могла кормить нас, так что она отправила меня жить к подруге. Я покидала дом, не зная, вернусь ли когда-нибудь назад. Кымсун села на поезд и поехала к нашей тете в Чхонджин. Маме было необходимо восстановить силы. Соседи беспокоились о ее пошатнувшемся здоровье, в то время на улице стояли морозы ниже 15 градусов. Говорили, что призрак моего отца бродит и пытается забрать ее. Призраков надо опасаться. Их много, я всегда очень их боялась, когда была маленькой.
В течение нескольких недель в конце зимы 1997–1998 годов моя судьба резко изменилась. Мать, выбившись из сил, постепенно решилась на немыслимое дело: побег. Бежать из Северной Кореи в неизвестность, чтобы спасти дочерей. Когда мы встретились в начале февраля, я поняла, что мама приняла страшное решение: отправиться в Китай.
Ындок всего в часе пути от границы, но никогда мы не думали о том, чтобы пойти на такой риск. Нелегально пересечь границу, охраняемую вооруженными людьми в форме, казалось планом сумасшедшего. Друзья, которые в первый раз тайно заговорили с нами об этой идее, доказали нам ее обоснованность. Они сказали, что у нас нет никаких шансов выжить здесь. Соседи рассказывали, будто некоторые их родственники благополучно ушли в Китай. Поначалу моя мать не думала об этом, поскольку в годы ее молодости наша страна была богаче Китая. В то время голодные китайцы мечтали приехать в Северную Корею, чтобы поесть досыта. Мир меняется так быстро! И нужно напомнить, что у населения Северной Кореи нет никакой информации обо всем остальном мире, за исключением той, что отсеивает пропаганда, всегда подчеркивая, что лучше жить у нас, чем в хаосе капиталистического мира. Мы росли в постоянном обмане, но в то время я не знала этого.
В конце концов, за неимением лучшего, мама дала себя убедить. Когда же ей в голову приходит какая-то мысль, переубедить маму невозможно. Ничего никому не говоря, она занялась приготовлениями. Нам предстояло сделаться перебежчиками, предателями родины. Между тем наши соображения тогда были далеки от политических. Нами руководил инстинкт выживания, а не идея восстания против режима. Цель была найти пропитание, чтобы не умереть. Я была не в состоянии критиковать диктатуру Ким Чен Ира, я только хотела есть досыта. Только позже, когда течение нашего ужасного бегства принесло нас в Сеул, только тогда у меня открылись глаза на кабалу, и я осознала весь ужас бесчеловечного режима. Сегодня я могу изобличить его преступления, поскольку нахожусь в безопасности в Южной Корее. И мой желудок сыт.
Прошло 15 лет, но я в подробностях помню тот день в конце зимы, когда началось наше существование в качестве беглецов. Я не знала, что оно продлится девять лет.
В Ындоке наступила ночь. Весна была не за горами, но я дрожала, поскольку температура в городе упала, когда стемнело. В сумерках Кымсун, мама и я выскользнули на улицу. Моя мать навсегда закрыла дверь нашей квартиры. Я несла маленький рюкзак с самыми драгоценными памятными вещами: фотографиями; особенно я дорожила той фотографией отца, где он в шапке перед статуей Ким Ир Сена в Пхеньяне. Она моя любимая. Прохожие, которых мы встречали на улице, не подозревали, что больше нас не увидят. Мама уже зашла к другу, чтобы занять топор и пилу: она притворилась, будто хочет заготовить немного дров. Она не осмелилась сказать, что мы забираем инструменты насовсем. Они должны были подстраховать нас на случай голода во время путешествия в неизвестность. Мама думала, что если нам понадобится еда, будет достаточно нарубить дров и продать их. Моя мать всегда была преисполнена практичности.
Уже наступила ночь, когда мы, после целого часа тряского пути в кузове грузовика, достигли приграничной деревни. Пользуясь темнотой, мы удалились от деревни и двинулись через поле, прячась в кустах. Внезапно мои глаза, привыкшие к темноте, различили в ночи пятно. Река Туманган. За нею – Китай. Я надеялась, что свобода и рис ждут нас на том берегу. Этой ночью мы должны были там оказаться.
Место было мне знакомо, поскольку несколько недель назад мы уже сделали первую попытку. Тогда было начало марта. Следуя полученным советам, мы рассчитывали перейти замерзшую реку. Но нам пришлось признать очевидное: оказалось слишком поздно. Льдины уже плыли по течению реки. Начался ледоход, следовало ждать следующей зимы. Вечность! Ночью мы бесславно вернулись в Ындок. Мама, однако, никогда не признавала себя побежденной и решила: весной мы вернемся, чтобы перейти Туманган, но в этот раз по воде, так как река считалась неглубокой.
И вот ночью мы вернулись. Крадучись мы приблизились к берегу Тумангана. В нескольких метрах от реки я прижалась к песку. Отсюда можно было незаметно наблюдать за перемещением пограничных патрулей вдоль берега. Несколько часов мы оставались неподвижными в тишине. Мама вычисляла длительность и частоту обходов военных.
Около полуночи, после того, как прошел патруль, она подала знак, двинулась вперед и за руки потянула нас за собой. Внезапно мои ноги коснулись воды. Она была ледяная! Мы не умели плавать, но мама крепко держала нас. Очень быстро вода достигла колен, пояса, потом шеи. Я чувствовала, что вот-вот окажусь под водой. Мне было страшно. Мы с Кымсун пытались удержать маму, все такую же решительную.
Наконец она поняла, что река для нас слишком глубокая, и тогда отступила к дюнам. Какое облегчение для меня!
Но мама упрямая. Она велела нам благоразумно оставаться на месте и ждать: она одна попробует найти для нас проход. Медленно ее фигура погружалась в черную, как нефть, воду, становилась все меньше. Я промокла, зубы стучали, и я видела, как моя мать погружается в темноту. Вдруг она сейчас утонет, и мы ее больше никогда не увидим? И потом, если она сможет перейти на другую сторону, что будет со мной и Кымсун? Когда моя мать исчезла из виду, сердце заколотилось.
После долгих минут ее силуэт вдруг снова материализовался на берегу. С нее стекала вода. Она дрожала всем телом, едва могла идти. Я боялась, что она упадет в обморок. Ледяная вода изнурила ее. В трех метрах от противоположного берега дно внезапно понизилось, и она потеряла его. Потерпеть неудачу в трех метрах от Китая! Я растерялась. В черной ночи две маленькие девочки оказались одни, пытаясь поддержать больную и промокшую мать. Что делать?
– Что ж, сдадимся пограничникам, – решила она, уступая.
Глава 6. Бездомные: стыд
Перед маленьким пограничным постом нас пристально рассматривал его начальник. Моя мать объяснила, что мы шли за дровами, надеясь продать их в Раджин-Сонбоне, нелегально проникнув в соседний уезд по реке. Я чувствовала, что он ни на секунду не поверил нашей лжи. После минутного колебания он указал нам угол строения. Мы устали до предела и продрогли. Офицер принес нам кукурузные лепешки и сухое молоко и разрешил спать на полу. Мое тело согрелось от ондоль, системы подогрева пола, которую используют в Корее. Я провалилась в сон без сновидений.
Утром я поняла, что нам повезло. Человек в форме позволил нам уйти, ничего больше у нас не потребовал. Во время всего нашего путешествия иногда, на наше счастье, попадались щедрые люди, способные испытывать сострадание. Я не знаю их имен, но без них, возможно, меня сейчас не было бы в живых. Я хочу здесь поблагодарить их от всего сердца.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.