Прощай, моя красотка

– Вы не откроете его?

– Скорее всего, я не открою.

– А я держу пистолет в руке. Он улыбнулся, слабо и печально.

– Ужасный большой сейф, – сказал я. – Новый, наверное. А это – прекрасный пистолет. Вы не откроете? Ничего не изменилось в его лице.

– Черт возьми, – сказал я. – Когда у тебя в руке пистолет, то люди делают все, что ты им скажешь. На этот раз не срабатывает, не так ли?

Он улыбался. В его улыбке было садистское удовольствие. Я оперся о стол. Ноги скользнули назад. Мне становилось плохо.

Я шатался у стола, а он ждал, приоткрыв рот.

Я стоял, прислонившись к столу некоторое время, глядя ему в глаза. Когда я рассмеялся, улыбка упала с его лица, на лбу выступил пот.

– Пока, – сказал я. – Отдаю вас в более грязные руки, чем мои.

Входная дверь была открыта, я вышел и оказался в цветнике, обнесенном белым частоколом, и прошел через ворота. Дом оказался угловым. Холодная, безлунная ночь приняла меня в свои влажные объятия.

Табличка на углу говорила, что это Дескансо Стрит. Дома светились огнями. Сирен патрульных машин не слышно, На другом углу перекрестка табличка с надписью «Двадцать третья улица». Я пробрался на двадцать пятую и пошел в направлении к 800-м, номерам. Номер 819 – дом Энн Риордан. Мое убежище.

Я прошел уже довольно много, когда обнаружил, что все еще держу пистолет в руке. Сирен не было.

Я продолжал идти. Воздух приводил меня в чувство, но спиртное выветривалось, и мне становилось хуже. Вдоль улицы шли кирпичные дома, обсаженные елками, что более соответствовало Сиэтлу, нежели Калифорнии.

В № 819 горел свет. Возле дома – крошечные белые ворота в высокой кипарисовой изгороди. Перед домом высажены розы. Я подошел к двери. Прислушался, прежде чем нажал кнопку звонка. Никаких сирен. Прозвенел звонок, и через некоторое время я услышал голос в одной из тех электрических штучек, которые позволяют разговаривать, не отпирая двери.

– Что вам угодно?

– Это Марлоу.

Может, у нее перехватило дыхание, а может, электрическая штучка отрубилась. Дверь широко распахнулась, и мисс Энн Риордан стояла за ней в бледно-зеленом свободном костюме, глядя на меня. Ее глаза были расширены от испуга, а лицо при свете лампы на крыльце было неестественно бледным.

– Господи, – простонала она. – Вы выглядите, как отец Гамлета!

Глава 28

На полу гостиной лежал рыжевато-коричневый ковер, стояли розовые стулья, камин из черного мрамора с высокой латунной подставкой для дров. Высокие книжные шкафы вмонтированы в стену. За грубыми кремовыми занавесками виднелись опущенные жалюзи.

В комнате не было ничего женского, не считая высокого зеркала.

Я полусидел – полулежал в глубоком кресле, положив ноги на стул. Я выпил две чашки черного кофе, затем кое-чего покрепче, затем съел два вареных яйца и гренок, а потом еще чашечку кофе с бренди. Все это я выпил и съел в обеденной комнате, но в ней я ничего не запомнил, Я был снова в хорошей форме, почти трезв, но желудок немного бунтовал.

Энн Риордан сидела напротив меня, обхватив подбородок изящной рукой. Глаза спрятались в тени, отбрасываемой распущенными рыже-коричневыми волосами. Она выглядела озабоченной. Кое-что я ей рассказал, но не все, про Лося не рассказал.

– Я подумала, что вы пьяны, – сказала она. – Я думала, что вы встретились с этой блондинкой и выпили, а потом пришли ко мне. Я думала... Я не знаю, что я думала.

– Готов поспорить, вы не записали своих мыслей, – сказал я, оглядывая комнату. – Даже если бы вам заплатили за то, о чем вы думали.

– У моего отца не было таких полицейских, – сказала она. – Не то что у этого жирного бездаря, теперешнего шефа полиции.

– Ну, это не мое дело, – сказал я.

– У нас было немного земли в Дел Рей. Сплошной песок, отца обманули. Но вдруг оказалось, что там нефть.

Я кивнул и выпил из прекрасного хрустального стакана. Не знаю, что там было, но оно имело теплый приятный вкус.

– Здесь бы мог поселиться парень, – сказал я. – Прямо въехать сюда. Все для него приготовлено.

– Если бы это был стоящий парень. И был кому-нибудь здесь нужен, – сказала она.

– У вас нет дворецкого. Какой интим! Она вспыхнула:

– А вы-то хороши. Вас били по голове, искололи наркотиками, использовали лицо в качестве баскетбольного щита! Один Господь ведает, где всему этому конец.

Я ничего не ответил. Я слишком устал.

– По крайней мере, – сказала она, – у вас хватило мозгов заглянуть в папиросные мундштуки. Судя по вашему разговору на Астер Драйв, я подумала, что вы упустили из виду все на свете.

– Эти визитки ничего не значат. Ее глаза впились в меня.

– Вы сидите здесь и говорите мне после того, как вас зашвырнули в эту клинику два подозрительных полицейских, чтобы научить вас не совать носа в чужие дела? Этот психиатр – высококлассный бандит. Он выясняет перспективы, доит мозги, а затем говорит крутым парням, где и как взять драгоценности.

– Вы действительно так считаете?

Она посмотрела на меня, как на сумасшедшего. Я покончил со стаканом и опять почувствовал усталость. Она не обратила на это внимания, – Конечно же, я так думаю, – сказала она, – а также и вы.

– Думаю, вам немного посложнее.

Ее улыбка была уютной и едкой одновременно.

– Прошу прощения. Я забыла на мгновение, что вы – детектив. Этому делу следовало бы быть сложным, не так ли? Полагаю, здесь просто какие-то неприличные вещи, а дело само по себе простое.

– Я бы так не сказал.

– Хорошо. Я слушаю.

– Я не знаю. Просто думаю так. Могу ли я еще выпить? Она встала.

– Знаете ли, вам надо хоть изредка пробовать воду, – она подошла и взяла у меня стакан. – Этот будет последним.

Она вышла из комнаты, и кубики льда застучали о стакан. Я закрыл глаза и стал слушать эти негромкие обыденные звуки. Если бы эти люди знали обо мне столько же, сколько я знал о них, подозревая в преступленьях, то пришли бы сюда искать меня. Вот была суматоха!

Энн вернулась со стаканом. Ее холодные пальцы коснулись моих. Я их немного подержал, а потом нехотя отпустил, как утренний сон, когда солнце светит в глаза, а вы находитесь в волшебной дымке.

Она покраснела, села в кресло и долго там устраивалась поудобнее.

Закурила, наблюдая за тем, как я пью холодную жидкость.

– Амтор – безжалостный парень, – сказал я. – Но я никак не могу в нем разглядеть мозг ювелирной банды. Возможно, я заблуждаюсь. Если бы он им был, и я бы знал еще что-то о нем, не думаю, что мне удалось бы выбраться из этой лечебницы живым. Но Амтор все же чего-то побаивается. Он не вел себя круто, пока я не заикнулся о невидимых надписях.

Она по-прежнему смотрела на меня.

– А были они там? Я улыбнулся.

– Если и были, я-то их все равно не прочел.

– Интересный способ прятать компромат о человеке, не так ли? В мундштуках. А если бы их никогда не нашли?

– Я думаю, суть в том, что Мэрриот чего-то боялся. А карточки после его гибели были бы найдены. Полиция прочесала бы все карманы частым гребешком. Одно беспокоит меня. Если бы Амтор был шефом банды, то нечего было бы больше искать.

– Вы имеете в виду, если бы Амтор убил его? Но то, что знал Мэрриот от Амтора, могло не иметь прямого отношения к убийству.

Я откинулся назад, уперся в спинку кресла, покончил с выпивкой и, сделав вид, что я все это обдумываю, согласно кивнул. И сразу же возразил:

– Но ограбление имеет связь с убийством. А мы предполагаем, что Амтор имел связи с грабителями. В ее глазах появилась хитринка:

– Готова поспорить, вы чувствуете себя ужасно. Не хотели бы вы немного поспать?

– Здесь?

Она покраснела до корней волос.

– Хорошая идея! А почему нет? Я не ребенок. Кому какое дело до того, что я делаю, когда и как. Я поставил стакан и встал.

– У меня сейчас один из редких приступов деликатности. Не отвезли бы вы меня к ближайшей стоянке такси, если вы не очень устали? – сказал я.