Танго с Бабочкой

Прошли три недели со времени ее панического бегства в «Бабочку». Столько же времени прошло и с тех пор, как она поклялась противостоять Джону.

Она пришла домой после своей интерлюдии со сказочным ковбоем и обнаружила, что Джон собирается в срочную командировку в Лондон. «Неожиданно возникли проблемы в британском офисе», — объяснил он и он уехал почти на две недели. По возвращении он был нежен и ласков с ней, каким он всегда был после долгого отсутствия, а последовавшие дни были заполнены работой, выступлениями в суде и еще большим количеством работы. Эти выходные были первыми, когда они оба оказались свободны, могли побыть вместе, расслабиться немного и слегка позабавиться.

Но радость, которую Джессика чувствовала утром, когда они остановились рядом с Бонни и Реем на поле для парковки за пределами ярмарки, просочилась сквозь часы, как песок из мешка с микроскопическими отверстиями. Когда Джессика вспомнила утро, ей стало казаться, что с каждым сделанным шагом, каждой палаткой, которую они осматривали, она оставляла позади немного счастья.

Она знала теперь, что отношения между нею и Джоном никогда не изменятся. Насколько гармоничными были его возвращения домой, те краткие периоды, когда Джессика чувствовала, что она действительно любит его, а потом неизменно следовали дни критики, игра в половое противостояние с сексом в качестве награды или наказания, потребность Джона подавлять ее, чтобы доминировать самому. Джессика смотрела на длинный заполненный людьми переулок времен Ренессанса, по которому ее муж прогуливался, как какой-то феодал. Она представила годы их совместной жизни, когда они будут становиться все старше и старше, их роли никогда не изменятся, а Джессика будет задыхаться, подобно ее матери в миллионном особняке на Палм Спрингс. И это неожиданно испугало ее.

Как раз в тот момент вспыхнула битва на мечах между двумя мужчинами, которые, должно быть, изображали Робин Гуда и шерифа Ноттингема. Один был одет в кожаную безрукавку и зеленое трико, другой был в камзоле и причудливой бархатной шляпе, и они уверенно фехтовали, называя друг друга «плут» и «мошенник». Толпа выстроилась вокруг и криками вдохновляла их. Джессика и Бонни подошли и стали рядом со своими мужьями, которые, немедленно разделившись, приветствовали своих избранников, обмениваясь дружественными оскорблениями, как они делали это на футбольных матчах.

Джессика наблюдала борьбу и чувствовала, что ей становится интересно. Дуэлянты были и молоды и красивы. Их трико плотно облегало накачанные ноги и твердые, округлые ягодицы. И они хорошо исполняли свои роли. «Без сомнения, — подумала она, — их профилирующей дисциплиной в колледже была драма, они испытывали трепет от возможности продемонстрировать свои способности».

Когда поединок был закончен и оба мужчины разошлись в разные стороны, толпа им поаплодировала и направилась к палаткам с продовольствием — столкновение клинков внезапно заставило их почувствовать голод. Когда все четверо возобновили свой путь к гадалкам, Бонни сказала:

— Это великолепно! Я так рада, что вы попросили нас присоединиться к вам. Я понятия не имела, что такое ярмарка Ренессанса. — И обратилась к Джессике: — Ты хотела бы, чтобы двое мужчин дрались из-за тебя подобным образом?

«Да. Да, я бы…»

— Конечно, ты же понимаешь, — прокомментировал Джон, когда они завернули за угол и направились по покатой дорожке к деревянной галерее, — что было не так с тем поединком?

— Что?

— Мужчина в черном — его костюм был из другой эпохи. Люди не носили высокие шляпы такого типа в период Ренессанса. И его жакет был из семнадцатого столетия.

— Я думал, что кто-то проверяет, чтобы все здесь было подлинным, — сообщил Рей.

— Люди, которые работают здесь, проходят курсы, перед тем как откроется ярмарка, — объяснил Джон, ведя трех своих компаньонов по маленькому пешеходному мосту. — И их костюмы проверяют. Готов держать пари, что этот наверняка вошел через черный ход.

— В самом деле, Джон, — сказала Джессика, — я не думаю, что это так. Его костюм соответствует эпохе Возрождения.

— Боюсь, что ты неправа, дорогая. Он на сотню лет старше.

«Но я знаю, что я права».

— Итак, народ, — сказал Джон, делая широкий жест, глядя на галерею, соединенную с палатками и балаганами. — Что это будет? Карты? Чайные листья? Выпуклости черепа?

— Джон, — спокойно сказала Джессика, — тот человек был в костюме, очень похожем на одежду сэра Уолтера Роли. А он жил в эпоху Ренессанса.

— Дорогая, посмотри правде в глаза, ты ошибаешься. Ты не эксперт в истории, сама знаешь. А теперь, похоже, нам придется выбирать приблизительно из пятидесяти гадалок.

— Я знаю кое-что об истории, Джон. В конце концов, у меня в университете побочной дисциплиной была история.

Он похлопал ее по руке и улыбнулся.

— Да, весьма побочной. — Он повернулся к Бонни и Рею. — Так к какой предсказательнице мы направимся?

— Я хочу к какой-нибудь оптимистичной, — капризно протянул Рей. — Той, которая скажет мне, что в будущем меня ждет «ламборджини»!

Когда все остальные пошли к гадалкам, Джессика не двинулась с места и сказала:

— Джон, я не заслуживаю такого обращения.

Он повернулся и посмотрел на нее.

— Какого? В чем дело, Джес?

— Ты обращаешься со мной так, как будто я идиотка. Как будто все, что я говорю — глупо и не стоит никакого внимания.

Он вздохнул и подошел к ней.

— Джессика, ну зачем ты раздуваешь это? Кого заботит, был ли тот парень в подходящем костюме или нет?

— Это не имеет никакого отношения к костюму, Джон, — ответила она спокойно. Ее сердце начато учащенно биться. — Мне не нравится, что ты подавляешь меня.

— Подавляю тебя! — Он засмеялся. — Дорогая, ты была неправа просто-напросто, что я, по-твоему, должен соглашаться с тобой, когда ты явно ошибаешься?

— То, как ты это делаешь, Джон.

Он бросил взгляд на Рея и Бонни, а затем сказал Джессике:

— Послушай, я не знаю, что я сделал не так, но если это даст тебе возможность почувствовать себя лучше, хорошо, парень был в надлежащем костюме. Удовлетворена?

Когда он снова повернулся, чтобы уйти, Джессика стояла на своем.

— Нет, я не удовлетворена.

Теперь он остановился и раздраженно посмотрел на нее.

— Послушай, Джессика, я не знаю, что привело тебя в это настроение, но я хотел бы, чтобы ты переменила его. Я уже уступил тебе в споре. Что еще ты хочешь?

Ее сердце бешено колотилось.

— Я хочу извинения.

— Ты хочешь — чего?

— Я хочу, чтобы ты извинился за то, как ты со мной разговаривал.

— Джессика, послушай. Я не знаю, что вселилось в тебя сегодня…

— Джон, я просто хочу, чтобы ты обращался со мной с некоторым уважением. Ты оскорбил меня перед нашими друзьями. Я не думаю, что это справедливо.

Джон уставился на нее, в то время как Бонни и Рей притворились, что их заинтересовало что-то еще. Наконец Джон сказал спокойно, тоном, который она слишком хорошо знала:

— Ладно, Джес. Этого достаточно. Независимо от того, что тебя злит, избавься от этого прямо сейчас. Ты можешь быть сколь угодно несчастной, но ты не испортишь день всем нам.

— Джон, это ты все портишь, — проговорила она ровно, удивляясь своему самообладанию. — Я терпела то, что ты меня подавляешь и покровительственно относишься ко мне в течение восьми лет. Я устала от этого.

Его глаза расширились. Затем он вскинул руки и пошел прочь от нее. Джессика не последовала за ним; она осталась стоять там, где была, в то время как Бонни и Рей обменялись двусмысленными взглядами. Когда Джон прошел несколько ярдов, Джессика крикнула ему вслед:

— Это не подействует на меня теперь.

Он обернулся.

— Джессика, прекрати это прямо сейчас.

— Прекрати обращаться со мной, как с ребенком.

Он посмотрел на людей, идущих мимо; затем возвратился к Джессике и произнес, понизив голос:

— Ты выставляешь себя на всеобщее посмешище.

— Мне все равно.