Страница 4 из 5
Гром грянул неожиданно. И в прямом смысле – от небесного грохота все вздрогнули. И в переносном смысле:
– Папа приехал, – сказала Ирина спокойным голосом и посмотрела на мать.
Татьяна медленно закрыла книгу.
Увидев входящего в общую комнату мужа, Татьяна поднялась с дивана и сделала движение ему навстречу, ожидая, что он по обыкновению подойдёт поздороваться к ней первой из всех присутствующих. Но остановилась на полушаге: Евгений направился к Ирине, молча с ней переглянулся, затем за руку поздоровался с Николаем. Они стояли втроём несколько дольше не вызывающих подозрения мгновений, донеслось: «Позже…»
Наконец, словно вспомнив о жене, Евгений подошёл к Татьяне, по пути потрепав внука по волосам. Наклонился, скользнув губами, поцеловал:
– Здравствуй, Таня.
– Здравствуй, Женя. Ты зачем…Ты не собирался приезжать. Что-нибудь случилось?
– Нет, ничего. Просто соскучился. Ты мне рада?
– Рада, но у тебя, кажется, завтра на работе…
– Не беспокойся. Пораньше выеду – успею. Как ты? – Татьяна под пристальным взглядом мужа едва не опустила глаза, – Бледна что-то.
– Устала, да и такая погода, ты знаешь, как на меня действует. Сейчас всех накормлю и прилягу. Всем мыть руки! Будем обедать! – сказала Татьяна почти бодрым голосом.
Таня плотно прикрыла за собой дверь спальни, прислонилась к ней спиной и, не отпуская дверную ручку, замерла. Наконец-то, она осталось одна. Панический ужас, сопровождавший её с первого появления мужа и весь обед, понемногу отступал, давая возможность хладнокровно осмыслить сложившуюся ситуацию. «Позвонить Сергею и отменить встречу возможности нет, значит, он приедет. Я, конечно, могу и не выйти к нему. Он простит, он любит, он уедет. А прощу ли я себя? Ведь не просто свидание я ему назначила, разговор есть…Да что там, я хочу…хочу…» А чего хотела, Таня так и не сказала, а подошла к широкой кровати, легла с краю, свернулась калачиком и заснула.
Первый час ночи. Тело Сергея немного затекло, и он вышел из машины размяться. Ночная прохлада, даже сырость, неприятно забралась ему под футболку-поло, покрыла загорелые руки «гусиной кожей». «Блин, как бы не тряхнуло, – у Сергея был, приобретённый ещё в армии, невроз на темноту с холодом, но проявлялся он хаотично, – Надо срочно двигаться. I like to move it, move it, i like to move it, move it ». Разгоняя кровь, разогреваясь, Сергей замахал, словно мельница, руками и побежал в непроглядной темноте вниз по склону дороги. Метров через сто он остановился, задышал ровнее, и медленно пошел обратно. Невроз, к счастью, не проявился.
Таню он увидел, только подойдя почти вплотную к машине. Она стояла у капота, веточкой гоняя комаров от своих ног. Сергей чувствовал, чего от него ждала Таня. В одно мгновение, преодолевая сорокалетнюю пропасть, они оказались рядом, жадно ища глаза, щёки, губы друг друга… Сколько продолжалось это безумство они не знали, им было мало…Но первое, что услышал Сергей в короткой передышке:
– Уезжай!
Не отпуская Танины плечи, он немного отстранился:
– Ты дрожишь. Давай сядем в машину.
– А ты не понимаешь, Серёжа…
– Понимаю, муж здесь. Давай сядем.
Сергей усадил чуть растерявшуюся Татьяну на задний диван, укрыл приготовленным пледом, сел рядом и нажал на кнопку блокировки дверей.
– Ну-с, я слушаю. Что произошло?
– Они сейчас должны быть в бане, – заговорила Таня, скидывая балетки и поджимая под себя ноги. Она прижалась к Сергею и продолжала:
– В лучшем случае у нас есть час… Всё должно было быть по– другому…
И она немного сбивчиво рассказала о событиях последних двух дней так, как они ей представлялись. К сожалению, Татьяна знала не всё.
Сергей, хотя и слушал внимательно, не мог не видеть, что Таня так близко, что так доверчиво с плечика сползло лёгкое платье, открывая на загорелой коже трогательную светлую полоску от бретельки…Он, едва прикасаясь, медленно пошёл по этой райской тропинке…Ниже… Ниже…Таня замолчала, прикрыла глаза.
– А ты мне говорила, что не любишь загорать.
– Люблю, я люблю…
В стекло задней двери кто-то стучал костяшками пальцев. Сергей приподнялся и увидел светлую рубашку, тёмный ремень и часть брюк. Судя по уровню ремня относительно стекла, неизвестный был высок ростом, а по издаваемому звуку – очень сердитым.
– Мил человек, выходи на воздух.
– Ягодки подоспели, – подумал Сергей. Он наклонился к передней двери, из бокового кармана которой взял предмет в тряпице, сунул его в уже одетые шорты.
– Женя, иди домой. Я сейчас приду, – Татьяна не торопливо поправляла платье, ногой искала одну затерявшуюся балетку, – Серёжа, открой.
Она вышла. Рубашка и брюки быстро направились в её сторону.
Сергей распахнул дверь, огляделся, а дальше стоп-кадр: рядом стояла молодая женщина, с застывшей некрасивой улыбкой, в ней Сергей узнал Ирину; в стороне маячила какая-то размытая мужская фигура без лица; здоровенный детина, огибая машину, с дикой гримасой перекошенного рта, что-то кричал, приближался к Татьяне.
В следующее мгновение, когда слова обрели смысл, Сергей достал револьвер и выстрелил…
…– Алло, да, слушаю.
– Это насчёт фундамента.
Ну, да. Ну, конечно, другого и быть не может.
Июль, 2013 г.
БЫЛО, НЕ БЫЛО, НЕ БУДЕТ…
*****
С большой неохотой, через не могу, Сергей собирался на дачу. Всё, что мало-мальски напоминало о ней, вызывало раздражение и стыд: сумка с вещами, прогноз погоды, необходимость заправиться бензином и тысячи других мелочей, которые за полгода его владения шестью сотками стали обыденными, даже приятными. Но не в этот раз. Не сегодня.
Сегодня с утра у него в голове засела битловская Can't Buy Me Love. По бесконечной спирали, словно пытка, как приговор, крутились слова про любовь, которую нельзя купить. Не купить, не выпросить, не с требовать.
По весне, изначально глупая и эгоистичная идея поразить Татьяну своим трудолюбием, из кожи вылезти, а доказать, что он не хуже её мужа разбирается в некоторых вопросах благоустройства дачного хозяйства, что другим языком означает – зря ты не вышла за меня замуж, – привела к отвратительной ситуации осенью. Таня, осмотрев новую времянку, поняла всё правильно и…попросила отвезти обратно в город. Сергей слетел с катушек. Любовь, больная безнадежностью, позволила ему обвинять, проклинать, угрожать, грубо топтать что-то нежное и хрупкое, ещё светившееся в глазах Татьяны до самого окончания безобразной сцены. Да, это аффект. Но…
Короче, желания ехать не было, а было желание лечь и задавить битлов подушкой.
Наконец, Сергей вышел из дома и, не смотря на осеннюю прохладную погоду, не стал дожидаться трамвая, а неспешно пошёл до паркинга пешком:
«Ла-лала-ла лала-ла…Опять привязалась. Как только переберешь хорошим, так от него становится тошно. Вон, этому тоже…»
Впереди шёл гражданин. Его движение носило циклический характер: наклон вперёд, несколько размашистых шагов по скользким листьям, остановка, поиск равновесия, снова наклон… Гражданину с утра было плохо.
Сергей обогнал его, когда услышал вслед характерный голос:
– Мужик, дай закурить.
– В детстве бросил.
– А на пузырь добавить?..
– Да пошёл ты…– посоветовал Сергей, не останавливаясь.
«Дерьмо… И в придачу может быть тупым тунеядцем, неисправимым бабником, не вылезать из тюрем – и найдётся таки женщина, которая будет такого любить. Страдать будет, а не бросит. Почему? Или. Можно быть положительным, как анод – а женщина не любит. Почему пазл взаимности то складывается, то не складывается? И без видимых причин. Народная мудрость говорит о стечении обстоятельств, другой вариант – так карта легла. А если вспомнить о бронзовом«Любовь зла…», то вообще получается, что сам человек ни причём. Кто же всё решает за нас, кто так развлекается, бросая на чаши весов аргументы «за» и факты «против». Какой заветной комбинацией из слов и поступков открывается этот мудрёный кодовый замок?