Китайский дневник

На этом месте Хуршид немного оживился, так что вслед за носом из-под одеяла выглянула часть его смуглого лица с глубокими морщинами, не соответствовавшими его моложавому телосложению. До сих пор не могу сказать точно, сколько ему было лет… Манфу тоже оживился, подался вперед и с интересом уставился на Чуань Дзона, словно в ожидании увлекательной истории. Чуань Дзон продолжал:

‒ Манфу, наверное, уже рассказал тебе, что этот дом – особенный. И не только в странной архитектуре тут дело. Само по себе место тут странное. Это своего рода… место силы.

Я тоже невольно подался вперед, потому что грядущий рассказ, похоже, должен был пролить свет на все мои вопросы, которые, оставшись незаданными, внезапно сами нашли ответ.

‒ Также Манфу, вероятно, рассказывал тебе и про поэзию как принцип мироздания, это же его любимая тема, – усмехнулся китаец. – Вообще говоря, поэзией можно назвать этот феномен весьма условно, потому что не только в поэзии тут дело. Наш мир был сотворен или возник в ходе космической эволюции, – в данном случае это не так важно… – Хуршид, услышав эту ремарку, издал презрительное хмыканье. Не обращая на него внимания, китаец продолжал:

– Однако эволюция мира затронула не только видимое нам физическое пространство, но и пространство невидимое. Это пространство – информационная сфера, область духов, мир тонкой материи, – называй как угодно, важен сам факт его существования. Так вот, мир, каким мы его знаем, находится в точке притяжения различных невидимых полюсов, а сквозь сам мир проходит незримая ось. Как и в физическом мире, эта ось немного смещена, и колебания мира на этой оси влияют на наши представления о добре и зле, об удаче и судьбе, о творчестве… Наиболее чувствительные люди – поэты, верующие, проповедники, влюбленные – способны порою ощутить движение планеты по незримой оси. Они испытывают порывы вдохновения, озарение, экстаз – или, напротив, впадают в уныние, депрессию, творческий кризис. И у кого-то плетение его тонкого тела, или души, оказывается более созвучным мировому ритму, у кого-то – менее. Но то, что нами подчас руководят незримые и неосязаемые силы, отрицать нельзя, это испытывал на себе каждый человек – каждый!

Чуань Дзон говорил всё громче, всё более увлеченно, но в какой-то момент словно спохватился, одернул себя, замолчал… Такова была его манера говорить, как я понял позже. Обнаружив в себе переизбыток эмоций, он делал паузу, давал своим чувствам успокоиться и только после этого возвращался к разговору или незаконченному делу. Со смачным присвистом отхлебнув горячего чая, он продолжил спокойным и тихим голосом:

‒ Однако в нашем мозгу действуют защитные механизмы. Эти механизмы не дают прорваться в наше сознание мыслям о том, что недоступно объяснению. Так мы сохраняем душевное равновесие. В противном случае можно повредиться умом, потому что силовое поле – назовем так эту незримую ось – существует вне времени, для него нет прошлого и будущего, нет добра и зла. Дело в том, что оно, пользуясь близкой тебе, Аньпин, христианской терминологией, не ощутило на себе влияния грехопадения. Поэтому оно бессмертно. Мир может умереть, но не силовое поле. И те, кто порою ощущают на себе воздействие этого незримого потока, приобщаются к восприятию вечного и нетленного. Из озарений поэтов, проповедников и безумцев рождались мировые религии. Всё это было сообщено и навеяно влияниями и пульсацией мирового стержня, это он посылал видения, говорил из горящего куста, являлся в виде ангела Мухаммаду, дарил Гаутаме Будде состояние бесстрастного покоя. Контакт с силовым полем означает, что сознание индивида обретает способность раствориться в том, что не может умереть, приобщиться вечному информационному потоку. Поэтому мы тут полагаем, что все мировые религии – это как бы сны силового поля Земли, само оно лишено разума, являясь чистой энергией жизни, и только мы, люди, облекаем эти духовно-эмоциональные послания в нашу человеческую логику. Силовой поток лишен противоречий, однако наше сознание несовершенно, поэтому одно и то же послание разные пророки интерпретировали по-разному.

Я видел, как Хуршид заметно напрягся, и вот, наконец, он заговорил, звучно растягивая своим акцентом отрывистые слоги мандаринского диалекта:

‒ Такое наукообразное суждение – общая примета нашего времени. Но не всё так просто, и я не согласен с этим заключением, брат Дзон. Я не отрицаю наличия силового поля, оно так же очевидно для меня, как этот чай, этот стол и вы все. Сегодня не будет ни видений, ни грез, и я верю своим глазам. Однако я и другие мои единомышленники, которых здесь с нами нет – они принадлежат к разным религиям, но мы никогда не вступаем в религиозные споры, уважая друг друга… так вот, мы полагаем, что ось Земли так же, как и все явления мира, была повреждена во времена грехопадения, когда люди выбрали плотское существование и смерть. Аллах использует силовой поток как единственный способ общения с нами, потому что нас Он видит и слышит, но Его волю мы не способны воспринимать напрямую, будучи отрезаны от Небес плотской сферой своей физической оболочки. Потому все недопонимания в духовной и творческой сфере происходят не от неразумности силового поля и не только вследствие нашей ущербной логики, но вследствие того, что силовой поток, этот механизм общения с Творцом, был поврежден. Это замечание существенно. Мы не едины в нашем мнении относительно природы силового потока, и в этом, опять же, проявляется и несовершенство нашего ума, и ущербность мира, в котором мы живем. Есть Аллах, и есть человек, но связь между ними повреждена. Продолжай, Дзон, я не стану тебя больше прерывать, если ты больше не станешь преподносить свою точку зрения как единственно верную.

Чуань Дзон, с вежливым ехидством улыбнувшись Хуршиду, как ни в чём не бывало продолжил:

‒ Так вот, силовой поток не имеет разума, потому и видения, которые он посылает чувствительным людям, могут принимать разные формы… порою не совсем приятные, надо сказать. Не думаю, что Бог, будь Он реален, хотел бы показывать нам некоторые вещи… но это к слову. Я принимаю точку зрения Хуршида, хотя и не разделяю ее. Да и не в этом наша цель, мы не занимаемся теологией и философией, не наша цель вызнавать природу силового поля – это, боюсь, вопрос неразрешимый… Наша цель – узнать как можно больше о его свойствах, находясь в эпицентре его влияния. Потому что здесь, в этом самом месте, расположена своеобразная зона притяжения, место силы, как сказали бы современные любители экстрасенсорики. Такие места действительно существуют в разных областях земного шара, но отличие именно этого в том, что тут не просто отдельные лучи силового поля выходят наружу, но сам основной стержень пронзает здесь сферу земли. Для большинства людей этот факт, в сущности, ничего не значит. Но приведи сюда человека одаренного, человека, захваченного желанием творить, или просто влюбленного…

‒ …Или пьяницу, – игриво вставил Манфу.

‒ …Или пьяницу, – не моргнув глазом, согласился Чуань Дзон. – И он, этот человек, скажет вам, что что-то тут точно не так. И в зависимости от того, какую информацию пошлет ему силовой поток, его поведение изменится. Такой человек, особенно если он добровольно примет это влияние, уже никогда не станет прежним. Он не будет говорить – он будет вещать. Все его способности усилятся в десятки, сотни раз. Ученый обретет решение сложной задачи; влюбленный растворится в своей любви, не останется ни сомнений, ни тревог; поэт напишет лучшее из своих стихотворений; живописец создаст восхитительную картину. Пьяница…

‒ Пьяница наполнит бокал и восхвалит Господа. В этом месте он никогда не ощутит похмелья, – торжественно промолвил Хуршид, смягчая пафос своих слов улыбкой, – Ибо алкоголь порою наделяет нас качествами поэтов, высвобождая нашу чувствительность и творческий потенциал, которым, правда, большинство пьяниц не умеет пользоваться, потому что пьют они от придуманного ими горя, а не от желания возблагодарить Небеса за ниспосланное миру вино. Впрочем, сам я правоверный мусульманин и не притрагиваюсь к спиртному.