Страница 4 из 8
Лев, повесив на вешалку пальто с шарфом и распихав перчатки и шапку по карманам пальто, неспешно двинулся в сторону букиниста. Да, в своем широком пуловере, черных брюках и звонко стучащих по полу нубуковых ботинках, он выглядел настоящим медведем. Хотя, может, такое впечатление во многом вызывали богатырский рост, широкие плечи, темные волосы, густые брови и мощные бакенбарды. Но истиной, скорее, будет то, что сей образ невольно компоновался из всех перечисленных факторов в сумме и непосредственной взаимосвязи. Прежде чем сесть, Лев размял замерзшие кисти рук, поправил пуловер и невзначай кинул на Геннадий свой взгляд… О, этот взгляд… надменный и презрительный, причем в высшей степени, но не от надменных и презрительных мыслей, а от природы… Брови, разрез глаз, скулы, все лицевые мышцы и, может, даже некоторые особенно неприятные события в жизни сделали его взгляд таким еще в детстве. И многого он уже натерпелся из-за него…
– Так, – положил Лев ладони на стол. – Где книга?
– Ах, да-да! Сейчас…
Геннадий, с наигранной флегматичностью достал из пакета книгу и предоставил ее на суд своему покупателю. Это был плотненький толстый томик в твердом переплете. На серой обложке, стилизованной под мрамор, устрашающе чернели готическим шрифтом два слова: «Шекспир. Трагедии». Между ними в небольшой квадратной рамке поместился схематичный портрет, предположительно, самого автора. Ниже – характерный вензель аристократичного формата. Открываем форзац… На темно-сером фоне лаконично пристроился герб: щит с поперечной полосой, на котором стоит горделивая птица и в одной лапке держит средневековое рыцарское копье. За первой из страниц книги скрывалось имя автора: «Уильям Шекспир», но уже на следующем развороте художники разошлись похлеще, не забывая при этом соответствовать общей стилистике и духу описанного в книги времени. На левой странице разворота запечатлена минималистическая картина в арке, выполненная в черно-белом тоне, от чего создавалось впечатление, будто это лишь набросок карандашом. Итак, на ней была изображена сцена театра со зрителями, декорациями, в центре которой стоял актер в шутовском платье, ладонями закрывающий лицо. Картина не особо впечатляла и не несла в себе ничего удивительного, но, тем не менее, содержала некую загадочность, таинственность и даже ненарочную мрачность. Страница по соседству была менее содержательной, но куда более информативной. На ней перечислялись произведения, собранные в томе: «Ромео и Джульетта. Гамлет. Отелло. Король Лир. Макбет». «Все, что нужно», – подумал Лев. Листая страницы произведений в поисках каких-либо недостатков, он начинает постепенно завязывать разговор с Геннадием.
– Почему вы ее продаете? – изрек Лев, не поднимая глаз.
– Книгу?
– Ну, а что же еще?
– Скажем так, она мне уже без надобности.
– Без надобности? Шекспир?! – Лев поднял суровый взгляд на Геннадия, но тот уже привык к обстановке и чувствовал себя более-менее уверенно. – Вы понимаете, что я сейчас могу открыть любую страницу и найти на ней фразу, способную заставить человека переосмыслить свою жизнь, ну, или хотя бы просто крепко призадуматься над ней?
– Молодой человек, – протянул, переминаясь на месте с ироничной улыбкой, – Я много пожил… Много и фраз таких прочел, в том числе и из этой книги.
– И разве вам не хочется оставить ее у себя? Для того, чтобы перечитать любимые моменты вечером, держать на полке как память, или просто передать детям, внукам…
– Я что-то не пойму: вы купить хотите книгу или мне же самому продать?
– Нет, конечно, купить… Но, мне просто… любопытно, – невольно прикладывает палец к виску.
– Что будете заказывать?
Это официантка прервала разговор и принесла меню, которое Лев тут же отверг однозначным движением руки.
– Черный чай с лимоном, пожалуйста… Два.
– Нет, мне не стоит, – замотал головой Геннадий.
– Почему? Не стесняйтесь. Несите…
Официантка, дождавшись этой команды, молча откланялась. Геннадий же все не успокаивался. Он нервно начал тереть подбородок и тяжело вздохнул, понимая, что продолжительного разговора с юношей не избежать, в то время как ему самому хотелось закончить все побыстрее.
– Ну, Лев… Что же вы хотите от меня услышать?
Тот в ответ лишь в недоумении развел руками и выпучил глаза.
– Вы задали вопрос – я на него ответил. Но вас, видимо, мой ответ не удовлетворил. Что вы хотите услышать?
Лев в задумчивости опустил глаза на книгу. По движущимся глазам было видно, как он невольно прочел пару случайных строк, а потом вдруг остановился, иронично усмехнулся, посмотрел долгим и глубоким взглядом на собеседника и, наконец, спросил:
– Чем вам так не угодил Шекспир?
IV
– Против собственно Шекспира я ничего совершенно не имею, – с улыбкой ответил Геннадий.
Оперативно поднесли чай. Сквозь прозрачный заварник был явственно виден светло-бурый цвет напитка, который свидетельствовал о том, что ему еще только предстоит по-настоящему настояться для всей полноты вкуса. Но восхитительный букет ароматов уже прорывался с паром кипятка, наполняя сознание гостей бергамотовыми красками. Лев буквально на пару секунд отвлекся мыслями на неповторимое изящество линий, рисуемых в прохладном воздухе испарениями чая. Он очень внимательно следил за движением плавно текущих облаков, незаметно тающих в пространстве времени, мыслей и чувств…
– Пусть постоит пару минут. Потом можете наливать, – вернула его к реальности официантка.
– Спасибо, – ожил Лев. – Вас прервали… Продолжайте.
Геннадий уселся поудобней, как бы случайно вспомнил о том, что рассказы стариков мало кто желает слушать, особенно из молодежи, а посему решил не преминуть возможностью выговориться.
– Я в академики никогда не стремился. Да и простой литературе в школе не сильно хорошо учился… Ушел после восьмого класса и пошел в строительный техникум. Там мне и место. А все эти Шекспиры, Пушкины – я то долек от искусства. Не мне их судить и, тем более, не мне на них жаловаться.
– Но откуда-то ведь эти книги у вас появились.
– И, признаться честно, не я тому виной. Эта история, как и многие другие в жизни обычных мужчин, началась с женщины… В данном случае речь идет о моей сестре, царствие ей небесное. Эх…
– Она недавно умерла? Соболезную. Я тоже два года назад потерял родного человека. Понимаю, что вы чувствуете. Эти вздохи, этот взгляд, дрожь в голосе… Со временем они – нет, не уходят – скорее, становятся более привычными, что ли… не знаю как сказать… Становятся чем-то нормальным, обычным… Время идет, учишься жить без этого человека.
– Да… Вероятно.
– Так у вас эта книга от сестры?
– Не только эта книга, а еще многие другие. Она старше, всегда была умнее, воспитаннее… Постоянно присматривала в детстве за мной, шкодливым парнишкой. Любила учиться… И книги тоже любила читать. Стихи особенно обожала. Меня тоже пыталась хоть как-то к этому приучить – присылала разные книжки. Я читал, пробовал что-то понимать… В конце концов, столько наотправляла, что складывать некуда было. Вот я и решил пару книг подарить знакомым. Это были какие-то произведение Лермонтова… В общем, когда она узнала, так как взъелась! Ух! «Как так можно! – говорит. – Это ведь книги! Бессердечно отдавать их кому-либо! Ведь знания, что они несут – бесценны!» Вот прям так и сказала… Ух, как взъелась!
– О! Я ее прекрасно понимаю! – усмехнувшись, поддержал разговор Лев и налил себе и собеседнику чаю. – Понимаю и поддерживаю – это бессердечно. Это ж Лермонтов!
– Вот и она – один в один, как вы – вздымала руки и не понимала! Я говорю, что все равно уже прочитал это… Пусть кто-то еще прочтет. Она махнула рукой и обиду затаила… Но все равно через месяц прислала еще две.
Собеседники пригубили чай – уже чуть остыл, не так жжется – можно пить. Но не прошло и полминуты, как Лев возобновил разговор:
– Вы сказали, что она присылала книги. Жила в другом месте что ли?