Страница 4 из 7
– Не собирай Ян, ты тоже видишь ауру, и мысли передавать можешь, только ленишься. Если честно, я считаю у тебя другое призвание. Изобразительное искусство – вот где твой талант, умение выразить свои идеи в картинах. Ты отпускаешь свои мысли на бумагу, высказывая их без страха, никого при этом не обижая. Ты не оставляешь людей равнодушными, заставляешь их думать. Это ли не талант. Я такой способностью не обладаю, я не могу рисовать, и не могу открыто высказывать свои мысли, – произнесла Аника, усевшись на кровать.
– Ой, велико дарование рисовать, так каждый может.
– Может каждый и может. Я нет. Несколько раз пробовала, у меня ничего не получается.
– Теперь понятно, почему в моих красках возникала путаница несколько раз. Ну, давай, показывай, что получилось.
– Мазня, да и только.
– Ну, покажи, – застонала Янка.
Громкий стук в дверь прервал разговор. Дверь открылась, в комнату вошёл мужчина.
– Ну что сони, сегодня вы на общественном транспорте, у меня утром важная встреча, опоздать на неё – дурной тон. Всё я ушёл, удачного дня вам девочки.
– Ну, пап, мы почти готовы, – заканючила Янка.
– Всё, всё девочки – опаздываю. Сами, сами.
Сестры подбежали и поцеловали отца в разные щёки.
– Пока, пап. Вот видишь Анька, зря меня разбудила в такую рань, всё равно трястись в автобусе.
– Зато не опоздаем.
Мужчина, махнул на прощанье рукой и вышел.
– А про объявление ты серьезно говорила? – вернулась к разговору Аника. – Мы же никому не хотели говорить, что обладаем некими способностями, чтобы нас не забрали из дома для опытов.
– Ой, Анька ну ты и зануда. Мы же не подопытные кролики. А про способности я не собираюсь говорить, тем более у меня их почти и нет, скажу, что рисую неплохо и покажу свои картины. Так прошвырнусь, посмотрю, что у них там за конторка.
– Ян, нам нужно думать о поступлении в институт, а не заниматься ерундой, да и по возрасту ты не проходишь, раз там критерием написано дети. А ты уже большой ребенок, очень большой, Ян. И картины, они у тебя в большинстве какие-то мрачноватые, выбери, повеселей что ли. Поярче.
– Тебе совсем не нравится мои рисунки?
– Как раз нравятся, Ян. Очень нравится. Это я от зависти всё, – смеясь, произнесла девушка. – Если решила сходить и посмотреть, что это за центр, иди и посмотри, но только без меня. У меня подготовка в институт. Я девушка серьёзная.
– Жалко, ты бы там произвела фурор, передвигая предметы и читая с закрытыми глазами. Они бы оценили твое умение лечить руками и пением. Твой голос, голос ангела, поднимает немощных.
Последнюю фразу Янка произнесла фальцетом, поднимая глаза к небу.
– Прекращай издеваться. Если у тебя перестала болеть голова, пока я напевала, это ещё не значит, что я могу этим лечить. А что касается остального, немного тренировки и ты так сможешь.
– Ну, вот ты тренировалась рисовать картины, и никак?
– Никак.
– Вот и у меня никак. Ладно, пошли завтракать и в школу. Анька и надень мою зелёную рубашку пожалуйста, я сегодня не готова ни к одному уроку, рисовала весь вечер, ну ты знаешь. Ответишь за меня, если вдруг вызовут к доске, – простонала Янка с мольбой в голосе.
– Зелёную? Только не её, любую другую, зелёная вызывающая. Я надену голубую с кармашком, она хоть меня не раздражает. Ян и прекращай филонить и пользоваться моей добротой, ты же взрослый человек.
– Не готова ты на эксперименты Анька, нет в тебе огня, правильная слишком. Голубую так голубую, она у меня чистая, даже проверять не стоит, невостребованная, – смеясь, произнесла сестра.
– Или она… или два, – подытожила Аника.
– Она, – быстро выбрала Янка.
После школы Янина прямиком направилась в центр на разведку. Вывеска над дверью гласила – здесь гнездятся таланты. Данные из интернета не просветили, чем занимается центр, зато снабдили адресом. Янка открыла дверь и заглянула внутрь.
– Посторонись молодежь!
Девушка отскочила в сторону. Мужчина лет шестидесяти выскочил в открытую дверь и стал быстро спускаться по лестнице вниз. Вдруг резко развернувшись, он устремился к Янке. Что-то притягивало его к этой девочке.
– Вы что-то хотели узнать молодая леди?
– Да, решила узнать подробности о приёме в центр «Талант». Правда, в следующем году я уже заканчиваю школу, а у Вас указан возраст приёма до шестнадцати лет, а до шестнадцати это включительно?
Мужчина смотрел на девочку, не понимая внутренней тяги к ней. В ней ощущалось что-то родное и близкое до боли в груди.
– Ну, это ничего что шестнадцать, пусть будет включительно. А, у Вас какие таланты молодая леди? Судя по тубусу – рисунки, и Вы художница?
– Угадали. Многие хвалят мои работы.
– Тогда пойдемте ко мне в кабинет и посмотрим Ваши творения. Ну, шагайте смелей, раз пришли!
Мужчина взял девушку под локоть и потащил её внутрь здания. Теперь у Янины возникли непонятная нежность к этому человеку, симпатия и отсутствие страха.
– А у Вас в центре в основном дети? – спросила девушка.
– Подростки тоже присутствуют, у нас сформировано две группы с шести до двенадцати лет, и с двенадцати до шестнадцати лет, включительно, – смеясь, ответил мужчина. – Разные методики. А у Вас молодая леди, имеются ещё таланты, кроме рисования, у нас здесь несколько другие направления. Наши дети умеют делать то, что другим неподвластно.
– А читают с закрытыми глазами и усилием воли передвигают предметы?
– Ну, как-то так.
– Нет, я не умею так.
– Или не пробовали?
– Ну не знаю.
– Постойте, мы уже пять минут разговариваем, друг с другом, а все ещё не познакомились. Моё имя Вилен Владимирович.
Мужчина протянул руку для пожатия.
– А моё, Янина.
Девушка вложила свою маленькую ладошку в широкую ладонь нового знакомого, и дружеское рукопожатие разрушило остававшуюся скованность в общении.
– У Вас необыкновенное имя.
– Ну, у Вас необыкновенней, – смеясь, произнесла девушка, уже не стесняясь своего собеседника.
– Мое имя – это аббревиатура от В.И. Ленин. Отсюда ВИЛен. Отец был ярым коммунистом, верил в светлое будущее, и начал его строительство с имён детей. А Вы знаете кто такой Ленин?
– Конечно. Вождь мирового пролетариата.
– Вождь, это Вы хорошо подметили. Ну вот, мы и пришли. Говорю честно кабинет не мой, кабинет моего брата, а зовут его Рим Владимирович.
– Думаю, его имя тоже как-то расшифровывается, вряд ли Вашего брата назвали в честь столицы Италии.
– Да в уме Вам не отказать, РИМ – это Революция И Мир. Как Вам?
– Впечатляет, у меня имя тоже со смыслом, в нём запрятана частичка имени мамы. Её звали Анна, Аня, наоборот получается Яна. В итоге получилось Янина.
– Тоже интересная история, Вы говорите про маму в прошедшем времени, она погибла?
– Заболела, воспаление лёгких. Я совсем её не помню. Она умерла, когда мы…я совсем маленькой была.
– Извините, что я затронул эту тему. Ну, входите.
Мужчина открыл дверь, пропуская девушку вперед. Комната оказалась большой и светлой.
– Повторюсь, это кабинет моего брата, он здесь по сути всем заправляет, а я так в гости заходил. Но могу посмотреть Ваши картины и дать рекомендации, у меня здесь имеются семейные связи, – улыбаясь, произнес новый знакомый, садясь на стул.
– Смотрите Вилен Владимирович, Вы почти пообещали пристроить меня в центр, – щурясь, произнесла девушка.
Открыв тубус, Янина разложила рисунки на столе. Мужчина долго перебирал их, внимательно рассматривая. Отложил один. После чего снова пересмотрел оставшиеся работы.
– Да, Вы талантливая девочка, не ожидал. А не продадите мне одну картину из своих работ, мне она очень понравилась?
Он взял отложенное полотно. На картине был изображен монах с седой бородой в длинных белых одеждах. Его огромные синие глаза были полны слёз. Одной рукой он раздавал людям яблоки, лежащие перед ним, другой держался за православный крест на груди. Лицо старца искажали боль и страдание, и даже голубое небо, цветущие деревья и цветы, благоухающие за спиной, не сглаживали мучительных терзаний на его лице. Возникающий контраст между раем за спиной и мукой на лице монаха добавлял трагичности картине. А реалистически прорисованные детали лица магически притягивали к себе. Особенно глаза. Казалось ещё секунда и слёзы покатится по щекам старца. Взгляд концентрировался на лице, не желая пропустить этот момент. На другой половине картины царила смерть. Люди, отличающиеся друг от друга цветом кожи, толкаясь, толпились возле монаха в ожидании дара. А надкусывая взятые из рук старца райские плоды, тут же умирали, образуя страшную груду мёртвых тел. Но толпа напирала, и вновь прибывших, шагающих по мертвым телам, ожидала та же участь. Погибали люди с красной, жёлтой и чёрной кожей, люди со светлыми лицами ели яблоки, без вреда для себя. Дымка, образующаяся над умершими телами, напоминала смерть с косой, она являлась основным фоном второй части картины. Полотно вызывало дрожь. Зато Вилен Владимирович смотрел на него, не отрываясь.