Страница 233 из 234
Она почти ничего не видела. Слезы текли по щекам, словно плотная вуаль легла на глаза. Хилле она более не могла разглядеть.
Поводя руками наугад, она нащупала гладкую поверхность второй колонны. Если змейка освободила мужчину, значит, она способна освободить и Яал?.. Исмей прикоснулась браслетом к янтарной тюрьме.
На сей раз результата своих действий она не видела, только слышала треск и стук падающих обломков. Пыль запорошила ей руки и одежду. Кто-то шевельнулся рядом. Чьи-то руки подхватили ее, поддержали, прислонили к чему-то. А потом руки исчезли. Яал шла к столу, Исмей ковыляла следом. Постепенно зрение возвращалось к ней.
Полыхали синие молнии. Чудовище подошло уже к первому ряду колонн, оно раскачивалось из стороны в сторону, ядовитая слюна стекала из пасти. Рука Исмей сжала амулет Гунноры.
Яал подошла к столу, Хилле был уже там. Они стояли лицом друг к другу. Ненависть и злоба мерзко исказили его лицо, губы расплющились в зверином оскале, словно бы за ними таились такие же ядовитые клыки.
Молниеносно рука его сомкнулась на рукоятке ножа. Он полоснул острым лезвием по ладони, кровь хлынула было из раны в подставленную чашу. Но Яал повела пальцем, и рана тут же зарубцевалась. Лишь одна-две капли оказались в чаше.
— Не так, Хилле, — тихо сказала она, но голос этот заглушил и шипение чудовища, и удерживающее его на месте заклинание мужчины. — Даже с помощью своей крови не смеешь ты…
— Мне лучше знать, что я могу, а что нет! — крикнул он. — Я — Хилле, повелитель!
Яал покачала головой.
— По небрежности нашей стал ты повелителем. Кончилось твое время, Хилле!
Не поворачивая головы к Исмей, она протянула к ней правую руку.
— Да грядет змей, — приказала она. Словно бы понимая, что следует делать, Исмей подняла руку и почувствовала, что браслет ожил. Скользнув по руке, змейка взвилась в воздух, упала в подставленную ладонь Яал и вновь молниеносно обхватила ее руку браслетом. Хилле дернулся, чтобы перехватить его, но опоздал.
— Теперь… — Яал подняла руку; свернувшаяся в кольцо браслета змейка жила, голова ее качалась, глаза горели желтым огнем:
Афар, проснись!
Стояла, явись!
Ворам, предстань!
Чашу пролей!
Корни развей!
Чары рассей!
Именем грозным…
Но если имя и было произнесено, оно потонуло в сотрясшем комнату страшном громе. Исмей съежилась и, крича, зажала уши руками.
Чаша на столе бешено закружилась, завертелась, заскакала. Хилле с криком рванулся, чтобы схватить ее. Нож вырвался из его руки и повис прямо перед его носом. Хилле попытался схватить его — нож ускользнул. Вновь и вновь пытался поймать его Хилле, и каждый раз нож, словно бы дразня его, отлетал все дальше. И тут Исмей поняла, что синие молнии погасли, а в заклинании мужчины слышится торжество!
В погоне за ножом Хилле отошел от стола к обломкам двух колонн. И тут только очнулся от овладевших им чар. В резком прыжке, согнувшись, словно мечник в смертельном поединке, обернулся он к ним.
— Нет! — протестующе крикнул он. Словно бы отмахнувшись от болтавшихся над ним чаши и ножа, вытянув вперед руку, неслышно и мягко ступая, шел он вперед, и во взгляде его была столь непомерная злоба, что Исмей отшатнулась назад, за столы. В этот раз он не пытался овладеть своими орудиями зла.
Руки его сомкнулись на кусках необработанного янтаря.
— Еще не все, — взвизгнул он. Схватив янтарь, он рванулся к лестнице. Никто не попытался остановить его. Напротив, Яал направилась к мерзкому столу. Чаша как ни в чем не бывало оказалась на столе, и нож лежал рядом с нею.
Яал внимательно смотрела, выставив руку со змейкой; головка той раскачивалась из стороны в сторону. Яал словно бы вспоминала что-то бесконечно важное. А потом, как будто бы решив судьбу Хилле, она повернулась.
Шум в зале затихал. Исмей огляделась. Решетка, сотканная из лучей, таяла. Чудовище шипело и сопело уже на лестнице. Яал подошла к собрату по несчастью.
— Да будет ум его закрыт для меня. И конец может быть лишь один, мы знали его давно.
Он отвел руку от губ и кивнул:
— Он сделал выбор, и да будут они теперь вместе!
Но Яал с видимым смущением оглядывалась по сторонам.
— Есть ведь еще кое-что, — медленно сказала она. — Не так ли, Брок?
Он поднял голову, словно принюхиваясь, его ноздри жадно втянули воздух.
— Да, она! — Впервые он глянул на Исмей, как на что-то реальное, живое.
Теперь и Яал смотрела на нее.
— Она не связана с ним, она носила змейку на руке. А это иная сила. Чары Хилле — это смерть или жизнь во смерти. А она принадлежит жизни. Что за амулет держишь ты, девушка?
Язык не повиновался Исмей, и она в ответ лишь разжала ладонь, на которой лежал амулет Гунноры. Яал глянула на него и шепнула:
— Ох, как давно ничего подобного не видели стены Куэйта. Покровительство Ратонны… Да, Хилле не хватало только этого.
Речь вернулась к девушке:
— Почему же он просто не отобрал его у меня? Яал покачала головой.
— Такой знак власти можно только подарить. Если попытаться забрать его силой… Вся власть амулета обратится против насильника. С Ратонной нельзя шутить.
— Но мне незнакомо это имя. Это же амулет Гунноры!
— Что есть имя? — спросила Яал. — Иначе называют одни и те же сущности разные народы. В старину не отворачивала она своего лика от нас и охотно помогала просившим… И если Хилле осмелился бы попытаться использовать ее…
Вмешался Брок:
— Ты знаешь Хилле, он или считает себя всесильным, или пытается перехитрить соперника. Сейчас он думает. Яал, мы не должны давать ему время на это!
— Звезды совершили полный оборот, змей готов к броску. Сомневаюсь, чтобы он сумел сегодня что-то придумать. И все же пробил его час.
Они пошли на лестницу, Исмей увязалась следом: ни за что не осталась бы она в этом дьявольском месте без спутников.
Чудовище зашипело, припав к полу, кровавые глаза его были обращены на идущих. Брок поднял руку, и в ней оказался меч, темный, как ночь, ни одной искорки не отражалось от него.
Лезвия не было, красно-бурый клинок словно был вырезан из дерева. Но, увидев его, чудовище дрогнуло. Шипя и отплевываясь, отступало оно. Так пришли, они в мастерскую Хилле. Ядовитый и отвратительный дым клубился в воздухе.
В центре, в облицованной камнем яме пылал огонь. Над очагом на перекладине висел гигантский котел, в который Хилле что-то швырял горстями с ближайшей скамьи. Он читал нараспев заклинания и не обращал внимания на вошедших.
— Что у него, в голове помутилось? — спросил Брок. — Ведь должен бы знать он, что теперь ничего у него не получится.
— Нет, получится… — Яал подняла руку. Желтые глаза змеи загорелись, стали расти, расти, слились в огненно-желтый шар, солнцем заблиставший в темной комнате.
Чудовище жалобно забулькало, взвизгнуло…
И бросилось вперед… но не в сторону лестницы, где стояли трое вошедших, а к своему господину. Пламенем полыхал амулет в ладони Исмей, зеленый огонь потек к яме, затопил ее, но пламя не погасло, языки огня взвились к потолку… Пламя стало зеленым.
Голос Хилле прервался, он взвизгнул, увидев рядом чудовище, попытался отбросить его, но, сцепились в отчаянной схватке, оба они пошатнулись и упали в бурлящий котел.
Сразу же огненный шар погас, зеленое пламя потухло. Жидкость в котле поднялась вдруг до самых краев и спокойно застыла, и под ней ничего не было видно.
Светало. Близился новый день. Исмей привалилась к стене звездчатой башни. И надышаться не могла холодным зимним воздухом после всей мерзкой вони и дьявольской злобы, царившей в башне черного мага. Чудом перенесла она эту ночь. На какое-то мгновение эта мысль вытеснила все остальное.
Потом ладонь Яал легла на ее руку, оба они стояли рядом с Исмей во дворе замка в предутренних сумерках.
— Как печально изменился Куэйт, — сказала Яал. — Таким он никогда не был и не мог быть раньше!