Ксенофобы и подкалыватели

Шеф с облегчением отключился и с остервенением плюнул в пространство, затем не мешкая позвонил Полифемцеву.

Председатель ККК, казалось, ничуть не удивился сенсационной новости. Шеф чётко и лаконично изложил обстоятельства дела и поспешил распрощаться со впавшим в прострацию Револьтом Брутовичем.

После оповещения «главных моторов» Программы можно было слегка сбавить темп. Шеф выкурил очередную сигарету и набрал код директора ИМ, вспоминая его любимую поговорку: «Бог, видимо, всё-таки склонен к азартным играм». С неё-то он и начал разговор с Бормашенко, благополучно завершившийся спустя три минуты.

Аналогичная беседа с директрисой СИЗО продлилась как минимум впятеро дольше – благодаря в основном стараниям госпожи Веласкес. К исходу пятнадцатой минуты Шеф дошёл до температуры ключевого кипения. Когда ценой неимоверных усилий ему удалось уговорить госпожу Веласкес положить трубку, он выглядел как заезженный виниловый диск «Бэсамэмучо».

Некоторое время Шеф заслуженно отлёживался в глубоком кресле, затем сунулся в правую тумбу стола. Осторожно выдвинул ящичек с упрятанной под блистер красной кнопкой, несколько секунд тупо смотрел на неё и вдруг осознал, что прозрачный пластиковый «волдырь» нечем разбить. Они предусмотрели тысячи мелочей, а здесь дали маху. Шеф собрался уже вызвать охранника и попросить его раздобыть молоток, но потом устало махнул рукой.

Стащив с левой ноги дорогущий башмак, он принялся истово колошматить каблуком по выпуклой сфере блистера. С восьмого или девятого удара ему удалось нарушить целостность прочного пластмассового «гимена». Смахнув на пол осколки и надев ботинок, Шеф со всей остротой ощутил, что его левая нога не желает нажимать кнопку «подъёма в ружье» ничего пока не подозревающих Исполнителей.

– Господи, дай мне сил! – буквально простонал Шеф и, сардонически усмехнувшись, утопил в панель рифлёный торец кроваво-красной кнопки.

* * *

Тревожный выезд не застал Вольдемара Хабловски врасплох – таких выездов он пережил несметное количество. И всегда Хабловски знал, что именно находится у него в секретном боксе спецфуры. Что и кто. Чаще всего там помещался идущий на задание Исполнитель. Иногда он был налегке, иногда нет. Поскольку ключ от грузового отсека хранился у Вольдемара, Исполнителям разрешалось выходить из бокса и разминать ноги в ограниченном пространстве «загерметизированной» фуры. Обычно незадолго до «десантирования» Исполнителя Вольдемар заходил в бокс, где из раза в раз разыгрывалась трепетная сцена расставания. Ему предоставлялось исключительное право нанести прощальный дружеский шлепок по накаченной попке Исполнителя. Среди ксенофобарей бытовало мнение, что у шутя разгибавшего лошадиные подковы Хабловски удивительно лёгкая рука.

В этот раз всё пошло по другому сценарию. Вольдемару не только не сообщили имени коротавшего время в боксе Исполнителя – он вообще пребывал в неведении относительно наглухо задраенного в спецотсеке груза. Находился ли там личный автомобиль спецагента, или помещалось нечто иное – приходилось только гадать. Начавшаяся операция оставалась непонятной большинству сотрудников ДБ, про её детали не смогли сообщить Вольдемару ни его непосредственный начальник Флегонт Маркович Стереотрубин-Ауге, ни даже всеведущий директор Медицинского Отдела Эдуард Лаврентьев. Одно понимал Хабловски: вместо несостоявшихся учений придётся вступать в реальную схватку с неведомым противником.

В данный момент проведший несколько часов за баранкой Вольдемар находился в Вольнореченской области – в «заповедных и дремучих» вольнореченских лесах. В самом что ни на есть страшном чащобном массиве, куда он согласно приказу загнал спецфуру, смонтированную на базе выпускавшегося братьями-белорусами восьмиосного тягача-вездехода, похожего на те, которые таскают на своих, шире косой сажени, плечах ракеты «Ярс» и «Тополь-М» и другие, пока неведомые штатским «мешкам» и вероятному противнику более совершенные «реактивные снаряды» с термоядерной начинкой.

Ждать недолго – в 00 часов 00 минут Вольдемар вскроет секретный пакет и узнает то, чего не положено знать большинству простых смертных. Простому смертному большинству. Он прочитает имя Исполнителя и получит сведения о времени и месте «спуска шлюпки на воду». Не исключено даже, что этим Исполнителем окажется его закадычный друг Ольгерт Васильев.

Два задания назад (оборот, заимствованный Вольдемаром у ксенофобарей!) он доставил до места назначения именно Ольгерта. Весь последовавший за их сентиментальным расставанием кошмар тот спустя некоторое время изложил в параллельном отчёте «Самый большой подонок». Хорошо бы и на сей раз увидеть дорогого ему шалопая, по обычаю насвистывающего что-нибудь из классики биг-бита. Вольдемар был уверен процентов на восемьдесят, что именно так и будет.

За две минуты до полуночи Хабловски извлёк из потайного кармашка ключик-трубочку с гамма-одноразовым дешифратором, вставил его в ключевину потайного ящичка за запиравшейся личным кодом дверцей секретного сейфа и нажал выступающую над торцем трубочки кнопку. Открыв ящичек, он обнаружил там продолговатый, весь в сургучных печатях, пакет и, когда стрелки хронометра слились в чёткую вертикаль, задержал дыхание и взломал печати.

Содержавшийся в пакете приказ поверг Вольдемара в шок. С нарастающей досадой и недоумением он вновь и вновь перечитывал сухие, невыразительные строки в тщетной надежде уловить в них хотя бы скромный и невинный подтекст, но улавливать было абсолютно нечего. В 00.30 Вольдемару предписывалось оставить фуру, отойти от неё минимум на километр, выждать тридцать минут и возвратиться к машине. После этого Хабловски предлагалось порожняком возвратиться в Москву и запарковать спецавтомобиль на внутреннем дворе Департамента Безопасности. В конце «послания к потомку» недвусмысленно приказывалось сразу после прочтения уничтожить пакет и его содержимое вкупе с гамма-одноразовым ключом-дешифратором, что вызвало у Хабловски приступ безумного смеха.

Ясно как Божий день: пока он будет шататься по ночному лесу, неизвестный Испольнитель покинет бокс и приступит к выполнению секретной миссии.

Вольдемар достал из кармана комбинезона галету и задвигал квадратными челюстями, не прерывая размышлений. Похоже, на сей раз никого шлёпать на прощание по попке не придётся: его лишили этой «дворянской» привилегии. Так и не представившийся хозяину гость уйдёт на задание без традиционного благословения. Что ж, если начальству потребовалось обеспечить повышенный уровень секретности, то задача Вольдемара Хабловски и даже его долг – тут Вольдемар блаженно улыбнулся – понизить этот уровень.

Ровно в 00.30 минут пополуночи Вольдемар спрыгнул из высоко расположенной кабины на мягкую, чуть влажную землю. Сориентировавшись по компасу, он не оглядываясь назад зашагал прочь от спецфуры, углубляясь в чащу такого же страшного, как и в эпоху правления Ивана Грозного, непроходимого вольнореченского леса.

В 01.35 пополуночи нагулявшийся по ночному лесу Хабловски вновь стоял у машины. Торцовые двери грузового отсека были настежь распахнуты, гидравлический пандус опущен. От опиравшейся на мшистую землю кромки пандуса вели две характерные колеи: неведомый Исполнитель «десантировался» на автомобиле.

Вольдемар забрался во вместительное чрево фургона. Обмануть хитроумную миниатюрную подслушивающе-подглядывающую технику трудно, но попытаться стоит. А что такой техникой спецфура буквально нашпигована, сомневаться не приходится. Как говаривает Ольгерт Васильев, об этом даже киска знает. А Вольдемар тоже котяра будь здоров.

Хабловски вдруг поймал себя на том, что придаёт приказу из пакета слишком большое значение. Почему он должен волноваться, столнувшись с маниакальной, но вполне объяснимой прихотью начальства в лице председателя ККК Полифемцева и отчасти Шефа? Здесь нет никакого намека на криминал. Но всё же, всё же, всё же…

Вольдемар поднялся в кабину, вооружился собранным с помощью маракующих в электронике друзей из Технического Отдела блочком-анализатором и, заэкранировав его заготовленным впрок экраном, вернулся в грузовой отсек. Выведя на дисплей необходимые схемы, он позволил себе прокомментировать увиденное несколькими язвительными смешками: приборчик с детской непосредственностью продемонстрировал наличие в машине всех этих пошлых «клопов», «жучков» и «чёрных ящиков».