Страница 2 из 5
- Носорог - огромный, сильный зверь, но он может испугаться собаки.
- Очень приятно, - сказала Валентина Васильевна, - а теперь реши пример.
Он вздохнул и взял в руки мел. Валентина Васильевна продиктовала:
- Восемьдесят восемь плюс сорок четыре.
Он вывел на зеленой доске две восьмерки и две четверки и стал думать: "Восемьдесят восемь носорогов повстречали сорок четыре бюфага. Почему так мало бюфагов? Значит, не у каждого носорога есть друг..."
- Что же ты не решаешь?
- Сейчас решу.
"Но если к восьмидесяти восьми носорогам прибавить сорок четыре бюфага, то получится... два пишем, один в уме... то получится... восемь и один - девять... девять и четыре - тринадцать... то получится сто тридцать два неразлучных друга!"
Он сильнее сжал мелок и написал: "132".
- Правильно, - сказала Валентина Васильевна, а по ее глазам он понял, что она тоже думает о носорогах.
Учительница открыла дневник и вдруг удивленно посмотрела на мальчика.
- Что это такое?
Он привстал на цыпочки и заглянул через ее плечо.
- Это бюфаг, - сказал он.
- Какой же это бюфаг, - не согласилась учительница, - ведь бюфаг птица.
- Птица?
- Ну да, птица.
Ему сразу стало не по себе, словно он ошибся в друге. Он-то думал, что бюфаг зверь, а тот оказался птицей. Алексей Бочаров опустил голову. Валентина Васильевна положила ему на плечо руку и легонько потрясла его.
- Ты знаешь, - сказала она тихо, словно хотела доверить ему важную тайну, - бюфаг - очень хорошая птица. Она, как всадник, садится на спину носорогу и на ходу клюет пиявок и москитов. Нарисуй птицу.
- Нет, - сказал мальчик, - лучше нарисую носорога.
В начале года школьная форма очень неудобна: рукава длинны, жесткий воротник колет шею, а штаны только успевай подтягивать - спадают. Каждый с удовольствием надел бы старую форму. Пусть она маловата, пусть коленки и локти протерты и заштопаны, зато в ней чувствуешь себя человеком. Но дома говорят: "Без разговоров!" - и напяливают на тебя новую форму.
Он сидел в новой куртке и ему хотелось взять ножницы и подрезать рукава, которые доходили до пальцев. Ему было прямо-таки тошно в новой форме, но он стал думать о носороге и в конце концов забыл о форме. А его сосед по парте - Попотенко - сопел и вертелся.
Волосы Попотенко стояли торчком, а глаза черные. Кажется, из таких глаз вместо слез текут чернила. Попотенко не думал о носороге, и сидеть ему очень тяжело.
В первом классе Попотенко вообще не досиживал до конца звонка.
Посредине урока он поднимался и шел к двери.
- Попотенко, ты куда? - спрашивала его удивленная учительница (тогда еще не было Валентины Васильевны).
- Я хочу... - хныкал Попотенко и скрывался за дверью.
А когда он ничего не хотел, то тоже вставал и уходил.
- Ты куда?
- Я пошел к бабушке, - отвечал он и шел дальше.
Ничего нельзя было с ним поделать!
Теперь Попотенко никуда не уходит. Вырос. Он сидит рядом с Алексеем Бочаровым и пыхтит. И ничего не знает про носорога.
Алексей Бочаров не смотрит в окно. Нет смысла. Если бы по улицам разгуливали носороги с бюфагами на спине, тогда можно было бы вытянуть шею и даже привстать.
Хорошо бы встретить носорога, пойти за ним по полям и лесам и почесать его за ухом...
- Валентина Васильевна, у носорога есть уши? - на всякий случай спросил он.
- Есть.
- Большие?
- Не помню. Честное слово, не помню... Слушай, Алексей Бочаров, сходи в зоологический сад, посмотри, какие уши у носорога.
Никогда не надо съедать завтрак после первого урока. Надо сдерживаться, даже если в бумаге завернут бутерброд с вкусной розовой колбасой. Завтрак может пригодиться для более важного дела. Например, для того, чтобы угостить носорога.
В зоологический сад он шел под дождем. Дождь безжалостно мочил новую форму и тонкими струйками тек за ворот. Но не обязательно обращать на него внимание. Пусть льет. Можно уговорить себя, что никакого дождя нет и над головой не тяжелые тучи, а белые веселые облака. И ничего страшного, что между лопаток течет вода и куртка стала липкой и холодной.
Когда он добрался до зоологического сада, там уже никого не было. Посетители испугались дождя и разошлись. Остались одни звери. Тигр успел промокнуть, шерсть слиплась на животе и свисала сосульками. А бегемот спрятался от дождя в воду, и только выпуклые, как два бугорка, глаза посматривали, что делается кругом.
Алексей Бочаров долго бродил по пустым звериным улицам и все искал, на какой улице живет носорог. Ему попадались верблюжьи, слоновьи, птичьи, обезьяньи улицы, а носорожьей все не было.
Куртка намокла и из серой превратилась в черную. Она прилипла к лопаткам и жгла, как горчичник. И было жутковато оставаться наедине с сотнями зубастых и когтистых зверей, хотя они сидели в клетках.
Где же в конце концов живет носорог? Может быть, он открыл клетку и ушел? И теперь разгуливает по трамвайным путям, а дождь стекает по его круглым бокам?
И вдруг на толстых железных прутьях он увидел две таблички. На одной было написано: "Африканский двурогий носорог по кличке "Носик". На соседней табличке была другая надпись: "Дразнить и кормить зверей строго воспрещается".
Разве дразнить и кормить одно и то же? Мальчик просунул голову между железными прутьями и стал искать хозяина клетки. Носорог мог и не убегать в город, а забиться куда-нибудь в уголок подальше от дождя.
Холодные струи текли по спине. Дождь мочил вкусный бутерброд, который мальчик держал в протянутой руке, чтобы угостить носорога.
А носорог не шел. Тогда Алексей Бочаров решил позвать его по имени.
- Носик! Носик! - крикнул он и прислушался.
И вдруг дверь в задней стене клетки открылась, и из нее вышла старушка в синем халате.
- Чего тебе? - недовольно спросила она.
- Носорога, - ответил мальчик и от удивления вытянул губы, словно собирался сыграть на дудочке.
- Носорог болен.
- Болен? Разве носороги болеют?
- Все болеют! - отрезала старушка и захлопнула за собой дверь.
А он все стоял и держал в руке бутерброд. От расстройства он сам стал откусывать от бутерброда, но не чувствовал запаха колбасы, хотя очень ее любил.
- А где птица бюфаг? - тихо крикнул он вслед старушке.
Если носорог болен, то, может быть, можно угостить его друга?
Но старушка больше не появлялась. Наверное, она ушла к больному и поит его горькими лекарствами. А мальчик стоял под дождем и не заметил, как съел бутерброд.
Конечно, приятнее ждать хорошего исхода. Но лучше скрепить сердце и приготовиться к худшему. Если носороги такие большие, то болезни их тянутся долго; им куда тяжелее, чем людям.
Он поднимался по лестнице, когда его окликнула Валентина Васильевна.
- Алексей Бочаров, ты нарисовал носорога?
Мальчик покачал головой.
- Поленился, - сказала учительница. - А какие у него уши, запомнил?
- Я не видел его ушей. Он болен, - печально сказал мальчик и закашлялся.
- Ты сам болен. Наверное, бегаешь без пальто?
Конечно, он бегал без пальто, без фуражки. Но какое это имеет значение, если носорог болен!
- Ничего, поправится, - утешила его Валентина Васильевна. - Он сильный.
- Тогда посмотрю, какие у него уши, и нарисую, - сказал мальчик.
На уроке он сидел хмурый и время от времени кашлял, а сосед Попотенко ворчал:
- Не кашляй в мою тетрадку. Кашляй в сторону.
Он отворачивался и кашлял в закрытое окно. А Попотенко лез со своими советами:
- Пойди к врачу. Тебе освобождение дадут.
Он не хотел никакого освобождения. Здесь в классе был человек, который все понимал и вместе с ним жалел больного носорога. Зачем же брать освобождение и уходить от такого человека?
И как только он об этом подумал, Валентина Васильевна сказала:
- Заболел носорог...
Он поднял глаза и насторожился.