Страница 11 из 21
В октябре месяце стали готовиться к высочайшему смотру императора Александра II, который должен проехать из Крыма в Петербург. Развернутыми ротами в 96 рядов ходили церемониальным маршем, целыми часами по плацу Кадетского 1-го и 2-го корпусов у Анненгофской рощи. В один из вечеров ноября месяца мы получили приказание одеваться без винтовок для встречи государя императора, на Курский вокзал. Было около 9 часов вечера, и мы шли к вокзалу, как вдруг раздался взрыв. Мы даже не обратили особенного внимания. Встали на свое место, государь проехал, мы кричали ура и пошли в училище. Сейчас же получено было приказание, что завтра в 1 час дня, в большом Манеже, состоится высочайший смотр, мы почти всю ночь чистились, мылись – готовились к смотру. Отдельные начальники по несколько раз заставляли перечищать амуницию… Утром, после чая, приказано было одеваться, с десяток раз начальство осмотрело каждого, раздавая щедро наряды вне очереди. В Манеже наше училище поставили на правом фланге 2-й линии, в затылок Александровскому военному училищу[38]. Я стоял на правом фланге нашего 3-го взвода, в первой шеренге, почти против входа в Манеж. Было уже 1 час дня – государь не приезжал. Начальство что-то тревожно передавало друг другу… Вдруг неясно издали послышался гул народного «ура», ближе-ближе, и за стенами Манежа грянуло «ура», команда «смирно», все замерло, дверь распахнулась – показался император в николаевской шинели, сбросил ее с плеч на руки казаку-конвойцу. Ему подвели вороного коня, седло было покрыто чепраком черного каракуля с Андреевскими звездами по бокам, государь император был в каске с султаном из белых перьев, в вицмундире и брюках со штрипками, была ли лента и ордена – не помню. Ловко, легко сел на коня, разобрал повода, дал слегка коню шенкеля и направился к фронту первой линии… Команда «слушай на караул», музыка грянула встречный марш. Император поздоровался с александровцами, те ответили, и их музыка заиграла гимн «Боже, Царя храни», по фронту гремело «ура»… Император к нашему училищу подъехал с левого фланга, поравнявшись с серединой колонны, громко сказал: «Здравствуйте, дети», – «Здравия желаем, Ваше императорское величество!» – ответили мы ему как один и, от всего сердца идущее, грянули: «Ура!»… Император выехал на середину манежа, против входа в манежную церковь. Послышалась команда «смирно», – все замерло. Начался церемониальный марш, во время перестроений мы узнали, что вчера на государя было покушение – взорвали под одним из государевых поездов Курский путь – это тот взрыв, который вчера мы слышали[39]. Государю об этом было доложено при выходе его из Успенского собора, т. е. перед поездкой на парад в Манеж. Кончился парад, император слез с коня, нам скомандовали: «Вольно оправиться». Императора окружил генералитет. Прошло минут 10, нам скомандовали «смирно», и государь уехал. Войска стали выходить из манежа и расходиться по казармам. В училище мы узнали подробности покушения. Долго толковали и возмущались злодейством. Москва волновалась. Классные занятия и строевые шли своим чередом. К режиму я быстро привык и стал исправным юнкером. На Рождество поехал домой в Ярославль. Из меня вышел «юнкер-молодец». На елках, концертах, балах и спектаклях в прогимназии я был приглашаем воспитателями и учителями – было очень весело. Быстро прошли праздники, и я поехал в училище. Мать напекла мне сдобных колобков, лепешек на целый месяц, вплоть до Масленицы. По воскресеньям я ходил в отпуск к Калачевым, живущим теперь на Немецкой улице, жена Глафира Ивановна была очень приветливая и добрая.
Из преподавателей училища помню: Кратч – русского языка, преподаватель Лицея цесаревича Николая[40], знаток предмета, отлично преподавал и чудно читал. Отец Богоявленский – Закон Божий, слабость его была своя автобиография и кот, юнкера бессовестно пользовались слабостью старика, всем ставил не менее 9 баллов. Генерал Платонов – русская история, чудно читал лекции, мне ставил всегда 11–12 баллов, удивлялся моим знаниям по русской истории. Полковник Тейхман – топография, всегда кричал в классе: «Чертить, чертить, не разговаривать», за черчение у меня было 10–12. По вечерам, при лампе, многим чертил и тем испортил себе глаза, через год пришлось надеть очки на всю жизнь. Пришла Пасха, а с ней подготовка к экзаменам и стрельба. Вставали мы рано, в 4 часа утра, пили утренний чай и выходили на стрельбу на поле, что между Кадетскими корпусами и Анненгофской рощей, стрелковый вал был по опушке рощи. Отстрелявших отправляли в училище командами в 10–15 человек. По приходе сейчас же чистка винтовки, потом чаепитие – и на экзамены или на подготовку к ним. После обеда многие спали. Экзамены кончились в конце мая, и юнкеров откомандировали на лагерные сборы в свои полки. Мы опять прошли через Крутицкие казармы. Я приехал в Ярославль, явился в полк, но дали двухнедельный отпуск, и я отдыхал дома, ходя чуть ли не каждый день в Ямской лес вместе с юнкером Сашей Ушаковым – сыном нашего пристава 3-й части Петра Андреевича Ушакова. Этот юнкер Ушаков, по кличке Сашка, был тип, в дальнейшем я порасскажу многое. Бывало, как войдем в лес, так и запоет: «Есть тайна у меня глубокая» или «На свете Папе славно жить», – вообще был чудак. Был страстный любитель голубей. Полк вышел в лагерь, и я перебрался туда же. Был зачислен в 1-ю Ее Императорского Высочества роту к командиру роты Павлу Петровичу Павлову. Вскоре был назначен полковым знаменщиком, и трепало же меня знамя, когда было распущено, древко было длинное. На все занятия и стрельбы я ходил исправно. В августе были небольшие маневры частями бригады. К 1 сентября мы явились в училище. 22 октября 1880 года я, в день училищного праздника Казанской иконы Божьей матери, был произведен в унтер-офицеры – к басонам на погонах присоединились галуны.
Быстро летело время. Училищная жизнь не давала и скучать, и бездельничать, на Рождество поехал домой в Ярославль с юнкером Шавлинским. Оба племянника тетки Ольги учились в Московской военно-фельдшерской школе, около Лефортовского Военного госпиталя, но я редко с ними виделся. В прогимназии был уже новый директор – полковник Нечаев, известный знаток химии. Встретили новый 1881 год хорошо. Брат Александр остался в Болгарии и был назначен начальником топографических съемок в Болгарии и преподавателем в Софийском военном училище. Отцу высылал деньги, так что отец к дому пристроил еще одну комнату – для нас. Брат Николай учился в городском училище. По приезду после Рождественских праздников в училище Москву не узнали: шло политическое брожение, казачьи разъезды по улицам, усиленные аресты – на нашем дворе стояла глухая арестантская карета, которая часто выезжала с казачьим конвоем. Помню громадный ночной пожар фабрики Говортовского. Нам сократили отпуска. Наступило 1 марта, воскресенье, я пошел в отпуск к Калачовым и почему-то сейчас же после обеда пошел в училище. Как теперь помню, в 3 часа шел через Яузский мост к училищу, душа была неспокойна… Вечером от пришедших из отпуска юнкеров узнали об арестах в городе. Утром от нашего сапожника услыхали ошеломляющую весть: «Государь император вчера в 3 часа дня убит брошенной бомбой»… Мы не верили, но в это время знамена 7-го гренадерского Самогитского полка несли в наш манеж для присяги новому императору, как удар грома разразился над нашими головами. Получено приказание: «Строиться на присягу». Юнкера как-то стихли и около недели ходили сами не свои. Подробности злодеяния были ужасны.
В помещении 2-й роты была устроена библиотека, очень хорошо обставленная, выбор книг был громадный, тишина, уют, со стен смотрели бюсты наших писателей… Я отдыхал в библиотеке за книгой, сколько чистых, чудных часов я провел ради заботы о нас высокообразованного начальника училища, незабвенного Николая Ивановича Галахова… Мир его дорогому праху… Хорошо, по-отечески он относился к нам: помню, у нас шел класс методики, впереди меня сидел юнкер Перваго и спал… Я сию же минуту снарядил «гусара» с табаком и запустил спящему Перваго, но, совершив акт и опускаясь на скамейку парты, увидел в стеклянной двери самого Галахова… Его приговор был: юнкеру Иванову – четыре наряда, юнкеру Перваго – четыре дня ареста. С Перваго я встретился во Владивостоке в 1918 году.
38
Александровское военное училище. Основано 25 августа 1863 года. Вело свою историю от Александринского сиротского института, старшинство – с 22 октября 1830 года. Комплектовалось лицами с законченным средним образованием.
39
Имеется в виду покушение на императора Александра II, осуществленное членами революционной организации «Народная воля» 19 ноября 1879 года. Было намерение взорвать «царский поезд» – под полотно железной дороги была заложена мина. Из-за технической неполадки «свитский» и «царский» по езда поменялись местами, и взрыв произошел именно под вторым и пришелся на один из багажных вагонов, в котором везли фрукты. Один вагон перевернулся, восемь сошли с рельсов. Обошлось без человеческих жертв.
40
Императорский лицей в память цесаревича Николая или «Катковский лицей» – привилегированное закрытое учебное заведение с гимназическим и университетским отделениями. Существовал с 1868 по 1917 год. Размещался в Москве на Остоженке.