Страница 10 из 21
Встретили новый, тревожный 1877 год хорошо дома, по-прежнему, с кофе, вином. Россия была накануне войны… Я все свободное время посвящал чтению исторических книг, это вошло в привычку. Пришла Пасха, и 12 апреля была объявлена война Турции, стали получаться телеграммы. Я купил новую, более подробную карту Балканского полуострова, движения наших войск обозначал булавками. Мы получали «Газету Гатцука» с иллюстрациями[25], и все они теперь как перед глазами. В мае начались экзамены и кончились в июне. 16 июня я получил свидетельство об успешном окончании Ярославского городского училища. Лето провел на охотах. В Романовском уезде появилась рысь, которая нападала на людей, особенно на детей. Мать уговаривала не ходить на охоту. Имена героев войны чтились, и я 27 июля, в день тезоименитства августейшего главнокомандующего, великого князя Николая Николаевича Старшего, соорудил громадный его вензель и вечером зажег, было красиво. На воротах дома мы поставили два высоких флагштока и во время побед подымали два громадных четырехаршинных флага. Победы радовали, неудачи печалили. Все жили войной.
Прошло лето. Отец пока решил взять меня к себе в канцелярию в помощь. Я стал ходить на занятия и переписывать бумаги, что мне потом очень пригодилось – я ознакомился с делопроизводством. В канцелярии заинтересовался литографией и через неделю работал исправно на ней – печатал приказы по Ярославской военной прогимназии. Директором прогимназии был генерал-майор Оже-де-Ранкур, секретарем – чиновник Иван Андреевич Чукашев, казначеем – чиновник Иван Васильевич Лосицкий. Все ко мне относились очень хорошо. У меня был красивый почерк, и я быстро писал, исполняя быстро данную работу. Занятия были от 9 часов утра до 3 часов дня. Вечерами я дома читал, книги брал из библиотеки прогимназии, библиотекарем был учитель Ряднов 2-й. Мои товарищи Ширяевы учились в гимназии, Кореневы – в кадетском корпусе. Я, сам не знаю почему, вбил себе в голову поступить в морскую артиллерию, в Морское техническое училище в Кронштадте[26]. Отец ничего против не был. Я выписал программу и начал подготовляться, надо было особенно добавить по математике. Война бушевала: переход через Дунай, 1-я Плевна, 2-я Плевна, взятие Карса, взятие Плевны, перевала Шипка, переход через Балканы…
Встретили новый, 1878 год… взятие Филлипополя и Андрианополя… Ура… Русские у стен Константинополя… 19 февраля – мир. Я зачитывался рассказами с театра войны – мы получали «Ниву»[27].
Брат Александр окончил Топографическое училище 2-м и в чине подпоручика в сентябре 1877 года, заехав к нам, поехал на войну – отец и мать были счастливы и горды сознанием, я это видел и завидовал… Буду и я не хуже… Брат попал в Рушуский отряд, к генералу князю Дундук-Корсакову[28].
26 февраля, в день рождения государя наследника Александра Александровича, в 12 часов дня, мы вздумали отсалютовать из нашего орудия. Было сделано уже несколько выстрелов, при следующем выстреле сделалась затяжка, и я нагнулся над затравкой орудия, как вдруг грянул выстрел, и из затравки мне опалило все лицо… Как горячим песком ударило в лицо, я инстинктивно зажмурил крепко глаза, и это спасло меня от ослепления… Два месяца носил маску, которую три раза в день меняли, намазывая какой-то мазью, но на всю жизнь на лице остались под бровями черные точки.
Весной этого года я в первый раз пошел на «тягу» вальдш непов. Вечерняя картина леса и пения птиц, постепенное замирание леса поразили меня и остались в памяти на всю жизнь. Картины из «Записок охотника» Тургенева мне стали понятны. Я полюбил природу.
Все лето я усиленно занимался, готовясь к экзамену в Техническое морское училище. В начале августа, один, я отправился в Кронштадт. Петербург поразил, но не пленил. В Кронштадте я остановился у брата А. М. Колчина, богатого купца, на Господской улице. Начались экзамены, но мне заранее сказали: «Раз не моряк по рождению и нет протекции сильных морского мира, то не попадете». В артиллерийский отдел, на 9 вакансий, прибыло 57 человек. После первых письменных экзаменов по математике и русскому языку нас осталось 31 человек, после устных, по тем же предметам, осталось 18 человек… Я держался. Остальные экзамены шли хорошо. Кончились. Вывесили результаты, я имел в среднем 9,8 балла[29], но… не попал в число девяти счастливцев. Обидно было и грустно было ехать домой. В один из сентябрьских пасмурных дней на пароходе О-ва «Самолет» подъехал к пристани-часовне Толгского монасты ря, горячо помолился и скоро увидел родимый и милый свой Ярославль. Отец и виду не показал, но сказал: «Это твоя судьба».
Ярославль готовился к встрече с войны 10-го гренадерского Малороссийского полка[30]. У Московской заставы строили триумфальную арку, по образцу Петербургской на Невском, для встречи гвардии. Наверху арки красовался огромный Георгиевский крест. Весь город был во флагах. Полк с венками и цветами на штыках, с музыкой, при громовых раскатах «ура» вступал в город. Я встречал салютом из своей пушки. 35-я пехотная дивизия осталась в Болгарии на оккупации.
Я опять попал в канцелярию, но уже на жалованье 8 руб. в месяц, и то была помощь отцу. Было решено: я поступаю на военную службу в пехоту, вольноопределяющимся[31]. Экзамен буду держать весной будущего 1879 года. Теперь день я занимался в канцелярии, а вечер дома готовился к экзамену. У нас на квартире жил конторщик М[осковско]-Я[рославской] железной дороги И. И. Соловьев, который также хотел держать экзамен на вол[ьноопределяюще] гося, и вот мы с ним и начали готовиться, помогая друг другу. Мой товарищ по прогимназии и городскому училищу Шавлинский уже поступил в 9-й гренадерский Сибирский полк[32] и уехал в Московское пехотное училище[33]. На Рождество он приехал в отпуск в Ярославль к матери. От его вида в военной форме, красиво и аккуратно пригнанной, я пришел в восторг… Я решил поступить тоже в Гренадерский полк – кепи с высоким султаном была теперь моя мечта.
Встретили новый, 1879 год, очень хорошо. Брат Александр помогал отцу присылкой денег золотом, и отец уплачивал долги Голодухину за лес, за кирпич и прочие – словом, мы отдохнули. В марте я при прогимназии держал экзамен и получил свидетельство[34]. В феврале гренадерские полки ушли из Ярославля во Владимир и Нижний Новгород, а в Ярославль ждали 137-й пехотный Нежинский полк и 139-й пехотный Моршанский полк. В конце марта прибыл Нежинский полк, но ярославцы свой родной полк встретили не так торжественно, как гренадерский, чем на долгое время положили «нелюбовь» между горожанами и полком, даже блюдо, на коем подносили полку от города хлеб-соль, оказалось МЕДНОЕ… Ярославцы, как потом говорили в полку, народ-жулик. Потом это сказалось и очень убыточно для ярославцев…
Отец и мать настаивали, чтобы я поступал в Нежинский полк, так как в нем было много знакомых офицеров, а мне хотелось в гренадерский Малороссийский полк, дело доходило до слез, но в конце концов я послушался совета и желания родителей и 3 мая 1879 года был зачислен в 137-й пехотный Нежинский полк, в 12-ю роту, к командиру роты капитану Михаилу Алексеевичу Сушевскому, к другу-товарищу брата Александра. Живо сшили мне в швальне прогимназии очень хорошо все обмундирование. Присягу принимал под знаменем полка, на квартире командира полка полковника Маслова, на пригородной даче Сабанеева. С гордостью носил я военную форму. Трудно мне было жить в казармах, главное – ночью был плохой в казарме воздух, но скоро полк вышел в лагерь и все вольн[оопределяю]щиеся были собраны в одну команду при 13-й роте к грозе-службисту – к капитану Ивану Ивановичу Ярилову. Школил он нас ужасно, и скоро мы сделались «фронтовиками»[35]. Следил он за нашим каждым шагом, в отпуск домой увольнял только по праздникам до восьми часов вечера, к вечерней поверке все должны быть налицо в команде. Я толстыми сапогами стер выше щиколотки левую ногу, образовалась большая рана, и я каждый день должен был ходить на перевязку в полковой околоток. Доктор смазывал рану какой-то желтой мазью и посыпал белым порошком, после чего я от боли с полчаса скакал на правой ноге. Больная нога чуть не лишила меня возможности быть отправленным в юнкерское училище. В начале августа нас всех вольн[оопреде ляю]щихся командировали в Москву для держания вступительного экзамена в юнкерское училище. В Москве нас поместили в Крутицких казармах, что представляли эти казармы – один Бог ведает… грязь, вонь, пища отвратительная, и это все под боком командующего войсками. Многие, и я в том числе, спали на воздухе – на крыше крыльца в подвальное помещение… Всех собралось более 400 человек[36]. Начались экзамены, и я в среднем получил десять баллов, но так как прогимназисты поступали без экзамена, то нам, за неимением свободных вакансий в младшем классе, предложили поступить в «приготовительный», я согласился[37]. Начальник училища был полковник Н. И. Галахов. Мой командир 1-й роты – полковник Тимофеев (Тимоха). Командир 3-го взвода – капитан В. П. Асеев. С первых же дней я попал в такую переделку – ужас: все по расписанию, по образцу, по правилам, все согласно Инструкции для юнкерского училища, утвержденной начальником штаба Московского военного округа генерал-лейтенантом Духовским. Первое время означенную инструкцию целыми часами изучали «в зубок». Как ни было трудно, но мне это нравилось и, по правде говоря, усвоилось на всю жизнь. Любил во всем порядок. Как, бывало, красиво было: выйдет юнкер в отпуск, кепи с ярко вычищенным гербом и султаном, шинелька в обтяжку – ни одной морщинки, пояс вычищен как лаковый, на руках белые замшевые перчатки, талия как у барышни… загляденье. Юнкера были молодец к молодцу – Москва любовалась, и были же красавцы, как я помню, юнкер нашей 1-й роты 1-го взвода Николай Баньковский – загляденье. Дисциплина была строжайшая. Строй и гимнастика были тяжелы – нередко из манежа приходили все мокрые до нитки. Взводный унтер-офицер у меня был юнкер Тарасов, отделенный – юнкер Романов. Отношение между юнкерами старшего класса к юнкерам младших классов было как [у] начальников к подчи ненным. Кормили юнкеров хорошо – сытно, но и аппетит же был у нас: я съедал две больших тарелки супу или щей, тарелку каши и часто две котлеты – из столовой еле выйдешь. После обеда разрешалось «чаепитие»: служители за плату разносили в чайниках кипяток, и юнкера группами пили чай с «аблимантами», т. е. с пирожными, пряниками, конфетками – все это покупалось у старика Василия, бывшего барабанщика учебного полка, в лавочке его, в коридоре 1-й роты.
25
«Газета А. Гатцука политико-литературная, художественная и ремесленная», издававшаяся еженедельно в Москве в 1875–1890 го дах. Ежегодным приложением был «Крестный календарь», издававшийся А. А. Гатцуком еще с 1866 года и ставший первым российским календарем, издававшимся частным лицом. Календарь имел громадный успех, расходился тиражами в сотни тысяч экземпляров. С 1885 года ежемесячным приложением к газете стал сборник беллетристики. Число подписчиков доходило до 30 тыс. человек.
26
Правильно – Техническое училище Морского ведомства (с 17 июля 1872). Основано 20 августа 1798 года в С.-Петербурге как «Училище корабельной архитектуры». После ряда преобразований в 1872 году было переведено в Кронштадт, размещалось в Итальянском дворце. В описываемое время готовило корабельных инженеров, инженеров-механиков, штурманов и морских артиллеристов.
27
«Нива» – популярный русский еженедельный «иллюстрированный журнал литературы, политики и современной жизни», выходивший с декабря 1869 по сентябрь 1918 года.
28
Имеется в виду Александр Михайлович Дондуков-Корсаков.
29
При 12-балльной системе.
30
10-й гренадерский Малороссийский полк. Старшинство – с 30 марта 1756 года (от 4-го гренадерского полка). Полковой праздник – 15 августа. Полное название (с 25 марта 1864) – 10-й гренадерский Малороссийский генерал-фельдмаршала графа Румянцева-Задунайского полк. Входил в состав 3-й гренадерской дивизии.
31
Вольноопределяющиеся – молодые люди с образовательным цензом, желающие добровольно поступить на действительную военную службу нижними чинами для отбывания воинс кой повинности. Пользовались некоторыми льготами при несе нии действительной службы (сокращенные сроки, право выбора части и др.).
В соответствии с полученным образованием в описываемое время (до 1886) делились на 3 разряда: 1-й – прошедшие курс высших учебных заведений, 2-й – прошедшие курс не менее 6 классов гимназии или реального училища, 3-й – выдержавшие испытание по особой программе (в объеме курса городских училищ). К числу последних и относился автор.
32
9-й гренадерский Сибирский полк. Старшинство – с 25 июня 1700 года. Полковой праздник – 6 августа. Полное название (с 25 марта 1864 по 26 апреля 1891) – 9-й гренадерский Сибирский Его Императорского Высочества Великого Князя Николая Николаевича полк.
33
Имеется в виду Московское пехотное юнкерское училище. Основано в 1864 году. Располагалось в Москве в Лефортово в «Красных казармах». Среди известных выпускников – генерал от инфантерии М. В. Алексеев (1857–1918), закончивший училище в 1876 году.
34
Курс военной прогимназии (экзамен за который, вероятно, и выдержал автор) давал права вольноопределяющегося 3-го разряда.
35
От «фронт» или «фрунт», т. е. строй. Имеется в виду строевая подготовка.
36
То есть более чем в два раза превысив число имеющихся вакансий.
37
В случае, если поступающих, получивших «проходной» балл, было больше, чем имелось вакансий, «избыток» распределялся между другими юнкерскими училищами. Приготовительные отделения с годичным курсом учреждались для тех, кто «при вступительном испытании оказывались недостаточно подготовленными для успешного прохождения курса младшего класса». Из выпускников всех военных прогимназий империи по окончании курса на военную службу вольноопределяющимися 3-го разряда определялось ежегодно около 250 человек, а юнкерские училища выпускали около 1900 человек. Таким образом, вряд ли стоит списывать «затянувшуюся» учебу в Московском пехотном юнкерском училище М. М. Иванова на «задвинувших» его при поступлении бывших прогимназистов.