Страница 31 из 32
– Фрау Агнес… Я не знаю, что делать, я не знаю, что с ним сделал этот ужасный генерал! Он опять не в себе, он закричал на меня… Его трясет, и лежал он не так, как я его оставила!
– Деточка, успокойся сама. Он не на тебя, он на себя раскричался, не паникуй. Ты хочешь, чтобы он поднялся? Попроси немедленно Клауса перезвонить мне, иди домой и ни о чем не тревожься. Клаус придет, сделает все, что нужно, твоя задача делать всё, что Клаус скажет тебе. Улыбайся, оставайся совершенно спокойной. Ты меня поняла?
– Рудольф сможет подняться?
– Если ты не будешь противоречить Клаусу.
– Конечно, фрау Агнес.
– Позови Клауса, зайди к Гейнцу, забери Альберта и Гейнца попроси, чтобы он к вам пока не заходил. Не начинай возражать.
Аня, все больше поддаваясь тревоге, зашла к Клаусу, к Гейнцу, привела Альку домой и скорее отвела его в детскую. В спальной, где лежал Вебер, она слышала надломленный голос Вебера, говорящего с самим собой.
– …Как ты это делал, черт! Как?!
Она, чтоб самой не вскрикнуть, прикрыла себе рот ладонью, смогла улыбнуться сыну, вытащила его любимый ящик с конструктором, что не так давно Гейнц привез Альке с гастролей. У самой руки подрагивали, но она заставляла себя улыбаться, начала строить с Алькой остов какой-то машинки. Алька вопросительно смотрел на нее, взял из ее рук детали, уселся на полу перед ящиком, словно давал ей разрешение выйти. Он начал что-то искать в коробке. Она вышла и опять приникла к дверям спальной.
– Ну что ты тогда сделал со мной, Абель? Это ты, ты посмотрел на меня, и все пошло к черту… Но ты же можешь все вернуть! Как я тогда это вспомнил? Почему я лежу, если все в порядке? Как упереться в эти чертовы руки, ноги?? Абель, я же вижу тебя, я найду тебя, жив ты или мертв, я не знаю, что я с тобой сделаю! Какого черта ты мне улыбаешься? Я же тебе поверил! Зачем ты сказал мне туда идти? Зачем, раз ты знал? Чтобы я вот таким дерьмом лежал?? Я тебя все равно найду и прикончу!
Все это смешивалось со стоном, каким-то коротким, придушенным рычанием, словно Вебер с кем-то невероятно сильным сцепился в смертельной схватке. Аня закрывала глаза, уши, Рудольф сошел с ума, это она понимала.
Как ей остаться спокойной? Он говорит с Фердинандом, которого здесь нет, он не говорит, он хрипит, стонет, в голос бранится с ним, он что-то делает с собой, потому что что-то летит с тумбочки, звякнула чашка или что-то еще из посуды, и тумбочка, грохоча об пол, поехала в стену.
«Боже мой… Боже мой…» – она мысленно твердила одно и то же. «Только не это…»
Венцель вошел, коснулся ее плеч, тоже прислушался, чуть отвел ее от дверей и заговорил с ней шепотом.
– Анечка, быстро приоденься, как для выхода, сделай вид, что ты собираешься на концерт, и Альберта одень нарядно.
– Что такое, Клаус?
– Анечка, делай то, что я говорю, Агнес сказала. Я сейчас к нему зайду.
– Клаус, он сошел с ума.
– Ничего подобного, он ругается с Абелем, он пытается встать, сейчас мы ему вдохновения добавим. Ты собираешься на концерт со мной и с Альбертом, Альберт будет капризничать – и чем громче, тем лучше.
– Клаус, что ты говоришь? Он и так рычит, как зверь. Ты хочешь его добить?
– Пусть прорычится, Аня, не надо спорить.
Венцель толкнул дверь, Вебер смолк и уткнулся в подушку лицом.
– Ты пытаешься приподняться? Тебе помочь?
– Нет, Клаус, уйди, пожалуйста, скажи Ане, чтобы они не приходили пока сюда, если они дома.
– Значит, ты не будешь против, если мы сходим к Гейнцу на концерт? И Альберта возьмем, он хорошо музыку слушает, а то что-то мы все концерты Гейнца пропустили, он сегодня в Берлине играет.
Вебер вжался лицом в подушку, хорошо, что он оказался на этот момент вниз лицом.
– Тебе принести что-нибудь? Мы часа на три. Ань, собери Альберта, мы тут с Рудольфом пока свои дела сделаем…
Вебер видел вполглаза, как Венцель держал ее за плечи, вел к дверям, опять наклонился к ее волосам, опять он щекой касается ее волос, склонился к самому уху, улыбается, как последняя дрянь, что-то шепчет ей на ухо. Прикрыл за собой дверь, вытаскивает эти поганые судна, так бы и пнул его в его улыбающуюся морду.
– Уйди, Клаус.
– Нас часа три не будет… Я поближе поставлю, ты сам сумеешь дотянуться?
– Уйди!
– Ладно. Ты хотел повернуться? Давай, поверну.
– Уйди, чёрт!!
– Ну, я пошел, помогу им собраться…
Дверь оставил открытой. Венцель держит хнычущего Альку в руках. Аня пытается натянуть на Альберта какую-то пижонскую курточку, тот извивается угрем, выворачивается из их рук, разревелся, а они продолжают его наряжать.
Через мозг словно методично пропускали молнию за молнией, даже искрило в глазах. Вебер, стиснув зубы, вжимался щекой в подушку, и при этом он ясно видел Абеля, спокойно прогуливающимся в белом халате по какому-то кабинету, и кабинет его видел.
«Я тебя найду, Абель, сейчас встану и я им устрою концерт Гейнца – и всё на свете, а потом я найду тебя, и я тебя разорву на части. Теперь я тебя вижу, найду, где б ты ни был! Мой сын не хочет с ними идти, он не хочет, а они его, как куклу, наряжают и волокут! И она так лживо, так вымученно улыбается! Ничего, вернутся, я как раз встану, все равно встану. Я ей напомню, кто ее муж, это ты довел до того, что они меня не стесняются. Что со мной считаться? Этот ублюдок будет мне судна подавать – благородный. И при мне будет лапать мою жену, мучить сына, а я буду лежать бревном и утираться, да, Абель?! Я тебе верил, я сделал то, что сказал ты, я послушался тебя, а не Аланда». И поймал ироничный взгляд, спокойную улыбку Абеля – прямо в глаза, словно они в одной комнате.
«Почему ты послушался меня, а не Аланда?»
«А зачем ты это сказал?!»
«Мало ли, какой дурак, что сказал, фенрих, ты так устал, у тебя не было отдыха, ты работал один за всех, ты хотел отдохнуть – что хотел, то и получил. Аланд, кстати, не возражал, чтобы ты выбрал и другой путь, Анна-Мария тебе дала очень дельный совет, и Агнес тоже тебя предупреждала. Ты выбрал сам, надеюсь, теперь ты наотдыхался так, что еще лет триста не захочешь».
Абель улыбается.
Альку одели, Анечка тоже сменила наряд, они собрались. Она даже не зашла, Альку тоже не пустили.
– Мы ушли, Рудольф. Ничего не надо? – Венцель заглянул через порог.
Как Вебер ненавидел сейчас этот голос, эту улыбку, не ответил, но слушал, содрогаясь, как они уходят.
Стоны и рев возобновились и усилились, едва дверь за ними закрылась. Вебер, кажется, должен был надорвать все мышцы, как он пытался упереться этими бескостными тряпками руками-ногами. В мозгу так и полыхало, комнату то и дело высвечивало такими цветами, словно он в жерле вулкана.
«Абель, ну как?» Он затих, надорвав в себе все. «Ведь тогда как-то очень легко тело все вспомнило. Вы с Аландом вообще сидели и покуривали на твоем столе, а я шел по лугу. Я помню, что чувствовал запах травы и реки – как?»
«Успокойся, закрой глаза и смотри на меня. Мне в глаза, Вебер. Не превращай себя в камень, расслабь тело, иначе будет очень болеть, перетягиваешь мышцы». Вебер почувствовал, что ногой он уперся в стену, теперь надо сильно толкнуть себя, и он окажется на полу. Покосился на пол, кровать высокая, загремит всеми костями попытался отдышаться, расслабить тело, окаменевшее от чрезмерных усилий.
«Я смогу тебе помочь, только когда ты успокоишься и именно попытаешься вспомнить, как ты движешься. Тело все помнит, ты ему очень мешаешь – просто изо всех сил ты себе не даешь подняться. Даже дураку Клеменсу было совершенно ясно, что все у тебя в полном порядке, это твои перегоревшие мозги тебе мешают. Им, и правда, не помешало бы отдохнуть, успокаивайся. Аня и Венцель пошли на концерт, но ты абсолютно спокоен».
– Абель, ты соображаешь, что ты несешь?
Вебер подтянул руки, пошло легче, уперся ими в постель, оторвал грудь от постели.
– Вот видишь, падай поаккуратнее, переломаешься – эффект будет не тот. Поднимайся, это не требует таких усилий. Как ты по утрам вставал с постели – ты же не изображал Геркулеса? Встал, почувствовал, какой ты славный парень, как у тебя все прекрасно сложено, жена так бы и любовалась, ты бы ее обнял, сам почувствуй, какой ты сильный, как твои руки сейчас ее всю к себе приберут… Ну, давай, Вебер, вспоминай. Она придет, никуда не денется, а ты такой красавец – прямо к ней. Женщине приятно, когда такая мощь перед ней собирается облаком нежности, расслабься еще раз. Полежи и встань. Можно и на пол не валиться нарочно, ты же не встаешь по утрам – сбрасывая тело на пол нелепым толчком о стену? Вспоминай, вот ты встал, жена у тебя умница, вам с ней так хорошо было обниматься, но надо вставать.