Страница 276 из 291
С догадками у меня было туго. Откровение Иоанна предвещало второе пришествие Христа и конец света с колоритной атрибутикой в виде Гога, Магога, огненных озер и карающих мечей. Исходя из всех моих ступеней я мог интерпретировать конец света разве что началом новой жизни героев ступеней, иной, непохожей на прошлую. Это отчасти противоречило истории Отто Хана, жизнь которого вовсе не закончилась и вместе с тем, со слов Азара, не пошла по запланированному пути.
Уж конечно совсем не интерпретировал я апокалипсис каким-то действительным катаклизмом. В контексте Библии я мог предположить, что устрашение, идея грядущего неминуемого конца, имеет вполне определенную воспитательную цель, например, чтобы склонить к праведности; но если, как уверял Никанор Никанорыч, у плана была иная, глобальная цель, она оставалась для меня за завесой тайны.
Так размышлял я и кажется при этом пытался говорить вслух, хотя четким умозаключением тут и не пахло. Я закончил и посмотрел на Лилиану, ожидая, что как и раньше она пожелает помочь мне. Но она только глядела на меня серыми своими красивыми глазами и молчала. Почувствовал я себя студентом, которого сам недавно отправил восвояси. Не придумал я удовлетворительного ответа.
- Ну хорошо, - прервала она молчание. - Давайте, я подскажу вам, что описанный в плане катаклизм действительно существует, это не метафорическое обозначение, неверно интерпретированное запуганным Прохором. Но эту часть открытия я оставлю вам с Никанор Никанорычем. Ваша встреча состоится весьма скоро. Поговорим теперь про лицо, важного участника «Апокалипсиса», вовлеченного в описанные казни, катаклизмы и прочие нелицеприятные события.
Она конечно имела ввиду Иисуса, выступавшего в книге чуть ли не инициатором катаклизмов. Я размышлял над словами Лилианы в один из дней, дома. И вправду, трудно было провести параллель между ним, как некоторым корневым лицом «плана» и ступенями, в каждой из которых события вертелись вокруг ученого-инноватора. Совсем не ложился Иисус, по крайней мере в библейской интерпретации, в метафору Никанор Никанорыча о ребенке, бегущем по тропе. Если только история и в этом случае не сыграла с летописцами злую шутку, и не был он в действительности выдающимся ученым, непонятым и в этой связи приговоренным и погибшим.
Лилиана не прерывала меня, только покачала отрицательно головой, отчего мысли мои вновь спутались. Всплыли размышления Никанор Никанорыча о морали, кроме того сама Лилиана давала мне подсказку о высокоморальной, учительствующей роли Иисуса.
Мне, признаться, порядком надоело чувствовать себя не выучившим урок школьником. Я чувствовал что лоб мой покрывается испариной. Самое время было Лилиане помочь мне, дать подсказку, но она молчала. А перемена заканчивалась и нужно было сдавать ключи от аудитории.
- Кажется, Никанор Никанорыч поставил науку в один ряд с моралью... - сказал я неуверенно.
- Да, и поставил их в один ряд вовсе не Никанор Никанорыч, - отозвалась Лилиана. - Вы ведь запомнили его последний разговор с Отто, о познании и цели.
Разговор и вправду всплыл в моей памяти. Она помогала мне, но к выводу я должен был прийти сам.
- Когда говорят о познании, гноссеологии, в первую очередь непременно всплывает научное познание, как знание о закономерностях окружающего мира. Но помимо науки, вертикального прогресса, разве мораль не выступает важнейшим инструментом познания, как внутреннего мира, так и внешнего, привязанного непосредственно к человеку и обществу.
Этот неожиданный ликбез по философии был полностью в духе предыдущего, когда о морали, как форме общественного сознания, говорил Никанор Никанорыч. Я правда не мог связать ее со ступенями, планом и личностью Иисуса. Или все-таки мог? Если в один ряд записывали Лилиана с Никанор Никанорычем науку и мораль, не означало ли это, что?..
- Мораль, этика — крайне неустойчивый и гибкий инструмент. - говорила Лилиана, - Она всегда рядом и попытки зафиксировать ее, формализовать, принимают странные, причудливые формы. Культы, религии, секты, этические нормы и изощренные законы. Но это не мешает нравственности присутствовать и не в меньшей степени определять уровень развития метафорического ребенка Никанор Никанорыча, чем наука. А это означает, что?..
Ответ сам пришел мне в голову. Это означало, что помимо выдающихся ученых, попадающих в жернова безжалостного вероятностного постулата, как видел я в своих ступенях, план касался людей высокоморальных, нравственных, учительствующих. Об этом говорила Лилиана. А это в свою очередь означало, что Иисус, или его реальный прототип, равно как и множество других потенциальных исторических лиц, тоже являлись частью плана, также навещали их вездесущие Мойры.
В глазах Лилианы я увидел спокойное торжество, как подтверждение моего умозаключения.
В голове моей не укладывалось, что мораль, нравственность, может быть столь же опасна для человечества, как ядерная бомба. Я безусловно мог выстроить логическую цепочку, что религиозный фанатизм выкосил едва ли не больше народонаселения, чем самые изощренные научные открытия, однако неужто и вправду ставятся в один ряд Сиддтхарха Гаутама и Вернер Гейзенберг.
- Ставятся, Борис Петрович, ставятся.
Лилиана оторвалась от парты и подошла ко мне, сидящему за исцарапанным преподавательским столом со стопкой курсовых работ, ведомостью и журналом, мачтой костыля рядом и вытянутой в сторону ногой в гипсе.