В ногу!

В 1893 году у мужчин, слонявшихся по улицам Чикаго в поисках работы, ни одного из этих признаков не было. Как и шахтерский поселок, из которого явился Мак-Грегор, город раскинулся перед ним расползшийся и безвольный — безвкусное, беспорядочное пристанище миллионов, выстроенное не для воспитания мужчин, а для того чтобы несколько торговцев мясом и мануфактурой наживали свое состояние.

Поводя могучими плечами, Мак-Грегор чувствовал это, хотя и не мог с точностью выразить свои чувства; его ненависть и презрение к людям, возникшие, когда он был подростком в шахтерском поселке, вспыхнули с новой силой при виде горожан, растерянных, испуганно бродивших по улицам собственного города.

Ничего не зная о положении города и о безработице, Мак-Грегор не стал ходить по улице в поисках надписей «Требуются рабочие». Он не сидел в парке, изучая объявления, которые часто служат лишь приманкой для доверчивых людей, чтобы отнять у них последнюю копейку. Длинными, размашистыми шагами Красавчик Мак-Грегор прокладывал себе путь прямо в фабричную контору. Когда кто-нибудь пытался его остановить, он только сжимал в кулак руку и, сверкая глазами, продолжал идти вперед. А кто хоть раз взглянул в его голубые глаза, тот уже не осмеливался стать на его пути.

И в первый же день, по прибытии в Чикаго, Мак-Грегор нашел работу по себе на фруктовом складе на северной стороне города. Это и было третье место, предложенное ему в течение первого дня; и он принял его. Досталось оно ему исключительно благодаря его силе. Двое старых и сутулых рабочих пытались приподнять бочонок с яблоками, чтобы вкатить его на довольно высокую платформу. Возчик, доставивший бочонки, стоял, упершись руками в бедра, и, глядя на их усилия, хохотал. Белобрысый немец[19]стоял на платформе и ругался на ломаном английском языке. Мак-Грегор остановился и стал смотреть, как двое людей напрягали все свои силы. В его глазах засветилось бесконечное презрение к их слабости. Оттолкнув их в сторону, он могучим напряжением мускулов приподнял бочонок, подбросил его на платформу и одним толчком вкатил в открытую дверь склада.

Оба рабочих стояли, глупо ухмыляясь. А на противоположной стороне улицы, где находилось пожарное депо, раздались аплодисменты. Возчик повернулся и приготовился скатить с грузовика еще один бочонок. Во втором этаже фруктового склада открылось окошко, и там показалась седая голова. Резким голосом старик крикнул белобрысому немцу:

— Эй, Фрэнк, наймите-ка этого парня и пошлите ко всем чертям шестерых других!

Мак-Грегор вспрыгнул на платформу и направился в открытую дверь склада. Немец последовал за ним, разглядывая огромную фигуру рыжеволосого гиганта и несколько неодобрительно покачивая головой. Он, казалось, хотел сказать: «Люблю я сильных людей, но ты, брат, уж слишком силен». Словно конфуз, выпавший на долю двух слабых рабочих, отразился на нем самом. Те двое стояли, поглядывая друг на друга. Можно было подумать, они готовятся к драке.

Сверху медленно спустилась подъемная машина, и из нее выскочил маленький седой человек. У него были шмыгающие острые глаза и короткая, жесткая седая бородка. Только он успел выпрыгнуть из лифта, как сейчас же заговорил:

— Мы платим два доллара за девять часов работы[20]: начинаем в семь, кончаем в пять, — хотите работать?

И, не дожидаясь ответа, обратился к белобрысому немцу:

— Прикажите этим двум слюнтяям получить, что им следует, и убираться.

Только тогда он повернулся к Мак-Грегору, ожидая его ответа.

Маленький седой человек понравился Мак-Грегору главным образом своим решительным тоном. Он кивнул головой в знак согласия и, глядя на немца, рассмеялся. Маленький седой человек исчез, а Мак-Грегор вышел на улицу. Дойдя до угла, он обернулся и увидел, что немец стоит на платформе и глядит ему вслед.

«Он, наверное, размышляет о том, сумеет ли справиться со мной», — смеясь, подумал Мак-Грегор.

Мак-Грегор проработал на этом складе три года и уже на втором году службы стал старшим, заменив, таким образом, рослого немца. Последний знал, что раньше или позже у него начнутся трения с Мак-Грегором, и решил поскорее отделаться от него. Он был оскорблен тем, что главный заведующий лично нанял человека, тогда как эта прерогатива принадлежала всецело ему. Изо дня в день следил он за Мак-Грегором, пытаясь оценить силу и мужество этого гиганта. Он знал, что тысячи голодных людей бродят по улицам без работы и, в конце концов, решил, что нужда заставит Мак-Грегора подчиниться и сделает его агнцем. К концу второй недели он решил произвести опыт. Выследив Мак-Грегора, стоявшего в полутемном проходе между бочонками, он крикнул ему:

— Ты чего там околачиваешься без дела, рыжий ублюдок?

Мак-Грегор ничего не ответил. Грубый окрик нисколько не оскорбил его. Он принял слова немца как долгожданный вызов. С кривой усмешкой на устах он направился к нему и, когда их разделял лишь бочонок с яблоками, протянул руку, схватил за грудь немца, изрыгавшего бешеные проклятия, и потащил его к окну на другом конце склада. Там он остановился и, сжав горло немца, принялся медленно душить его. Удары и пинки посыпались на Мак-Грегора; в ушах у него зазвенело от молотоподобных ударов немца, но он спокойно продолжал сжимать пальцы. Его голубые глаза загорелись ненавистью; при слабом свете, проникавшем через окно, было видно, как вздулись мускулы на его страшных руках. Глядя на выпученные глаза полузадушенного, извивающегося немца, он вдруг вспомнил пастора Уикса из Угольной Бухты и еще сильнее сдавил горло своей жертвы. Когда немец перестал наконец сопротивляться, показывая, что сдается, Мак-Грегор отступил и выпустил его; немец тотчас же свалился на пол. Стоя над ним, Мак-Грегор сказал:

— Если ты донесешь об этом заведующему или станешь уговаривать его меня уволить, я тебя убью! Так и знай. Я останусь здесь до тех пор, пока мне здесь нравится. Твое дело сказать, что я должен делать и как делать, но, обращаясь ко мне, ты будешь называть меня «мистер Мак-Грегор», — не забывай этого.

Рослый немец поднялся на ноги и направился к выходу между высоких рядов бочонков, хватаясь за них на ходу обеими руками. Мак-Грегор вернулся к своей работе, но не преминул крикнуть вслед удалявшемуся противнику:

— Советую тебе поискать другое место! Твоя должность скоро достанется мне!

Вечером, по окончании работ, когда Мак-Грегор направлялся к трамваю, он увидел маленького седовласого заведующего; последний, похоже, поджидал его, стоя у входа в кабак. Старик кивнул Мак-Грегору, и тот перешел через улицу и остановился перед ним. Они вместе вошли, подошли к стойке и взглянули друг на друга. Губы маленького человека скривила улыбка.

— Что вы такое сделали с Фрэнком? — спросил он.

Мак-Грегор повернулся к кабатчику, который стоял в ожидании заказа. В его рыжей голове пронеслась мысль, что заведующий, пожалуй, захочет принять покровительственный тон и угостить его стаканчиком. Это вовсе не нравилось ему, и он решил опередить старика.

— Что вы возьмете? — спросил он. — Мне — сигару!

Таким образом, он не дал возможности заведующему заговорить первым. Когда принесли сигары, Мак-Грегор заплатил за обе. Ему казалось, что он участвует в занимательной игре.

«Белобрысый немчик хотел меня заставить подчиниться ему, а у этого человека тоже кое-что на уме», — решил он.

Когда они вышли на улицу, Мак-Грегор остановился на тротуаре.

— Я хочу вам сказать, что мечу на место Фрэнка, — сказал он, обращаясь к заведующему. — Я уверен, что скоро изучу дело. Вам не придется прогонять Фрэнка. Когда я буду готов занять его место, его уже не будет.

В глазах маленького седого человека вспыхнули опасные огоньки. А сигару, за которую заплатил Мак-Грегор, он держал так, словно готовился швырнуть ее на улицу.

— Как далеко, думаете вы, можно пробиться при помощи кулаков? — спросил он, повышая голос.

19

…нашел работу по себе на фруктовом складе, ∞ Белобрысый немец… — 21 декабря 1916 г. Андерсон писал Мариэтте Финли из Чикаго: «Вчера вечером было холодно, шел снег, и я решил пройтись. Я забрел в тот район, где почти двадцать лет назад работал на складе. Уф! Меня пробирает дрожь, когда я думаю о том, сколько я там натерпелся. Начальником надо мной был немец. Заведующий понимал, что я только мальчишка и не могу выполнять тяжелой работы. (Здесь Андерсон несколько искажает действительность: ко времени его поступления на склад в 1896 г. ему уже исполнилось 20 лет. — Е. С.). Он давал мне разные легкие поручения, но когда его не было, немец нагружал меня вовсю.

Я не смел жаловаться. Это были трудные времена, и я не представлял, куда еще мог бы податься. Немец посылал меня на берег озера (Мичиган. — Е. С.), где закладывался фундамент нового складского здания. Там был страшный холод, и ветер обдавал нас ледяными брызгами. Для меня это превращалось в борьбу не на жизнь, а на смерть. Каждый вечер я с гордостью думал о том, что холод меня не сломил» (Letters to Bab: Sherwood Anderson to Marietta D. Finley, 1916–1933 / Edited by William A. Sutton. Urbana: University of Illinois Press, 1985. P. 34). О работе Андерсона на складе в Чикаго см. также примеч. 10 на с. 439–440.

20

…два доллара за девять часов работы… — Ср.: «Я нанялся на склад, где весь день катал и поднимал тяжелые бочки и ящики, работая по десять часов в сутки и получая за это два доллара» (Sherwood Anderson's Memoirs. Р. 157).