Витающие в облаках

Мы доехали до конца моста.

– Королевство Файфское! – провозгласил профессор, словно мы въезжали в некую волшебную страну.

– Царство хюхтер-тюхтеров, – фыркнул Чик.

– Сент-Эндрюсский университет, моя альма-матер! – мечтательно произнес профессор.

– А мне казалось, вы говорили, что учились в Кембридже, – удивилась я.

Лишь несколько часов назад он с упоением рассказывал мне про майские балы, плоскодонки, привратников и прочие приметы быта учащейся молодежи, неслыханные в Данди.

– Говорил? – переспросил он.

– Мы не едем в университет, – торопливо встрял Чик. – Я вам не такси. И я, черт побери, опаздываю.

– Куда? – спросила я.

– На наружку. – Последнее слово прозвучало с отчетливой неприязнью.

– Наружку? – повторила я.

– Да, наружное наблюдение. За людьми.

– Я знаю, что значит «наружка». Просто вы как-то не похожи на человека, который за кем-то следит.

Он вытащил из внутреннего кармана визитную карточку и протянул мне. Плохо напечатанная засаленная карточка гласила: «Бюро частных расследований „Премьер“! Выполним любые задания, не спрашивая лишнего». Надо же, кто бы мог подумать! Оказывается, Чик – частный детектив.

– Частный сыщик, – задумчиво произнес профессор Кузенс.

Чик не обратил на него внимания и нервно поглядел на часы:

– Я ее упущу, блин.

– За кем же вы наблюдаете? – спросил профессор.

– За одной бабой. Ревнивый муж, все дела. – Он закурил сигарету (устрашающее зрелище на скорости, с которой мы неслись). – Муж, конечно, псих. Как обычно.

– Значит, вам не зазорно делать такую работу? – спросил профессор. – Я имею в виду – с этической точки зрения.

– Зазорно? – эхом отозвался Чик.

Профессор засмеялся:

– Чем больше повторяешь слово, тем странней оно звучит, правда? «Зазорно» – однокоренное с «позор», что в старину означало просто «зрелище». Например, «невежества губительный позор».

– Потрясающе, Гавриил, – сказал Чик настолько невыразительным тоном, что я не могла понять, сарказм это или он говорит серьезно.

Я подалась вперед, чтобы обратиться к Чику с вопросом, и окунулась в аромат тела мужчины средних лет – «Олд спайс», пот и выдохшееся крепкое пиво. Я не могла не отметить, что от профессора Кузенса едва заметно пахнет розовым маслом.

– Вы за мной следите? – спросила я у Чика.

Он удивленно поднял брови, уподобив свой лоб резиновой гармошке, и презрительно сказал:

– С какой стати я буду за тобой следить?

– Бедная девочка думает, что за ней следят, – услужливо разъяснил профессор Кузенс.

Чик окинул меня оценивающим взглядом в зеркало заднего вида и спросил:

– В самом деле?

– Нет, я это просто придумала, – сказала я, потому что мне очень не хотелось верить в обратное.

– Бедный Кристофер – доктор Пайк – тоже думал, что за ним следят, – вздохнул профессор Кузенс. – И вот видите, что с ним случилось.

– А что с ним случилось? – спросил Чик чуть погодя, когда стало ясно, что профессор не собирается продолжать.

– Несчастный случай, совсем как с нашим общим другом. – Профессор указал на пса, который навострил ухо, показывая, что знает: мы говорим о нем.

– И вы подозреваете, что это был не случай? – спросил Чик.

Профессор засмеялся:

– О, в этом я не сомневаюсь! Сотрудники моей кафедры известны своей предрасположенностью к несчастным случаям. Какой день ни возьми, половина их окажется в больнице. Скоро в университете вообще никого не останется.

– Профессор Кузенс думает, что его хотят убить, – сказала я Чику.

– Вы просто отличная парочка, – саркастически заметил Чик. – Один думает, что его хотят убить, а другая – что за ней следят. А уж принцесса-несмеяна на заднем сиденье… Вы ведь знаете эту присказку?

Последние слова были обращены к профессору.

– Нет, какую?

– Даже если вы параноик – это не значит, что за вами не охотятся.

– Частный сыщик, – задумчиво произнес профессор Кузенс. – «Жил в Данди один частный сыщик, / Твердил он: „Смотри на часы, Чик“…»

– А это далеко? – спросила себе под нос Терри. – То место, куда мы едем?

– Да уж неблизко, – загадочно отозвался Чик.

Наконец мы прибыли на место – может быть, в Купар, но я не обращала внимания на дорожные указатели. Во всяком случае, это место было очень похоже на Купар. В Файфе светились окна домов – жители жгли драгоценное электричество в лампах дневного света, пытаясь разогнать зимний послеобеденный Сумрак. Чик остановил машину на приятной улочке, обсаженной деревьями и застроенной отдельными и полуотдельными пригородными виллами. Он заглушил мотор, откинулся на сиденье и закурил очередную сигарету.

– Так что, Чик, – профессор Кузенс потер руки в предвкушении, – это засада? Что теперь? Вы просто будете сидеть тут и следить за дверью, а если эта женщина выйдет, то поедете за ней?

– Что-то вроде этого.

– А откуда вы знаете, что не упустили ее? – спросила Терри. Поскольку мы уже не ехали, она немного ожила.

– Ниоткуда, – буркнул Чик.

– А разве вам не полагается термос с горячим бульоном? – спросила я. – И кроссворды, и записи классической музыки?

– А фотоаппарат? – живо спросил профессор Кузенс. – А бинокль? А блокнот? А газета, чтобы за ней спрятаться?

Чик извлек из кармана «Беговые новости» и помахал перед носом у профессора:

– Знаете, Гавриил, все совсем не так. Это вы кино пересмотрели.

– Напротив, Чик, – печально возразил профессор, – я слишком мало в своей жизни смотрел кино.

Прошло несколько минут созерцательного молчания, и Чик сказал:

– Вообще-то, я всяких странностей навидался на этой работе, Гавриил. Хоть роман пиши.

– Я уверен, что вы могли бы написать роман, – отозвался профессор Кузенс с (совершенно излишним, на мой взгляд) энтузиазмом.

– Говорят, у каждого человека внутри сидит роман, а? – сказал Чик, слегка оттаяв.

– Вот и пусть себе сидит там, внутри, – огрызнулась Терри.

Чик в ответ сказал что-то нелестное про студентов. Выходило, что он не для того платит налоги, чтобы мы могли дни напролет бездельничать, вступая в беспорядочные половые связи и употребляя наркотики.

– Не думайте, что я вам не благодарна, – отрезала Терри, и Чик отрезал в ответ:

– Ну и пойди засунь голову в шкаф!

В машине было слишком тесно для ссор – из присутствующих это понимал по крайней мере пес: он вдруг испустил гигантский моржовый вздох скуки, покрутился на месте в тщетной попытке расчистить пространство между мной и Терри, тяжело плюхнулся на сиденье и закрыл глаза.

– Он, случайно, не умер? – спросила Терри с беспокойством и осторожно потыкала пса пальцем.

Пес открыл один глаз и задумчиво взглянул на нее.

– Сидите уже тихо! – раздраженно сказал Чик. – Вы привлекаете внимание.

– Чик, вы женаты? – спросил профессор через некоторое время, желая поддержать разговор.

– А вам какое дело? – оскалился Чик.

– Я просто спросил.

– Я свободен как ветер, – небрежно сказал Чик.

– О, как и все мы, – засмеялся профессор.

После паузы Чик произнес:

– Чертова баба, чертова Мойра, чертова стерва! Все забрала – дом, мебель, детей. Хотя их-то не жалко, сраных сопляков.

Мне вспомнился доктор Херр – его бывшую жену тоже звали Мойра. Уроженка Абердина, ученый-химик с нечеловеческой выдержкой. Она как-то умудрилась пробудить в себе толику человеческих чувств – ровно столько, чтобы хватило подать на развод. Это наверняка единственное, что могло быть общего между Чиком и Херром.

Чик с выразительным вздохом отложил «Беговые новости», потушил сигарету, откинулся назад и закрыл глаза со словами: «Не давайте мне заснуть».

Он мне кого-то напоминал, и я пыталась понять, кого же.

– Ты смотришь на меня, – сказал он, не открывая глаз.

– Я просто пытаюсь понять, кого вы мне напоминаете.

– Я один такой, – сказал он. – Господь разбил форму, в которой меня отливали.