Сияющая Цитадель

Они вышли в коридор второго этажа, и Улаф заглянул в одну из комнат.

– Проверь, есть ли там клопы, – сказал он Спархоку.

– Добрый господин! – протестующе воскликнул трактирщик.

– Я предпочитаю спать один, – пояснил ему Улаф. – С клопами мне тесно, а кроме того, они мешают спать.

Трактирщик нерешительно хихикнул.

– Очень смешно, добрый господин. Надо будет мне запомнить эту шутку. Откуда вы прибыли и куда направляетесь?

Улаф одарил его долгим ледяным взглядом. Его голубые глаза дохнули замораживающим дыханием северного ветра, под туникой многозначительно перекатились напрягшиеся мускулы.

– Э… пожалуй, это неважно, – торопливо сказал трактирщик. – Меня это совершенно не касается, правильно?

– Ты попал в точку, – сказал Улаф. Он огляделся по сторонам:

– Сойдет, пожалуй. Мы остаемся. Заплати ему, – прибавил он, хлопнув Спархока по плечу, и, громко топая, спустился вниз.

Они передали коней конюхам, отнесли седельные сумки в спальни и вернулись в общий зал, чтобы поужинать.

Келтэн, как обычно, накладывал на тарелку гору дымящегося мяса.

– Наверно, нам придется послать за другой коровой, – шутливо заметил Берит.

– Он еще сосунок, – добродушно заметил Келтэн, – но ход его мыслей мне нравится. – Он ухмыльнулся Бериту, но вдруг его ухмылка медленно погасла, и светловолосый пандионец побледнел. Какое-то время он пристально вглядывался в лицо молодого рыцаря, затем резко отодвинул тарелку и поднялся.

– Пожалуй, я сегодня не голоден, – проговорил он. – Устал я что-то. Пойду спать.

Он развернулся, в несколько шагов пересек общий зал и поднялся по лестнице, перемахивая разом через две ступеньки.

– Что это с ним стряслось? – озадаченно спросил Улаф. – Никогда прежде не видел, чтобы Келтэн отказался от ужина.

– Истинная правда, – согласился Бевьер.

– Поговори с ним, Спархок, когда пойдешь наверх, – посоветовал Вэнион. – Узнай, может, он заболел. Келтэн никогда не оставляет ничего на тарелке.

– Все равно, своей или чужой, – прибавил Телэн.

Спархок не стал затягивать ужин. Он наскоро поел, пожелал остальным спокойной ночи и поднялся наверх, чтобы потолковать с другом. Келтэн сидел на краю кровати, закрыв лицо руками.

– В чем дело? – спросил Спархок. – Неважно себя чувствуешь?

Келтэн отвернулся от него.

– Оставь меня в покое, – хрипло сказал он.

– И не подумаю. В чем дело?

– Неважно. – Светловолосый рыцарь громко втянул носом воздух и провел по глазам тыльной стороной ладони. – Идем, напьемся как следует.

– Никуда мы не пойдем, пока ты не расскажешь мне, что с тобой приключилось.

Келтэн снова шмыгнул носом и стиснул зубы.

– Да чепуха все. Ты будешь смеяться.

– Ты меня плохо знаешь.

– Есть девушка, Спархок, и она любит другого. Теперь ты доволен?

– Почему ты не говорил об этом раньше?

– Я только сейчас это понял.

– Келтэн, что-то я тебя совсем не понимаю. Для тебя всегда все девушки были одинаковы. Ты и имен-то их запомнить не мог.

– На этот раз все по-другому. Ну что, пойдем пить?

– Почем ты знаешь, что она не испытывает тех же чувств к тебе? – Спархок знал, о какой девушке идет речь, и был совершенно точно уверен, что она и в самом деле испытывает к его другу те же чувства.

Келтэн вздохнул.

– Видит Бог, Спархок, в этом мире полным-полно людей поумнее меня. Мне понадобилось столько времени, чтобы все расставить по местам. Скажу тебе только одно: если он разобьет ей сердце, я убью его, будь он хоть трижды братом по оружию.

– Может, ты хотя бы попытаешься говорить здраво?

– Она сама сказала, что любит другого, – сказала так же ясно, как если бы бросила эти слова мне в лицо.

– Алиэн бы так не поступила.

– Откуда ты знаешь, что это Алиэн?! – Светловолосый пандионец стремительно вскочил. – Так вы все это время втихомолку потешались надо мной? – задиристо осведомился он.

– Не будь ослом, Келтэн. Мы бы в жизни так не поступили. Всем нам довелось пройти через это. Не ты, знаешь ли, первым придумал любовь.

– Так значит, все знают…

– Нет. Только я, пожалуй, если не считать Мелидиры. От нее ничто не укроется. Так откуда взялась вся эта чушь, будто бы Алиэн любит другого?

– Я просто все расставил по местам.

– Что ты расставил по местам? Перестань нести околесицу, Келтэн.

– Ты слышал, как она пела в день нашего отъезда?

– Конечно, слышал. У нее прекрасный голос.

– Не о голосе речь, Спархок, а о песне, которую она пела. «Мой красавец синеглазый».

– Ну и что?

– Это Берит, Спархок. Она влюблена в Берита.

– Да о чем ты говоришь?

– Я заметил это только сегодня, когда мы сели ужинать. – Келтэн вновь уткнул лицо в ладони. – Раньше я никогда не обращал на это внимания, но сегодня, когда мы болтали, я взглянул в его лицо и все увидел. Удивляюсь, как ты сам этого не заметил.

– Чего не заметил?

– У Берита синие глаза.

Спархок остолбенело уставился на Келтэна. Затем он взял себя в руки и, изо всех сил стараясь не расхохотаться, осторожно проговорил:

– У тебя тоже – когда они не налиты кровью. Келтэн упрямо покачал головой.

– Его глаза синее моих. Я знаю, что это он. Я просто знаю это! Господь наказывает меня за какой-то давний грех. Он сделал так, чтобы я полюбил девушку, которая любит другого. Что ж, надеюсь, он доволен. Если он хотел заставить меня страдать, Он отменно справился с этой задачей.

– Ты перестанешь нести чушь или нет?

– Берит моложе меня, Спархок, и, Бог свидетель, куда красивее.

– Келтэн…

– Когда он идет, все девушки на сто ярдов вокруг бегут за ним, как щенята. Даже атаны поголовно повлюблялись в него.

– Келтэн…

– Я знаю, что это он. Я просто знаю это. Господь проворачивает свой кинжал в моем сердце. Он покинул меня и сделал так, чтобы единственная девушка, которую я смог полюбить, влюбилась в одного из моих братьев-рыцарей.

– Келтэн…

Келтэн сел прямо и расправил плечи.

– Что ж, хорошо, – сказал он тихо, – если так хочет Бог, пусть так и будет. Если Берит и Алиэн на самом деле любят друг друга, я не встану у них на пути. Я прикушу язык и не открою рта.