Мой личный джинн

– Такое прекрасное утро, а у тебя вновь плохое настроение.

Рашид подошел к столу девушки и поставил перед ней бумажный стакан с кофе. Фотограф хитро подмигнул Эмили, и пальцем двинул горячий напиток ближе к ней.

– Латте с карамельным сиропом, корицей и с тремя порциями сахара.

Эмили тяжело вздохнула, взяла стакан и откинулась на спинку стула.

Рашид был отличным другом. Несмотря на свои двадцать три года, он обладал непомерно высоким интеллектом, мягким характером и удивительной тактичностью. Фоторепортер был единственным в этом городе, кому мисс Хэйвуд могла довериться. Ее родители жили в Бэй-Сити, штата Мичиган, и Эмили редко с ними виделась, но созванивались они каждую неделю. Рашид был не просто коллегой, он являлся лучшим другом, тем человеком, который невозмутимо мог смотреть на слезы девушки, когда она впадала в двухдневную депрессию. Рашид старался успокоить подругу, когда Баррет выводил ее из себя, в очередной раз, найдя причину, чтобы отложить повышение. Даже такие праздники, как День благодарения, Рождество, День Независимости и Новый год, они, почти всегда, праздновали вместе, последние несколько лет. Этот долговязый позитивный парень, с копной кудрявых смоляных волос и обескураживающей улыбкой, был настоящей опорой для девушки, которая в последнее время, совсем раскисла.

– Спасибо, – произнесла Эмили и, сделав глоток ароматного напитка, взглянула на дверь кабинета главного редактора.

– Ясно. Та же история, – протянул Рашид, проследив за взглядом коллеги.

– У меня такое ощущение, что я стала героиней фильма «День Сурка». Каждый раз все повторяется снова, и нет надежды, что когда-нибудь – этот кошмар закончится!

– Все эта ситуация выглядит весьма подозрительно, я согласен. Почти три года ты потратила в «Уикдэй Л.А.», занимаясь колонкой погоды. За это время должен был произойти хоть небольшой сдвиг в лучшую сторону. Если закрыть глаза на неприятный инцидент в прошлом, то твоя карьера в Нью-Йорке, была куда успешней, чем здесь.

Рашид присел на край стола и поставил свой стакан с кофе, который все это время держал в руке, рядом с собой. Он хотел помочь другу, но, увы, не обладал в редакции весомым авторитетом, и тем более, не водил дружбу с Барреттом. Да кто вообще мог дружить с этим высокомерным, грубоватым и беспринципным типом, заботящимся лишь о личном благосостоянии?

– Каждый раз я ему предлагаю опубликовать сносный материал. Я уже со счета сбилась, сколько статей представила! А это были хорошие статьи, если не сказать идеальные. Но, все напрасно! Порой мне кажется, что кто-то ворует мои мысли, идеи и ту информацию, что мне удалось добыть!

– Эй, прекрати себя винить! Разберись с этим! – подбадривающе воскликнул Рашид и, взяв девушку за подбородок, взглянул в ее карие глаза, прячущиеся за стеклами очков. – Ты достойна лучшего! Контракт твой истекает. И если босс не собирается продвигать тебя по службе, то это его недочет! Ты найдешь место лучше, чем эта забытая богом газетенка! Но прежде, чем ты решишь уволиться, попытай удачу еще раз. Поговори с Барреттом.

Рашид не хотел, чтобы Эмили покидала их коллектив. Конечно, если она уйдет, то они не перестанут дружить. Но все же, как приятно видеть подругу почти каждое утро в душном и унылом офисе, где никому нет дела до чужих проблем и радостей, где каждый занят только своими обязанностями и сторонится приятельских отношений с коллегами.

– А знаешь, ты прав.

Эмили поднялась со стула, пригладила волосы, собранные в тугой конский хвост, поправила складки темно-зеленого платья до колен, и гордо вскинула голову. Вот такая Эмили – Рашиду нравилась вдвойне!

– Я прямо сейчас пойду к этому важному индюку и потребую объяснений. А если он опять затянет ту же песню, напомню, что мой контракт истекает через неделю, и я, с огромным удовольствием, покину его издательство.

– Удачи тебе. Только не особо буянь там.

Рашид вновь отхлебнул кофе и иронично улыбнулся, глядя, как мисс Хэйвуд твердым шагом, направилась к кабинету Барретта. О, да! Сейчас, фотограф не хотел бы оказаться на месте главного редактора. Эмили была хрупкого телосложения, и не стала бы лезть в драку, но обладала силой слова, которая способна уничтожить даже самого мощного неприятеля.

Кабинет главного редактора являлся довольно неприятным местом. Все здесь выглядело неряшливо. Письменный стол завален кипой газет, бланков, а поверхность – покрыта пятнами от кофе и засохшего соуса чили, неоднократно капающего с фастфуда, которым злоупотреблял мистер Барретт. Старая мебель, видавшая и лучшие времена, местами была потерта, поцарапана и кое-где виднелись подозрительные разводы, бог весть какого происхождения. Мебель была дешевая и, несмотря на ветхость, вряд ли могла претендовать на то, чтобы стать товаром антикварной лавки. Шкафам, столу, трем невзрачным креслам с потертыми подлокотниками и спинками, да небольшой тумбе, где на поверхности красовался графин с темной жидкостью и пара немытых стаканов, лишь оставалось доживать свой век в маленьком душном офисе, пропахшем дымом дешевых сигар и ароматом не менее дешевого бурбона.

Клайд Барретт, тучный лысоватый мужчина, страдающий тяжелой одышкой из-за лишних жировых складок и чрезмерного употребления сигар, только разменял седьмой десяток. Но несмотря на почтенный возраст, у него в прошлом остались: три тягостных развода, нескончаемая вереница алиментов бывшим супружницам и полжизни, потраченной на руководство неприметной газетенки. Ему с трудом удавалось свести концы с концами, так как ненасытные жены, до сих пор тянули из него деньжата. Единственная радость редактора была в том, что он мог изредка сливать информацию конкурентам и выручать средства, не задекларированные в налоговой службе, а значит, скрытые от глаз алчных бывших пассий.

На вырученные деньги главный редактор мог себе позволить арендовать жилье, ублажать себя третьесортным кукурузным виски, да дешевыми сигарами. Правда, иногда ему везло, он срывал внушительный куш. И тогда, он мог себя побаловать бутылочкой «Wild Turkey» с приличной выдержкой и вдохнуть сладковатый аромат «Cohiba», которые приобретал у латиносов, промышляющих контрабандой. Кубинские сигары были страстью Клайда. И если он намеревался отвалить за них кучу денег, то должен был быть уверен, что они, с острова Свободы попадут прямиком к нему в руки. Он мигом отличил бы подделку от оригинала. Сигары напоминали Барретту те времена, когда он еще мог себе позволить гонять на дорогой спортивной тачке, наслаждаться изысканной едой и непомерно дорогими алкогольными напитками. Сейчас дела у Клайда были совсем плохи, а мечты о роскоши, так и оставались мечтами.

Не по-осеннему жаркое солнце парило с самого утра. В кабинете было неимоверно душно. Старый кондиционер опять барахлил, совершенно не остужая воздух. Клайд, в сером помятом костюме, в несвежей рубашке, с расстегнутыми верхними пуговицами, развалившись, лениво вращался на кресле и говорил по телефону, обсуждая очередную темную сделку.

– Я прекрасно понял, чего вы хотите. Но вы то же должны войти в мое положение. Такой риск! Я не стану гробить свою репутацию, если вдруг дело провалится. Конечно, ради приличного вознаграждения, я готов сделать исключение.

Дверь с шумом распахнулась, и в кабинет влетела фурией мисс Хэйвуд. Нахалка даже не соизволила постучаться! Но хотя бы додумалась захлопнуть дверь, перед тем, как начать скандал. Барретт осознал, что обсудить условия сделки ему не удастся. Эмили подошла к столу, оперлась руками о край, и выжидающе посмотрела на него. Нет, даже если он ее будет игнорировать или сошлется на занятость, она не покинет кабинет, пока не выскажет все претензии.

– Я перезвоню вам позже. У меня возникло безотлагательное дело, извините. Доброго дня вам.

Редактор повесил трубку, и, сложив руки перед собой, иронично взглянул на девушку, склонившуюся над ним.

– Мисс Тейлор…

– Хейвуд! – гневно поправила его Эмили, сверля взглядом, словно намеревалась проделать дыру в его, довольно-таки заметной, лысине.