Молот и наковальня

Решив, что с ней покончено, он ступил во тьму помещения.

Благодаря улучшенному зрению, показывавшему темный камень и резко очерченные стены в белых и бледно-зеленых тонах, Тегас обнаружил на полу сенсорную полосу и с предвкушением — точнее, эмуляцией этого чувства — позволил камере включить освещение.

Тегас переключился на режим сбора информации и стал жадно впитывать ее, сотнями глазков разглядывая фрагменты прозрачных шаров. Рядом с ними располагались голографические панели с сопроводительным текстом на инопланетном языке. Заметив вокруг следы недавних повреждений, техножрец неодобрительно фыркнул. Несомненно, это постарались боевые сестры, орудовавшие здесь, как тупые неуклюжие дети.

В одном из углов валялись сломанные детали доспехов и огнестрельного оружия, а среди них — отвергнутый и проигнорированный, запыленный металлический барабан серого цвета с выгравированной на нем геральдической лилией.

Тегас пробежал руками по цилиндру, обследуя его на предмет микротрещин, утечек энергии, механизмов ловушек и других неприятных сюрпризов. Когда же сенсоры в кончиках его пальцев ничего не обнаружили, он бережно взял капсулу и перевернул.

Он увидел замок, открывающийся по анализу крови, и личный знак прежней канониссы Святилища-101, вдавленный в печать, которую не срывали более десятилетия. Сомнений быть не могло: это оно. Тегас взвесил футляр и задумался, что он найдет, если откроет его.

Ранее он уже просматривал файлы, касающиеся артефакта под названием «Молот и Наковальня». Информации было катастрофически мало. Сестры Битвы тщательно и ревностно хранили свои секреты, и правда об этой реликвии была одной из самых драгоценных их тайн. Общепризнанным считалось, что она датируется тридцать шестым тысячелетием, а именно эпохой Отступничества, когда полоумный Верховный лорд, Гог Вандир, погрузил Империум в так называемое Кровавое правление. Были те, кто утверждал, будто артефакт старше Адепта Сороритас, якобы его преподнесли в дар предшественницам боевых сестер, называвшимся тогда Дочерями Императора. Поговаривали, что это некий инструмент, мощное оружие, подаренное Сороритас Верховными лордами Терры в период Великой Реформации, после того как были безжалостно стерты с лица галактики последние остатки вандировских культов. Многие записи о той эпохе предлагали лишь обрывочные хроники, но у Адептус Механикус сохранились отчеты, где указывалось, что целые миры «сгорали дотла от одного прикосновения Молота» и «раскалывались на Наковальне» ярости сестринства. Если те строки имели не только фигуральное значение… Эта мысль так и застыла в голове Тегаса.

Однако истинная природа реликвии, как и тысячи лет назад, до сих пор оставалась неизвестна остальной галактике, за исключением самых высокопоставленных Сороритас. Тегас взглянул на капсулу и почувствовал голод. Он не нуждался в еде, так как его внутренние системы заряжались от микротермоядерного реактора и ежемесячных приемов внутрь полимерного биогенного геля, обогащенного металлами и протеинами, но это ощущение он тем не менее не забыл с тех времен, когда еще был полностью человеком. Уже ставя барабан на каменную напольную плитку, он понимал, что поступает неосмотрительно. Логика подсказывала квестору — нет, кричала! — взять капсулу и бежать, найти укромное место и только тогда сделать то, что он собирался провернуть сейчас.

И все-таки он не смог перебороть себя. Жажда узнать, что внутри, перевесила осторожность. Затуманила рассудок. «Только одним глазком, — уверял он себя, — всего одним глазком». Ему не давала покоя мысль, что, спасаясь отсюда, он может погибнуть — а шансы были весьма высоки, — так и не раскрыв тайну Сороритас. Информация предполагала ее изучение, изучение теми, у кого хватало ума применить ее с пользой. Таким был Тегас, такими были Адептус Механикус. Это было его право. Даже более того, его обязанность.

С помощью лазерного резака в кончике своей сервоконечности он аккуратно удалил замок безопасности. У кого-то другого непременно возникли бы с этим трудности, но не у квестора. Сестринство забыло, что их системы защиты и сейфы делали Механикус. Любой замок можно было обойти, если знать, как.

Мгновение минуло. Верхняя крышка снялась и с лязгом упала на пол; затхлый воздух попал в холодную атмосферу лаборатории некронов. Тегас зафиксировал мигание отключаемого стазис-поля; что бы то ни было, оно пребывало в состоянии безвременья.

Манипуляторы квестора слабо затряслись, когда он потянулся внутрь и схватил объект. «Толстый и тяжелый прямоугольник». Он различил металлы и пластмассу, смесь химических поверхностно-активных агентов и отвердевшей органической материи. Кожа. «Реликвия обернута в дубленую кожу».

Тегас ожидал увидеть пистолет, череп, золотую сферу, корону из кристалла. Ожидал чего-то инородного и нечеловеческого или даже демонического и нечестивого. Сотни вариантов. Но явно не это.

В руках он держал большую книгу в твердом переплете и с защелкой. На обложке золотистыми буквами было написано: «Молот и Наковальня».

Любопытство — человеческая черта, которую ему никогда не удавалось изгнать из себя, — пропало, и на смену ему пришло нечто иное, нечто, что он редко испытывал.

Замешательство.

Квестор осторожно открыл книгу на первой странице и стал проводить над ней механодендритом, сканируя том во всех возможных спектрах. «Внешняя оболочка может оказаться иллюзорной», — успокоил он себя. В библиотеках Марса хранились сведения о вещах, напоминавших книги, например, «Малус Кодициум», «Равоникум Рекс» или «Посланиях Лоргара», но в действительности являвшихся чем-то куда большим. Страницы с зашифрованными телепатическими матрицами и подпространственными мемами и даже с заложенной в них дьявольской энергией варпа. В чернилах могли скрываться наноформы, бумага могла быть психоактивной, и даже в корешке могли находиться сокрытые инфоиглы, открывавшие путь к прочим богатствам. Однако ничего подобного он не обнаружил, только поразительную ветхость страниц. Возраст книги исчислялся сотнями веков. Перелистывая содержание и часто моргая, Тегас переписывал текст в личный инфобассейн и пропускал его через расшифровочные программы, накладывая одно изображение на другое в поисках каких-либо скрытых схем. Ничего не значащие сведения создавали неразбериху, а рациональные слова на бумаге часто складывались в бессмыслицу в результате его попыток прочитать их.

Он держал в своих руках книгу со стихами и философскими изречениями о вере и долге, изложенными в благочестивой манере, но без какой-либо упорядоченности или цели. Издание не маскировало что-то иное и не заключало в себе какую-либо сверхъестественную мощь ни в одном из доступных Тегасу спектров.

И пока квестор вновь и вновь сканировал предмет, смятение нарастало. Текст не нес никакого тайного послания, и в его структуре не прослеживались какие-нибудь закономерности, за которыми скрывался бы код. Ни чертежей оружия, которое помогло бы испепелить мир еретиков, ни незримых дремлющих сил, ни переплета из кожи демонов или чернил из крови пришельцев.

Он держал в руках самую что ни на есть заурядную книгу. С обыкновенными чернилами, обыкновенной бумагой и обыкновенным переплетом.

— И… это все? — трясясь, выдавил он. Он перевернул контейнер, но оттуда выпали только крупицы пыли. Квестор гневно замахал зажатым в клешне томом. — Что это?! Что это такое?!

— Прочитай имя.

Тегас резко развернулся на месте и увидел сестру Мирию, стоящую у входа в помещение. Он так увлекся рассмотрением реликвии, что не услышал ее приближения. Она тяжело дышала, по лицу стекала кровь, но тем не менее Сестра Битвы сохраняла почтительный тон.

— Имя автора, — потребовала она. В ее руке дымился почерневший от недавней стрельбы болтер.

Тегас посмотрел на титульную страницу и вслух прочитал, что там было написано красивым разборчивым почерком:

— Все приведенные здесь высказывания и мысли принадлежат мне. Знайте, что я — сестра Катерина Элизия, дщерь Бога-Императора.