Молот и наковальня

Сидя на троне своего командного монолита, проплывающего над грудой булыжников — все, что осталось от внешних стен, — немесор Хайгис принялся изучать данные, собранные могильными пауками, которые кружили у края пустотного экрана. Просмотрев сводки, он поднял когтистый палец, и стрельба во дворе монастыря резко прекратилась. Воцарилась тишина, нарушаемая только треском статического электричества, гудением контргравитационных моторов и в значительно меньшей степени — человеческими голосами, производящими необычные тональные гармонии.

Ему нужно было только подождать. Рано или поздно барьер достигнет пика нагрузки и выйдет из строя, и потому немесор не видел нужды в том, чтобы его огромная армия напрасно тратила драгоценную энергию. От его солдат требовалось лишь молча стоять наготове. Энтропия сделает все сама. По его быстрым подсчетам, на это уйдет не больше нескольких оборотов вокруг солнца.

Конечно, это время можно было сократить до одного кавирского дня интенсивного обстрела, а может, даже и до нескольких часов, если подключить к процессу корпускулярный хлыст и гаусс-дуговые пушки его монолита.

А можно было покончить с проблемами прямо сейчас, в данную секунду.

Хайгис вознес руку и сделал жест, словно кого-то подзывает. К общему шуму присоединился новый звук — вой гравидвигателей, но совсем иной, более стремительный и высокий. Через считаные мгновения звено из двух «Могильных клинков» вырвалось из пыльных облаков на границе долины, прикрывая третью машину, которая арочным носом вперед неспешно парила в направлении центральной крепости.

Наземные войска расступались, пропуская барку. Сделанная из черненого углепластика и яркого сплава, она напоминала обращенную к земле грудную клетку, в основании которой в окружении сияющих панелей для контроля за функциями корабля сидел триархический преторианец, подключенный к специальному креслу. Под корпусом барки почти во всю ее длину тянулся цилиндрический агрегат, удерживавший спирали смертоносного излучения в челюстях своего коллиматора. Скорпионий хвост, нависавший над командной палубой, покрывали всевозможные символы, в которых были зашифрованы разные имена судна, знаки отличия и список всех битв, выигранных во имя Саутехской династии. Если бы люди перевели этот иероглифический текст на свой язык, то со слабым учетом нюансов название машины звучало бы как «Ковчег судного дня».

Барка остановилась, и, после того как «Могильные клинки» совершили беглый заход на атаку силовой стены, громадная пушка, расположенная под «хребтом» ковчега, пронзительно застонала. Яркие копья разрядов сорвались с теплонаправителей, отчего песок под ними спекся и превратился в стекло.

Когда настал момент, немесор сжал кулак, и «Ковчег судного дня» выстрелил. Мощность заряда была такова, что барка моментально лишилась всей энергии и опустилась на землю для восстановления питания. Выпущенный из орудия актиничный сгусток плазмы с ревом пронесся через весь внутренний двор, словно стрела, созданная из материи самой звезды.

Те боевые сестры, что находились без шлемов или не успели вовремя спрятаться в укрытии, в одно мгновение ослепли навсегда. Они не видели, как пульсирующий шар энергии врезался в марево пустотного щита, и не видели, как произошел колоссальный выброс энергии.

Барьер, закрывавший крепость, упал с одного удара. Сильнейший обратный импульс прошел через генератор щита и привел ко взрыву в подвальных этажах, в результате чего погибли механики и охрана и вспыхнул пожар.

В полной тишине, не считая хруста песка и щебня под металлическими ступнями, некронская армия с оружием наготове двинулась к «голой», незащищенной цитадели. Боевые сестры открыли огонь, и из всех бойниц и решетчатых окон на сплошную стену стальных чужаков обрушились твердотелые снаряды, потоки огня и струи плазмы.

Хайгис безмятежно наблюдал. Через считаные минуты «Ковчег судного дня» вернется в активное состояние, а после снова накопит достаточно энергии для второго выстрела из главного калибра. Пока же немесор вычислял наилучшие точки для атаки. Орудие без труда откусит громадные куски от толстых каменных стен центрального донжона, чего, вероятно, даже хватит для полного обрушения здания. Он мог бы придержать своих пехотинцев, дать длинноствольным пушкам самим раз и навсегда покончить с людьми.

Но…

Но этого казалось почему-то недостаточно. Хайгис глубоко погрузился в себя, чтобы отыскать причину столь странной мысли, но безуспешно. И все же он не сомневался, что просто стоять в стороне и обстреливать оплот людей, пока от него не останутся одни развалины, было неправильным. Эти плотские создания должны были умирать со страхом в сердцах, видеть лики некронтир, когда испаряются.

Немесор не собирался допускать той же ошибки, что и криптек Оссуар, пустивший все на самотек. Людей следовало ликвидировать, всех до последнего, и он лично в этом убедится, смотря глазами своих солдат. А если потребуется, то убьет органиков собственными руками.

Передав команду уничтожить противника, Хайгис увидел, как его верные воины пробили стены крепости и устремились внутрь, чтобы быстро и эффективно повторить бойню, устроенную ими двенадцать лет назад.

«В какой момент я стал предателем? — крутился в голове Тегаса вопрос, пока автономные движители его паучьих ног следовали заданному им маршруту. — Предательство — лишь дело времени». Эта фраза поднялась из глубин банка памяти, в который квестор перекачал информацию из какого-то архива столетия назад. Источник и контекст высказывания были ему неизвестны.

На самом деле он не считал себя перебежчиком. Для этого ему надо было пойти против Адептус Механикус Марса и Омниссии, чего совершенно точно никогда не могло произойти, так как все сомнения и слабости на этот счет были вытравлены из него давным-давно.

Нет, его поступок никак не подходил под понятие «измена». Наоборот, он совершил деяние, подтверждавшее его абсолютную преданность. Он освободился от гнета и теперь мог возвратиться к Механикус в роли вестника и… героя.

Разумеется, без мерзких поступков было не обойтись. Так, например, ему пришлось избавиться от Сороритас, чтобы его план вошел в финальную стадию. Его поражало, как просто ему удалось вмешаться в управление представителями низших уровней иерархии некронов, послав сигналы в окружающую внешнюю сеть. Магоса воодушевлял тот факт, что у него все получилось, и сейчас резервные подсекции его модуля мыслительных процессов занимались оценкой значимости случившегося. Тегас послал сигнал тревоги скарабеям, разбудил их и перевел в режим нападения. «Значило ли это, что… Боже-Машина правый, а что, если я смогу командовать ими?»

Подобная вероятность вскружила ему голову, и на короткий миг он представил, как входит в Зал кузниц на горе Олимп в сопровождении фаланги некронов, ставших его рабами.

Но вскоре Тегас отбросил эту мысль. Сейчас он не мог позволить себе быть рассеянным. Он находился на территории чужаков, к тому же время поджимало. Тегас приободрил себя и направил все усилия на то, чтобы отыскать реликвию Сороритас. Когда он найдет ее, то получит все, что ему необходимо для восхождения к славе.

Лаборатория оказалась в точности такой, как ее описала госпитальерка в разговоре с канониссой Сефериной. Тегас замедлился и пошел так тихо, как только мог. Выдвинув антенны и зонды через прорези в одежде, он стал передавать низкоуровневую электромагнитную сигнатуру, подражая той, что засек у некронов-воинов, и начал молиться, чтобы датчики инопланетного комплекса оказались не слишком умными и пропустили его цифровой маскарад.

Он приблизился к шестиугольной двери, и она разошлась на отдельные сегменты, впуская его внутрь. Тегас оглянулся через плечо, чтобы удостовериться, что его никто не преследует, и только потом вошел. В какой-то момент одной из женщин — сестре Мирии — почти удалось его нагнать, но в итоге ей устроил засаду патруль из некронских воинов, успешно обойденный Тегасом.